Бегство Короля - Виктория Борисова

И вряд ли молодой женщине, которая наверняка с ног падает от усталости и тревоги, вдруг срочно понадобилась губная помада или новые туфли.

Максим на всякий случай набрал Верочкин домашний телефон. Ну вдруг? Вдруг она просто устала и захотела побыть одна? Он молился про себя, чтобы это было так. Пусть хоть к какому-нибудь любовнику идет, если поразвлечься захотелось, лишь бы была жива и здорова!

Он сидел у телефона и слушал длинные гудки, пока рука, держащая трубку, не затекла окончательно.

В комнату заглянула Наташа:

— Ну как?

Максим так и сидел молча, ссутулив плечи, будто древний старик, и в его глазах она увидела ответ на свой вопрос.

— Только, пожалуйста, не волнуйся! — заговорила она фальшиво-бодрым тоном. Ее улыбка выглядела такой же естественной, как силиконовая грудь Памелы Андерсон. — Все будет хорошо. Найдется твоя Верочка, придет, никуда не денется.

Лицо у Максима было такое, что Наташа сразу осеклась. Она села рядом с ним, слегка обняла за плечи, совсем как в детстве, когда он был «младшеньким», а она — старшей и умной.

— Ну может, она к матери поехала? — нерешительно спросила Наташа.

— Ага, в Анапу, — буркнул Максим, — моя прекрасная будущая теща укатила туда на все лето.

На слове «будущая» он ощутил в горле шершавый горячий комок. Светлана Сергеевна, приятная моложавая дама, обожающая большие шляпы и летнее солнце на теплых берегах Черного моря, может и не стать его тещей! Она может превратиться в старушку в траурном платье, заботливо подметающую могилку на кладбище. Или станет нервной, издерганной женщиной, будет обивать пороги отделения милиции, обращаться к частным детективам, экстрасенсам, колдунам и шарлатанам в погоне за призрачной надеждой — а может, жива, может, найдется?

И в любом случае он будет чувствовать себя убийцей.

Наташа поднялась и тихо вышла из комнаты. Видеть Максима в таком состоянии было просто невыносимо! И чем тут поможешь — неизвестно…

Она пошла к себе и, совершенно обессиленная, опустилась на кровать. Что делать-то, а? Что делать? Просто ждать? Так и с ума сойти недолго. Максим вон аж с лица спал. Что с ним дальше будет? Был бы здоров — носился бы сейчас по городу, разыскивая свою Верочку, но ведь слаб еще, по квартире ходит — и то шатается!

Малыш подошел к ней, заскулил и положил голову на колени. Чувствует ведь — что-то не так! И смотрит грустно… Наташа погладила собаку:

— Ну что, мой хороший? Что, пес? Всем не до тебя, да?

Малыш улегся у ног. Наташе почему-то стало немного легче. Как будто уже не одна…

Стоп. А почему одна-то? Разве совсем недавно, только сегодня утром, не предлагал ей Армен свою помощь? Максим, конечно, не в себе, но он-то человек трезвый и опытный! Вот с кем можно поговорить. На него тоже надежды немного, и все-таки… Делать хоть что-нибудь гораздо легче, чем просто ждать.

Наташа решительно встала, отерла набежавшие слезы, поправила волосы. Малыш вскочил вслед за ней.

— Сидеть! Я скоро приду, — строго сказала она.

Через минуту она уже звонила в квартиру напротив.

Звонок застал Армена в душе. Он с наслаждением плескался под упругими струями теплой воды. Ведь сколько лет уже прошло с тех пор, как уехал из Еревана в ту ледяную, смертную зиму, когда спилили на дрова все вековые деревья в парке Победы, а за водой приходилось ходить с бидоном… Давно бы пора привыкнуть к благам цивилизации, но все равно — до сих пор горячая вода, что свободно течет из крана, казалась ему чем-то чудесным и удивительным, почти невероятным.

А в дверь все звонят. Настойчиво так… Делать нечего, придется открыть. Армен с некоторым сожалением закрыл кран, кое-как вытерся, завернулся в большое махровое полотенце и прошлепал в прихожую.

За дверью стояла Наташа — бледная, взволнованная.

— Привет, ахчик! — Армен даже растерялся. — Проходи… Сейчас оденусь только, подожди минуту! Вот сюда, направо.

Комната была обставлена «богато» — как выражалась когда-то школьная гардеробщица тетя Тая, веселая, словоохотливая старушка, которая никогда не ворчала на шумливую ребятню, охотно пришивала оторванные вешалки к детским курткам и пальтишкам, а в свободное время подрабатывала домработницей у известного артиста Матвея Игумнова. Золоченая мебель, с завитушками, толстый ковер на полу, хрустальная люстра с подвесками выглядели нелепо — и вместе с тем почему-то трогательно. Сразу видно, что хозяин — провинциал, разбогател совсем недавно и теперь изо всех сил пытается «соответствовать». Хочет жить как обеспеченный человек, столичный житель! Не умеет, но старается. Так маленькая девочка влезает в туфли на каблуках и мажется маминой губной помадой, чтобы казаться взрослой и красивой.

Наташа присела на край дивана. Она волновалась, как будто совершает нечто недостойное. Сердце билось учащенно, во рту пересохло… Мелькнула мысль: а может, уйти потихоньку, пока не поздно? Мало ли что у него на уме?

Армен появился очень быстро — в джинсах и белой рубашке, босиком, мокрые волосы зачесаны назад. Видно, что очень спешил. В воздухе остро и резко запахло терпким мужским парфюмом. Наташа даже поморщилась — небось полпузырька на себя вылил.

— Что случилось, ахчик? Ты прямо дрожишь вся. Может, выпьешь что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Наташа зябко повела плечами. Может, это и хорошая мысль — глотнуть чего-нибудь крепкого и приятного, как тот коньяк, который они пили вчера все вместе, только не сейчас и не здесь.

— Как там твой брат?

— Он-то как раз ничего. Встал уже, ходит. Через пару дней совсем оклемается. Тут другое… Девушка его пропала.

— Это та, что вчера приходила?

— Да. Утром ушла на работу, и с тех пор — ни слуху ни духу. Максим просто с ума сходит.

— Да… Дела. — Армен покачал головой. — Но ты не пугайся раньше времени. Может, она где-то у родителей, у друзей… Дома сидит, в конце концов! Подумай — куда она могла пойти?

— В том-то и дело — получается, что некуда! И потом… — Наташа замялась. Как объяснить то, что она сама смогла осознать только совсем недавно? Это она-то, родная сестра! Разве сможет это понять чужой человек?

— Что — потом? Ты договаривай, ахчик! — Армен смотрел остро, требовательно.

— Знаешь, любит она Максима, что правда, то правда, — задумчиво ответила Наташа, — если бы все нормально было — давно бы прибежала.

— Понятно.

Армен долго сидел молча, сдвинув брови, и смотрел куда-то в пол. Лицо его стало суровым и каким-то отсутствующим. Наташа чувствовала себя неловко — вот навязалась на чужую голову! Рассчитывала на понимание, может быть — на дельный совет, на сочувствие, в конце концов… В жилетку поплакаться хотела, глупая. А этот дикарь просто молчит как пень. Прикидывает, наверное, как от нее половчее избавиться. Она уже хотела встать и уйти, когда Армен вдруг резко, пружинисто поднялся с места, будто принял какое-то важное для себя решение — и теперь точно знал, что делать.