Жертва разума - Джон Сэндфорд

– Мне как-то не по себе, когда я разговариваю с вами, – сказала она.

У нее на груди висел именной жетон – Марселла. Она говорила неуверенно, словно еще не решила, стоит ли ей продолжать беседу.

– Любая деталь может оказаться полезной, – сказал Дэвенпорт. – Все, что угодно: не забывайте, там две девочки.

Она кивнула.

– Но после разговоров с адвокатами я чувствую, что кого-то… предаю. Нэнси ничего не узнает?

Полицейский покачал головой:

– Никто ничего не узнает.

Женщина снова с опаской посмотрела в сторону кабинетов.

– Дело в том, что карточки Энди существуют не только в этом офисе.

Лукас нахмурился.

– Не только в этом? Мне сказали, что она работала только здесь.

– Да, если речь шла о самостоятельной работе. Но она стажировалась в университете и консультировала в окружной тюрьме Хэннепина. Ну, вы знаете, экспертизы по решению суда. Большинство из ее пациентов были несовершеннолетними, но с тех пор прошло много лет, сейчас они стали взрослыми.

– Она упоминала кого-то из них?

– Нет, у нее не было такого права, ну, вы понимаете… соблюдение врачебной тайны. Но они ее пугали. Иногда она о них говорила – о том, как один подросток прижал ее к двери, а другой зашипел, как кошка, и ей показалось, что они готовы на нее наброситься. В особенности ее пугали насильники. Она говорила, что чувствует, как от них исходит чувство голода. Энди казалось, что некоторые из них напали бы на нее прямо там, в комнате для допросов в тюрьме, если бы не были в наручниках. Мне кажется, люди, которых она там видела… были самыми опасными.

– Господи, почему никто об этом нам не рассказал? – спросил Лукас.

Женщина опустила взгляд.

– Вы знаете почему, мистер Дэвенпорт. Все вас ненавидят за то, что вы взяли карточки. Я и сама не уверена, что вам следовало так поступать. Возможно, вы уничтожили многие годы работы. Но нельзя забывать об Энди, и я не могу не думать о девочках.

– Хорошо, вы очень нам помогли, Марселла, – сказал Лукас. – Я говорю совершенно серьезно. Все останется между нами, но, если мы сумеем воспользоваться вашей информацией, я расскажу миссис Манетт, что вы для нее сделали, если вы согласитесь.

Он допил диетическую кока-колу, а секретарша вернулась на свое место. Затем Дэвенпорт снова зашел в кабинет Манетт.

– Что такое? – спросила Шерилл, когда его увидела.

– Полагаю, нас перехитрили – существуют другие карточки. Речь идет о преступниках. Пошли отсюда, мы потеряли много времени.

Университет мог бы начать возражать, но шеф полиции позвонила губернатору, тот – трем членам правления, а они – университетскому президенту, который заявил:

– Учитывая все обстоятельства – ведь речь идет о чудовище, которое может издеваться над невинной женщиной и детьми, – мы согласны обеспечить властям Миннеаполиса ограниченный доступ к некоторым карточкам наших пациентов.

– Насколько ограниченный? – спросил Лукас у начальника архива университета.

Он отправился туда вместе с Шерилл и Блэком, чтобы его звание придало им веса.

– Ограниченного тем, что вы будете запрашивать, – сухо ответил начальник.

– Вопросы будут задавать эти люди, – сказал Дэвенпорт, кивком показав на Шерилл и Блэка. – И мы очень ценим вашу помощь.

Лукас узнал о пожаре у Ирва во время второго завтрака, за собственным письменным столом. О нем написали в «Стар трибюн»: ПОЖАР В МИННЕТОНКЕ. СГОРЕЛА СТАНЦИЯ ПРОКАТА ЛОДОК.

В статье цитировались слова начальника пожарной службы: «Это поджог, но пока нам не удалось установить мотив. Мы опрашиваем соседей…»

Лукас позвонил начальнику пожарной службы, которого несколько раз встречал.

– «Коктейль Молотова», смесь бензина с машинным маслом, – сообщил ему тот. – Работал любитель, но и профессионал не справился бы с такой задачей лучше. Все сгорело до самого фундамента. Старина Ирв был застрахован всего на шесть тысяч долларов, так что он этого не делал. Если только я чего-то не пропустил.

Шерилл с мрачным видом сидела в университете за читальным аппаратом для микрофильмов. Ей пришлось пользоваться антикварным оборудованием, и глаза у нее быстро покраснели от чтения документов десятилетней давности.

– Ничего себе!

– Что такое? – Блэк сидел за соседним столом, у его ног стояли три пустые банки из-под пива. Он был в коричневых носках с синими вышитыми узорами.

– Парень трахался с выхлопными трубами, – сказала Шерилл.

Блэк посмотрел на нее.

