Мы такие же люди - Алан Маршалл

Женщина поднялась и подошла к соседнему дереву, в тени которого на песке спал ребенок. Она взяла его на руки и принесла нам. Это был упитанный малыш. Сморщенный кулачок, который он поднес ко рту, был облеплен песком. Когда малыш открыл рот, я увидел, что и на языке у него песок.

Кожа ребенка, казалось, была слишком велика для его маленького тельца: когда малыш двигал ручками или ножками, на них образовывались складки. Вся кожа была покрыта тончайшими линиями, как будто в стране предков, из которой, согласно поверью, явился ребенок, не хватило новой кожи и его наскоро завернули в кожу старика.

На веках у новорожденного была корка. Грей сказал матери:

- Принеси его ко мне попозже, я пущу ему в глаза лекарство.

Пилот "Каталины" торопился продолжить полет. Мы заспешили к берегу. Был полный прилив, и катер оказался еще дальше от берега, чем утром.

Мой "конь" ждал меня. У него по-прежнему был мрачный вид. Я взобрался к нему на спину, поглощенный своими мыслями, но, когда он вошел в воду, вдруг вспомнил, как он сбросил меня на песок утром. Одно дело, если тебя сбрасывают на песок, другое - если тебя швырнут на дно большого катера.

- Опусти меня в лодку потихоньку, братец, - сказал я ему.

Казалось, он не расслышал моих слов. Я попытался еще раз:

- Ноги у меня больные, совсем слабые. Ты меня осторожно спусти в лодку, как больного.

Никакого результата! Абориген и бровью не повел.

- Видел, как малыши сидят на шее у матерей? - наконец взмолился я. - Я - как эти малыши. Мать осторожно опускает малыша на землю.

Тщетные мольбы! Этот парень - болван. А может быть, он глухой? Или ни слова не понимает по-английски? Я погрузился в меланхолию, ясно представив себе, что меня ждет. Вот пилот и команда осторожно поднимают меня: "Дело дрянь... сломан позвоночник... никакой надежды на выздоровление". Затем меня ждет больница в Дарвине - озабоченные врачи и хорошенькие медицинские сестры со слезами на глазах.

"Сестра, вы могли бы отправить эту телеграмму моей жене, пока я еще жив?"

Я быстро сочинил несколько превосходных, трогательных телеграмм. Потом я представил себе искаженное ужасом лицо жены и дочурку, которая спрашивает: "Мамочка, а папа никогда не вернется домой?"

Тут меня охватило страстное желание уберечь свою спину. Наклонив голову, я грозно закричал прямо в ухо своему "носильщику":

- Если ты меня сбросишь в лодку, я тебе шею сверну!

Но и это не произвело на него никакого впечатления.

Я ужасно рассердился на самого себя. Зачем я приехал на север? Для чего? Разве мне было плохо дома? Здесь жара, москиты, песчаные мухи... Вот я сижу на спине у этого темнокожего, вместо того чтобы беседовать с друзьями в баре...

Мы приближались к катеру с катастрофической быстротой.

Я сделал последнюю отчаянную попытку, В моих словах и голосе было столько убеждения, столько искренности, что они тронули бы и камень.

- Полегче, братец! Полегче! - повторял я.

Абориген опустил меня в лодку так осторожно и мягко, как отец - родное дитя.

19. Буйволы и гуси

Острова Крокодайл, расположенные вблизи северного побережья Арнхемленда, отделены от материка узкой, полоской воды. На одном из островов - Милингимби - организована методистская миссия.

Во время войны на острове находилась база военно-воздушных сил. Многие летчики говорили об этой миссии как о самой интересной на севере Австралии.

Лейтенант Джек Слейд из отряда связи, расположенного в Дарвине, каждую неделю вылетал на старом биплане "Дрэгон" в северные миссии.

В одно прекрасное утро я сел в "Дрэгон" вместе со Слейдом, и мы отправились в Милингимби.

Большому самолету не страшны порывы ветра; он невозмутимо рассекает воздух, опасаясь лишь грозовых туч. Но наш "Дрэгон" был целиком в его власти. Мы не боролись с ветром. Беззаботный и веселый "Дрэгон" снижался и поднимался, балансируя на плечах бегущих облаков.

Зная, что мне хочется получше разглядеть эту землю - убежище аборигенов, Джек Слейд всячески шел мне навстречу. В дальнейшем мы совершили вместе много полетов, и благодаря ему я по-настоящему увидел Арнхемленд.

Мы оставили позади затопленные лесистые участки вокруг Дарвина. Внизу расстилались болота, питающие реку Аллигатор. Густая высокая трава, сгибаясь под собственной тяжестью, лежала на поверхности воды.

- Буйволы! {Имеется в виду индийский водяной буйвол, или арни (Bubalus Bubalus). Он был завезен в Австралию с о-ва Тимор и из Индии и одичал здесь еще в первой половине XIX в.} - крикнул Слейд, стараясь перекрыть рев мотора, - Сейчас снизимся!

Самолет пошел вниз, как птица, садящаяся на воду. Когда до земли осталось всего несколько футов, "Дрэгон" понесся над зеленой, пропитанной влагой, равниной.

Буйволы паслись стадами, парами или поодиночке. Они наблюдали за нашим приближением, запрокинув голову, так что огромные рога ложились им на спину. Когда "Дрэгон" с ревом пролетал над ними, животные разбегались, шлепая копытами по воде и поднимая каскады брызг.

Там, где траву не прибило дождем, мы видели, как ровную зеленую поверхность внезапно прорезали поднятые вверх темные головы животных. Потом буйволы разбегались в стороны, приводя в движение траву и воду. Местность изобиловала небольшими прудами, окаймленными тиной, в которых эти животные любят валяться. Здесь лежали огромные самцы, выставив из воды только голову и шею.

Мы летели все вперед над этим царством буйволов. Огромные животные так далеко зашли в болота, что ни один охотник не смог бы их здесь настигнуть. Водяные птицы сидели у них на спинах. На спине у одного буйвола я заметил трех белых цапель.

Там, где болото высохло, на освещенных солнцем обмелевших местах рыжевато-коричневые телята жались к своим матерям. Когда буйволицы, напуганные ревом мотора, бросались прочь, телята бежали за ними. Годовалые буйволы были светлее, чем взрослые животные; их безрогие головы казались мне грозными.

Большинство животных было покрыто коркой засохшей тины, так что определить их окраску было невозможно.

Но буйволы оказались не единственными обитателями болот. Здесь жили ибисы, дикие утки, аисты, колпицы {Колпица (Platalea leucorodia) - птица семейства ибисов отряда голенастых.}. Когда наш "Дрэгон" с шумом проносился над ними, целые стаи птиц взлетали в воздух.

По мере того как мы углублялись в это царство воды и травы, гуси встречались все чаще. Они взлетали впереди самолета, энергично махая крыльями, поворачивались в воздухе и исчезали позади нас. На какое-то мгновение мне становились видны их широкие спины, крылья с черной каймой и белые треугольнички на хвосте. До взлета гуси сидели в своих гнездах в густой траве. Две птицы взмыли перед самым носом самолета и пролетели над нами, широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, вытянув шею вперед.