На крыльях удачи - Лорен Маккроссан

– Подриг, оставь уже бедную девочку в покое. Своими рассказами ты можешь усыпить кого угодно!

И только когда был накрыт стол и подан ужин, гул голосов немного смолк. Гости забыли о разговорах и активно принялись за еду.

Меня посадили за огромный дубовый стол между Шинед (или Шивон) и Малакаем (кажется), напротив Фионы и Адама (или это был все-таки Брэндон?). Я с трудом могла разглядеть Фай из-за горы еды на моей тарелке, которой вполне хватило бы накормить пять тысяч голодающих (конечно, нехорошо поминать Господа всуе, но присутствие за столом священника определенным образом влияло на ход мыслей всех гостей). Я с ужасом рассматривала тарелку, где с трудом поместились три куска мяса, четыре вида гарнира из картошки и овощи всех известных и неизвестных человечеству сортов. Завершало картину море жирного соуса. К сожалению, в тот день, совершенно оголодав после очередного занятия серфингом, я не удержалась и к своему обычному сандвичу с беконом добавила два пакета чипсов, шоколадку и кусок яблочного пирога. Так что есть я совершенно не хотела, но из простой вежливости мне ничего не оставалось, как приняться за обильный ужин. Через полчаса активной работы челюстями я наконец смогла затолкать в себя последний кусок картошки. С облегчением отложив в сторону нож и вилку, я отчаянно молилась, чтобы масленый кусок дошел до пункта назначения и не застрял где-нибудь по дороге, не найдя свободного места в желудке. Я так объелась, что с трудом могла дышать. Теперь мне было понятно, как себя чувствуют женщины на шестом месяце беременности…

– Милли, какая ты молодец! Поработала на славу, – порадовалась моему аппетиту тетушка Мэри, неожиданно возникнув у меня за спиной и убирая со стола пустую тарелку.

Я с облегчением вздохнула.

– Ты, наверное, умирала от голода после своих занятий с Маком, бедняжка.

– Да, – смущенно кивнула я в ответ, поскольку взгляды присутствующих оказались прикованными ко мне. – Все было очень вкусно, миссис Хеггарти.

– Ой, дорогуша, зови меня просто Мэри, – проворковала та, а затем спросила: – Еще добавки?

Мой желудок скрутило судорогой при виде хозяйки, активно накладывавшей мне новую порцию картошки.

– Нет, спасибо, – раздался мой малодушный писк, – я наелась.

– Не глупи, дорогая, – радостно возразила Мэри, нацелившись вилкой на куски свинины размером со слона, – ты, конечно же, не откажешься от такого замечательного мяса и вот от этих аппетитных кабачков.

– Нет, я действительно больше не могу есть.

– Да будет тебе, небольшой кусочек. И еще вон той говядины…

– Но…

– Подриг, передай Милли соус.

– Пожалуйста, – простонала я, глядя на Фиону, которая беспомощно развела руками.

– Не волнуйся, Милли, я люблю, когда у девушек здоровый аппетит. – С этими словами она поставила передо мной наполненную до краев тарелку. Небольшой кусок картошки, не удержавшись на вершине горы, упал на скатерть.

– Кушай, дорогая, – Мэри сердечно хлопнула меня по плечу, – на десерт тебя ждет яблочный пирог и заварной крем.

* * *

После того как я проглотила еще тысячу калорий и два ирландских кофе с солидной дозой виски, мне официально разрешили выйти из-за стола, чем я не преминула воспользоваться, с трудом дотащив свое отяжелевшее тело до дивана. Слава богу, подъемный кран все-таки не понадобился. Я рухнула рядом с Фай и обхватила раздувшийся живот на тот случай, если, не выдержав надругательства, он лопнет и забрызгает всю гостиную.

– Господи, Фай, если мы будем столько есть до конца июня, то меня скоро не выдержит ни одна доска. Я чувствую себя огромным кладбищем бифштексов и бобовых.

