Брызги шампанского - Келли Хантер

— Почему же она все еще живет в замке? — спросила Габриель, пытаясь переварить услышанное.

— Может, ей так хочется, кто знает? — Он пожал плечами. — Вероятно, как только ей надоест, она уедет. Кстати, вчера, с подачи Симоны, я предложил Жозе должность менеджера по продажам в Париже. Нам кажется, что ты будешь чувствовать себя в замке более комфортно без матери.

У Габриель закружилась голова от неожиданности.

— Другими словами, ты уволил ее? — не поверила она. — Из-за меня?

— Я не увольнял Жозе, — поправил ее Люк. — Предоставил ей, повторяю, по совету Симоны, другую работу. Но да, сделано это ради тебя. Ее присутствие беспокоит тебя. Я не могу допустить, чтобы она причиняла тебе боль.

Габриель покачала головой, все еще не веря своим ушам.

— Я ошибся?

— Нет-нет, ты прав. — Она прильнула к его груди. Люк тут же прижал ее к себе. — Просто я не могу не думать о том, что, останься я в Австралии, ничего этого не было бы. Если честно, в конце концов я бы привыкла к жизни на другом материке, хотя, возможно, не смогла бы полюбить эту страну так, как Раф. Но одно мне известно точно: я не смирилась бы с тем, что никогда не увижу тебя. Семь лет. Семь долгих лет…

Люк поцеловал ее в висок.

— Если ты хочешь меня видеть сегодня, проведи эту ночь здесь, со мной. Я буду рад, если, завершив все свои дела, ты вернешься сюда. Мы сможем сходить куда-нибудь и поужинать или остаться в замке.

— Ничего другого я и не желаю.

Габриель потянулась к нему, и Люк тут же подставил ей свои губы.

— А как насчет другого желания? — поинтересовался он и стал осыпать ее лицо поцелуями.

Габриель с трудом открыла затуманенные глаза. Медленная, чувственная улыбка тронула ее припухшие от поцелуев губы.

— У тебя есть что-то конкретное на уме?

Вместо ответа, Люк подхватил ее на руки и хрипло произнес:

— Думаю, у нас есть немного времени, и я успею показать тебе, что у меня на уме.

Прошла неделя, в течение которой Габриель работала не покладая рук, надеясь в кратчайшие сроки организовать дистрибьюторскую сеть, чтобы иметь средства для приобретения виноградников Хаммершмидта. У Рафа была «Земля ангела», у Люка и Симоны — замок и семейный бизнес. Даже ее мать владела собственностью, в то время как у нее самой не было ничего. А Габриель мечтала о доме, принадлежащем только ей. Главное — склонить Рафа на свою сторону.

Когда Габриель позвонила брату, в Австралии было позднее утро. Судя по голосу Рафа, он находился в приподнятом настроении. Она сочла это добрым знаком.

— Ты получил мои последние расчеты? — спросила она после приветствия и краткого обмена новостями.

— Получил.

— У тебя нашлось время их просмотреть?

— Да, конечно.

— И что ты думаешь?

— Ты твердо решила вступить в борьбу за виноградники Хаммершмидта? Я не считаю это таким уж удачным вложением средств. Мне кажется, сестренка, ты собираешься зря потратить деньги.

— Ты преувеличиваешь, — возразила Габриель. — Я согласна, с точки зрения бизнеса это не совсем выгодное приобретение и к тому же довольно рискованное, но поверь, если цена окажется приемлемой, виноградники в будущем оправдают все расходы! В любом случае я намерена за них побороться.

— Тебе там просто понравилось, и деловые соображения к этому не имеют никакого отношения, — проницательно заметил Рафаэль.

— Что в этом плохого? И потом, у меня хорошие предчувствия, кто бы что бы по этому поводу ни говорил, — объявила Габриель.

— Тебе известны конкуренты?

— Люк проявил некоторый интерес, — призналась она.

В трубке наступило молчание, а затем послышался тяжелый вздох:

— Финансовые возможности Люка несопоставимы с нашими, и ты это знаешь.

— Я знаю, тем более что мы с ним это обсуждали. Более того, мы вместе осмотрели имение. Часть предложений по возрождению виноградников, что я тебе прислала, принадлежит Люку.

— Объясни-ка, почему он взялся помогать тебе, если сам имеет виды на эти земли? — сухо поинтересовался Рафаэль.

— Из дружеского участия. А может, — и это нельзя исключать, — ему хочется борьбы.

— Если бы Люк приобрел эти угодья, он бы так же, как и ты, поэтапно занялся их восстановлением?

— Нет, сразу.

— Габи… — Раф помолчал, словно не зная, с чего начать и как спросить. — Сколько времени ты провела с Люком?

— Немного. — Она закрыла глаза, потом решила не врать и со вздохом призналась: — Много.

— Ясно. Ты с ним спишь, — без экивоков заявил Раф и помолчал. — Когда состоится аукцион? Завтра? Могу я предположить, что ты продолжишь с ним встречаться вне зависимости от результата торгов?

— Да, я надеюсь. — Она насторожилась. — А почему ты спрашиваешь?

— Потому что считаю, что ты играешь с огнем.

— Это я и без тебя знаю, — тихо произнесла девушка. — А что касается тех виноградников… — Она сделала глубокий вдох, собираясь с духом. — Я знаю, что Люк готов выложить за них двадцать миллионов. Можем мы позволить себе такую сумму?

В трубке было тихо. Габриель представила себе брата, меряющего шагами кабинет и сосредоточенно обдумывающего полученную информацию.

— Я дал Харрисону взглянуть на твои расчеты, — наконец сказал он. Его голос нельзя было назвать счастливым, но, похоже, он смирился с неизбежным. — Мы можем потратить двадцать миллионов, но для этого придется рискнуть «Землей ангела» и обратиться за помощью к отцу. Я хочу, чтобы ты связалась со мной сразу, как только начнется аукцион.

— Но в это время в Австралии будет ночь.

— Уж поверь, — усмехнулся Раф, — спать я не смогу в любом случае. И ты должна мне пообещать, что, как только я скажу «стоп», ты откажешься продолжать торг.

— Обещаю.

— И не важно, от кого будет исходить предложение о дальнейшем повышении цены.

— Я же сказала, что обещаю.

— И не важно, что ты мечтаешь его приобрести, — закончил он.

— Да, Раф, я тебя поняла. Ты хочешь, чтобы я поклялась чем-нибудь? Моя душа подойдет?

— Подойдет. — Голос брата смягчился. — Я тоже тебе обещаю, что, если нам хватит денег, эти виноградники будут нашими. Твоими.

Они попрощались. Следовало бы позвонить Люку, но он отправился в Париж по делам, и Габриель не знала, вернулся он или нет, а потому медлила, боясь, что трубку поднимет Жозе. Однако ответил ей Люк.

— Я в замке, — коротко сказал он. — И со мной твоя мать и Ханс.

— Они могут нас слышать?

— Нет.

— То есть, — Габриель не удержалась и поддразнила его, — если я вдруг начну говорить непристойные вещи по телефону…