– От автомобилей?

– Честное слово. – Она не уловила двойного смысла и захихикала, водя пальцем по строчкам на экране. – Ты знаешь, как его поймали?

– Он застрял, – предположил Блэк.

– Нет.

Блэк на секунду задумался.

– Его механическая газонокосилка подала в суд за сексуальные домогательства?

– Он попытался трахнуть горячую выхлопную трубу, – ответила Марси. – И ему пришлось обратиться в больницу из-за ожога третьей степени.

– Бедняга, – простонал Блэк.

Он опустил руку и поправил у себя в паху, после чего записал несколько слов в блокнот.

– Нашел что-нибудь? – спросила Шерилл, когда увидела, что он пишет.

– Парень, которого интересовал секс и огонь, – сказал Блэк. – Похоже, он сильно ее напугал. – Он перешел к следующей странице досье. – Манетт пишет, что «у него сильная сексуальная дезадаптация, которая выражается в агрессивном сексуальном поведении и отождествлении с огнем».

– С мужчинами вечно происходят какие-то мерзости, – сказала Марси, когда Блэк нажал на кнопку и включил принтер. – Женщины никогда так не поступают.

– Ты слышала анекдот о «лучшем друге»?

– О, нет, не желаю слушать. – И она не слишком убедительно затрясла головой.

– Так вот, парень опаздывает на работу, и босс…

– Замолчи, – перебила его Шерилл.

– Ладно, если ты и правда не хочешь слушать, – сказал он. – Я схожу за распечаткой.

Он вернулся через минуту с распечаткой, и Марси сказала:

– Ну, хорошо, рассказывай свой анекдот.

Блэк бросил распечатку рядом с читальным аппаратом и продолжал:

– …и босс говорит: «Проваливай отсюда. Ты уволен. Я больше не желаю видеть твою задницу». Парень тащится к двери, он ужасно огорчен, выходит, садится в машину и на полпути домой, на перекрестке, ему в бок врезается автомобиль подростка. Уродует ему машину, а у него даже нет страховки. Господи, худший день в его жизни… Машину увозят, и он едет домой на автобусе. Возвращается в одиннадцать часов утра и слышит звуки из спальни. Похоже на секс. Стоны, кряхтенье, шорох простыней… Он входит и видит, что его жена трахается с его лучшим другом.

– Ничего себе дерьмо, – сказала Шерилл.

– И парень срывается, – продолжает Блэк. – Он кричит жене: «Катись отсюда, шлюха. Забирай свои тряпки, одевайся и проваливай. И никогда не возвращайся домой, иначе я из тебя дух вышибу». Потом поворачивается к лучшему другу и говорит: «А ты – плохой пес! Плохой пес!»

– Ну, прям ужасно смешно, – сказала Шерилл и отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Ну, так не смейся, – заявил Блэк, который знал, что анекдот ей понравился.

Поверх распечатки он написал: «Джон Мэйл».

Ирв оказался широкоплечим пожилым человеком с короной густых седых волос и розовой лысиной на затылке. Его большой, изрытый оспинами нос был красным, словно он злоупотреблял виски. Одетый в полинявшую фланелевую рубашку и парусиновые брюки, Ирв сидел на скамейке рядом со своим причалом.

– Что я могу для вас сделать? – спросил он, когда к нему подъехал Лукас.

– Вы Ирв? – Слева виднелся почерневший фундамент, наполненный землей, – и ничего больше.

– Да. – Тот прищурился и посмотрел на Лукаса. – А вы полицейский?

– Из Миннеаполиса, – сказал Дэвенпорт. – Что думаете? Сумеете все восстановить?

– Наверное. – Ирв потер крупный нос тыльной стороной ладони. – Делать больше нечего, а страховка даст половину требуемых средств.

Лукас подошел к фундаменту. О пожаре свидетельствовала лишь сажа на камнях.

– Быстро вам удалось все расчистить.

Ирв пожал плечами.

– Осталось только дерево и стекло да несколько цистерн. Все сгорело, как факел. Остальное убрали с помощью ковшового погрузчика. Мусор вывезли через пять минут. – Он снял очки и протер стекла полой фланелевой рубашки. – Проклятье.

Лукас отвернулся и еще раз окинул взглядом фундамент, а когда Ирв водрузил очки на место, вернулся и протянул ему фоторобот.

– Вы видели этого парня на прошлой неделе?

Ирв откинул голову назад, чтобы как следует разглядеть портрет через бифокальные линзы[45].

– Значит, этот сукин сын устроил поджог?

– Он здесь был?

Ирв кивнул.

– Пожалуй, да. Только выглядел иначе – рот не такой. Но похож. Тогда я сразу подумал, что ему здесь нечего делать. Он не рыбак; больше того, он даже не знал, как завести мотор. К тому же в тот день было холодно.