– Ирландское гостеприимство, – захихикала Фай в ответ. – Тетушка Мэри знаменита своим хлебосольством, и кажется, нам еще повезло – это был просто скромный семейный ужин.

В изумлении я пробормотала нечто невразумительное, осоловело пялясь на Онью, передвигавшуюся по комнате, словно легкое перышко, хотя за столом съела столько, сколько я осиливаю за неделю. Наверное, она страдает булимией.

Я откинулась на спинку дивана, ожидая, что в комнату вот-вот ворвется галдящая толпа насытившихся гостей. Но, к моему облегчению, к нам присоединились только Мэри, Подриг, Кэтлин, Колин, Барри, Джонни и Онья. Остальные, видимо, объелись и не смогли подняться из-за стола. Или в семье Подрига считалось просто неприличным быстро передвигаться после ужина. Поймите меня правильно, лично я в этот момент могла только обессиленно сидеть на диване и вяло слушать тихий гул голосов родственников Фионы. Вдруг в коридоре хлопнула входная дверь и послышались чьи-то тяжелые шаги.

– Привет, как поживают твои ученики? – спросил Подриг, когда в комнате появился всклокоченный Мак и устало плюхнулся в кресло.

– Прекрасно, – ответил тот, склонившись к ногам и с видимым облегчением расшнуровывая ботинки. Слегка кивнув в мою сторону, он дружелюбно подмигнул Фай.

– Извини, что пропустил ужин. Мне пришлось решать кое-какие организационные вопросы после занятий.

– Ты хороший парень, Мак, – гордо сказала Мэри. – Я все тебе подогрею и принесу. А ты сиди и отдыхай.

Мне сразу не понравилось, как родители суетятся вокруг Мака и радуются его приходу, словно в семью вернулся блудный сын. Боже правый, он всего лишь немного поработал на пляже, а не вкалывал двадцать четыре часа в угольной шахте!

Теперь, увидев, каким образом Мак общается со своими родными, я поняла, почему он часто бывает мрачен и упрям. Подобно всем избалованным детям, он не любил, когда ему бросали вызов или подвергали сомнению его действия. А тридцатилетним, до сих пор цепляющимся за цветастый мамин передник сыночкам обычно угодить еще труднее. И мне казалось по меньшей мере странным, что для него я была избалованной городской фифой, поскольку в доме его мамочки с ним самим носились как с писаной торбой.

Я медленно тянула виски, наблюдая за милой семейкой. Мэри быстро накрыла Маку ужин, а отец, осторожно налив рюмку, поднес ее сыну. Мне очень хотелось, чтобы мы с Маком подружились. В конце концов, он мой инструктор и мое профессиональное будущее целиком зависит от него. К тому же этот человек очень красив. Однако его беспокойный мрачный характер и выраженное чувство превосходства не делали его в моих глазах привлекательным мужчиной. Тем не менее мне все равно хотелось ему нравиться. Не только потому, что неприятно чувствовать негативное отношение, но еще и потому, что наши занятия проходили бы намного легче и приятнее. Хотя, надо признать, мы совершенно разные люди. Мак – маменькин сыночек, который вряд ли ездил куда-нибудь дальше вокзала в Слайго.[10] Кажется, ему нравилось быть крупной рыбой в маленьком пруду и большой океан, полный опасностей, его не привлекал. Его окружало множество людей, но в качестве друга он предпочел выбрать преклонявшегося перед ним Дэйва. А больше Мак ни в ком не нуждался – ученики и не чаявшие в нем души родители полностью удовлетворяли его амбиции. Я же в отличие от Мака без всякой поддержки со стороны родных уехала из родного города в Дублин и чего-то попыталась добиться в этой жизни. Я пошла на риск. А Мак предпочел играть наверняка. Спрашивается, какое он имеет право критиковать меня? Может, его пугает мой решительный и самостоятельный характер? Скорее он мне просто завидует.