Последняя битва - Алексей Бобл

Он коснулся ее виска, пальцы скользнули по щеке, повторяя обводы лица, остановились на подбородке. Кристин медленно выдохнула и открыла глаза. Вик смущенно отвел взгляд и хотел опустить руку, но девушка притянула его к себе, и они вновь поцеловались.

За дверью раздался шорох. Оба вспомнили про наставника, оставшегося в коридоре, и разомкнули объятья. Кристин улыбнулась, поправляя волосы. Вик сдвинул котомку на живот, достал сверток и развернул на ладони.

— Вот, — тихо начал он. В горле от волнения пересохло, и голос слегка дрогнул. — Как обещал.

Кристин сделала вид, что не заметила его замешательства, взяла тонкими пальцами пистолет.

— Работает?

Он кивнул. Девушка сдвинула флажок предохранителя, вытянула руку, прицелившись в окно над кроватью. На лбу ее снова появилась маленькая складочка, лицо стало серьезным, решительным, совсем взрослым.

«А ведь она неплохо владеет оружием, — понял Вик. — Держит пистолет уверенно, правильно, рука не дрожит. Кто-то научил Кристин обращаться с ним. Вряд ли это Гектор, скорее уж Фома или…»

Вспомнив про Фому, он снова полез в котомку.

— Тут еще такое дело… — достал «невестин пирог», завернутый в льняную косынку, и нахмурился.

— Что? — Кристин села на кровать и спрятала пистолет под подушку.

Как ей сказать? После поцелуя и объятий… Он лихорадочно соображал: спросить прямо или выдать пирог за свой? Сердце вдруг забухало в груди — искушение было велико. Нет, однажды он влип с пирогом в неприятную историю. И потом, неизвестно, как отреагирует Кристин на такое подношение.

— Фома передал. — Вик опустил взгляд. — У тебя с ним серьезно?

Она фыркнула, догадавшись, что внутри, вздернув подбородок, уставилась в окно.

— Тебе-то что?

Вик положил сверток на одеяло.

— Так, спросил.

— Отец ему свататься велел, — тихо заговорила Кристин. — А я не хочу, не мой он человек.

Она грустно посмотрела на Вика и продолжила:

— Хоть и неплохой парень. Правда, говорливый сильно и отца во всем слушается…

— Еще бы не слушался, — буркнул Вик.

— Ты не понимаешь, — Кристин отмахнулась досадливо. — Отец считает по-другому…

Она метнула взгляд, полный ненависти, на дверь и заговорила тише:

— Он злой и жестокий человек. Думает только о себе и своем клане, своих нефтяных вышках, диверсантах…

На глазах у Кристин появились слезы, голос задрожал:

— Мне надоела Москва, этот завод… кругом рожи работяг, охранников…

Она закрыла лицо ладонями, всхлипнула. Вик вспомнил клан башмачников, то время, когда остался без отца, как Архип Дека определил ему в наставники злопамятного Оглоблю, как тогда было одиноко.

Он сел на кровать, обнял Кристин за плечи, и девушка прижалась щекой к его груди, тихо всхлипывая. Вик погладил ее волосы, вдохнув пряный цветочный запах. Как же тогда ему хотелось сбежать из клана, куда угодно, лишь бы обрести свободу, чтобы никто не смел указывать, что делать, как поступать.

— Я заберу тебя, — прошептал он. — Увезу отсюда. Поедешь со мной?

Кристин села прямо, глядя ему в глаза. Ее ладонь лежала у него на груди, пальцы мяли сквозь рубаху распятье на шнурке.

Она кивнула и улыбнулась.

— Ты мне сразу понравился, ты… Ты другой.

— Какой?

Задумавшись, Кристин поджала губы.

— Не такой, как Фома… не как все.

В груди у Вика приятно затрепетало.

— Ты мне тоже нравишься. — Он провел пальцами по щеке Кристин, убирая длинную прядь. — У меня есть сендер. Первое время нам…

— Что это? — перебила она. — На шнурке, под одеждой?

Вик сбился с мысли, опустил взгляд.

— Это? — Потянул шнурок, снимая распятье с шеи. — Это накопитель информации. Особое устройство. Но без вычислительной машины оно не…

— Я знаю, — Кристин взяла накопитель. Склонив голову набок, покрутила в руках. — А почему он запаян в распятье?

Она качнула ладонью, на которой лежало устройство.

— Тяжелое.

Вик с удивлением смотрел на нее. Кристин подняла глаза, и он спросил:

— Ты знаешь про вычислительную машину?

— Да, — она вернула ему устройство. — У отца такая есть, в кабинете.

— Ты умеешь ею пользоваться?

— Конечно. Гектор меня обучил.

Вик сел прямо, зажмурился на миг — сегодня ему везет. Сначала Георг помог, потом Фома, без его приказа Ильяс бы не провел на территорию топливных королей, теперь он узнал, что Кристин разбирается в электронных устройствах…

— Ты чего? — она взяла его за руку, с беспокойством заглядывая в лицо.

— Поможешь мне? Я хочу прочесть информацию с накопителя, — быстро зашептал Вик. — Мне очень надо, прошу.

Кристин помолчала, улыбнулась.

— Да, но только завтра, перед нашим отъездом, в полдень. Когда Гектора не будет дома.

— Хорошо.

Вик окинул взглядом комнату. В углу за дверью стоял шкаф, рядом с ним — стол и кожаное кресло. На стене висел холст с портретом женщины, очень похожей на Кристин, но выглядела она значительно старше.

— Кто это? — Он кивнул на портрет.

— Мама, — с грустью ответила Кристин и добавила: — Она умерла.

— А я свою никогда не видел…

За дверью опять раздался шорох. Вик резко встал и прошептал.

— Завтра в полдень.

Взяв его за руку, Кристин потянулась к нему. Вик наклонился и поцеловал ее. Потом быстро прошел к выходу и, подозревая, что наставник может подслушивать в коридоре, громко произнес:

— Что передать Фоме?

Улыбнувшись, подмигнул Кристин.

Она поднялась с кровати, держа в руках сверток с пирогом.

— Скажи, что я подумаю! — и тихо добавила: — До завтра.

Вик вышел в коридор. Гектор стоял в двух шагах от двери. По выражению на лице было не понять, о чем он сейчас думает, взгляд такой же спокойный, как при первой встрече с гостем.

— Провожать не надо, — кинул Вик и сбежал по лестнице в залу. Толкнул дверь, пересек двор. В будке Клоп рта не успел открыть, как Вик оказался на территории производственного сектора. Прыгнул в сендер, завел двигатель и, включив заднюю передачу, лихо развернулся.

Покосившись на дом, он увидел на террасе Кристин, улыбнулся и утопил педаль газа в пол.

Монахи перегнали самоход к башне, когда начало смеркаться. Ильмар сдержал слово, но отдавать еще один «тевтонец» башмачникам не спешил. Передал через жреца, что ждет Архипа в Храме завтра к полудню, — и все.

Архип опустился на лавку, глядя во двор, где кипела работа. По его приказу вокруг башни возводили баррикады из старых покрышек, камней и всего, что можно было притащить в руках, благо хлама среди развалин после Погибели оставалось в излишке.

За рекой в Лужниках горели костры. Торговцы, не успевшие покинуть город, выстроили повозки полукругом, разбив лагерь между ними и Ареной. «Поди совещаются, — подумал Архип, — потирая ноющие колени, что им теперь делать, куда податься и у кого защиты от мутантов искать. Надо бы Козьму за реку отправить, пускай тем, у кого в повозках крупа и всякие продукты не распроданы, предложит перебраться к башмачникам, без всякой платы. Так хотя бы с едой в клане на первое время будет порядок. Лишние запасы никогда не помешают».

Архип скривился, когда привстал, чтобы пройти к лестнице и позвать Гуго. Суставы давно так мучительно не болели. Поясницу будто клещами стиснуло, глава клана охнул и опустился на лавку.

За спиной раздались шаги. Повернуться Архип не мог, слишком саднило в позвоночнике, любое движение причиняло сильную боль. В голове промелькнула слабая надежда, что это Ирма поднялась к нему на галерею. Жена умела делать массаж, от ее мягких прикосновений всегда становилось легче.

— Хозяин, — скрипучим голосом позвал Гуго с лестницы. — Там один бродяга к тебе просится.

— Гони прочь.

С трудом повернувшись на лавке, Архип привалился спиной к подоконнику, прикрыв глаза. Голова была тяжелой, сильно хотелось спать.

Старый сапожник стоял в дверном проеме, гадая, в каком настроении глава клана: хорошем или плохом.

— Ну? — Архип сел поудобней, вытянул ноги.

— Он сведения готов сообщить, — решился все-таки сказать Гуго, — о нашем пропавшем караване.

Архип уже открыл рот, чтобы послать сапожника в некроз, ведь давно никаких караванов башмачники никуда не снаряжали. Но спохватился. Забыв про боль, подался вперед, снова охнул, поморщился, потирая поясницу, и выдохнул:

— Зови.

Гуго шагнул к лестнице.

— Погоди, — опомнился Архип. — Козьму отправь к торговцам, пусть добазарится с теми, у кого еда в телегах, чтобы к нам переехали. Мы им кров и защиту, они нам жрачку. Ясно?

Сапожник кивнул, ступил в проем.

— Стой ты, дослушай.

Гуго опять обернулся.

— Чё этот, ну который пришел, о себе говорил? Назвался как?