Брызги шампанского - Келли Хантер

Люк поднял голову и снова прильнул к ее губам, целуя Габриель с такой жадностью, что голова у нее закружилась. Ее тихие стоны только подстегивали его. Ему было нужно не только тело Габи — волнующее, соблазнительное, прекрасное женское тело. Ему нужна была она вся — от корней волос до кончиков ногтей. И ее душа тоже.

Люк лег на постель, по-прежнему держа ее в объятиях, и Габриель оказалась на нем. Он был невероятно возбужден, но не спешил удовлетворить желание. Ему хотелось продлить эту сладостную пытку, оставив на десерт самое вкусное.

Люк снова прильнул к ее груди, чувствуя, как дрожит Габриель. Она была полностью обнажена, если не считать туфель, и он полюбовался этим контрастом — обнаженное женское тело и высокие тонкие каблуки. Затем снял и их.

— Рубашка, — шепнул он.

Габриель тут же принялась расстегивать одну пуговицу за другой, сначала медленно, а затем все быстрее. Под конец ей не хватило терпения, и она сорвала рубашку с его плеч, так что пара пуговиц отлетела и покатилась по полу. Люку было все равно. Стоило ее пальцам дотронуться до его пылающей кожи, его сосков, как он потерял остатки самообладания.

— Габриель, — прохрипел Люк, — я больше не могу ждать.

Он и так слишком долго ждал этого момента. Терпение никогда не входило в число его достоинств.

— Я и не хочу, чтобы ты ждал, — выдохнула она и провела языком по его соску. — Только учти, мне не нужен цивилизованный мужчина.

Со стоном Люк наполнил ее, войдя легко, словно Габриель была создана для него. Она издала какой-то нечленораздельный звук. Ее ногти вонзились ему в плечи, бедра двигались в одном с ним ритме. Люк, сжав зубы, принудил себя замедлить ставший сумасшедшим темп, грозящий увлечь их за собой, как лавина.

— Еще, — срывалось с губ Габриель снова и снова. Ее лицо исказилось от экстаза, рот раскрылся в беззвучном крике. Гладкое, влажное от пота тело содрогнулось. И только тогда Люк дал себе полную свободу.

Габриель не знала, сколько прошло времени. Открыв тяжелые веки, она обнаружила, что лежит в объятиях Люка. Сил пошевелиться у нее не было.

— Ты всегда такой? — наконец спросила она.

— Какой?

— Необузданный.

Люк ответил не раздумывая:

— Ты еще не видела меня во всей красе. — А затем посерьезнел и признался: — Мне никогда не было так хорошо ни с одной женщиной.

— Мне тоже никогда еще не было так хорошо, — вздохнула Габриель. — И должна признать, ты мне понравился.

— В каком смысле? — не понял он.

— Мне еще не приходилось видеть, чтобы ты настолько терял контроль над собой.

— Я надеюсь.

— Как ты думаешь… — Она на секунду запнулась. — Мы можем это как-нибудь повторить?

— Не можем, а должны, — поправил ее Люк. — И повторим.

— Когда?

— Когда пожелаешь.

— А если я желаю прямо сейчас?

Глаза Люка опалили ее черным огнем.

— С чего начнем?

Габриель окинула его взглядом:

— Дай мне подумать.

Люк дал, и ему не пришлось об этом сожалеть.

Глава 8

Утром, после ухода Люка, хозяйка гостиницы постучалась в дверь номера Габриель и объявила, что той следует поискать жилье в другом месте, а комнату желательно освободить через полчаса.

Габриель собралась за двадцать пять минут. Недолго думая она сняла полностью меблированную квартиру в ближайшем городке сроком на три месяца, поклявшись, что, если и на сей раз ее попросят съехать раньше, потому что она спит с состоятельным холостяком, она, черт возьми, просто купит себе дом!

В этот же день к ней заглянула Симона. Конечно, она догадалась, где провел ночь Люк, но ее отношение к Габриель нисколько не изменилось. Как само собой разумеющееся Симона приняла тот факт, что ее подруга детства и брат стали встречаться.

— Все же не понимаю, почему ты решила переехать, — сказала она. — Конечно, эта квартира гораздо лучше гостиничного номера, но, если я не ошибаюсь, ты заплатила вперед.

— Я решила, что мне нужно больше места.

Симона внимательно посмотрела на нее:

— Тебя выставили за дверь. — Это прозвучало как утверждение.

Габриель не собиралась ничего утаивать. Тем более что рано или поздно об этом станет известно всем.

— Да.

— Потому что Люк остался у тебя на ночь?

— Ну, ничего такого сказано не было, но я подозреваю, что именно поэтому.

— Он знает?

— Нет. И я буду тебе очень признательна, если ты ему не проболтаешься. В крайнем случае повтори мои слова о том, что мне нужно больше места.

— Я-то ему ничего не скажу, — задумчиво протянула Симона. — Но кто может поручиться, что он не узнает об этом от кого-нибудь другого?

— Будем надеяться.

В глазах Симоны вспыхнул интерес.

— Ну, ты собираешься рассказать, как прошел процесс обольщения, или мне придется все из тебя вытягивать?

В памяти Габриель мгновенно воскресли все события этой разнузданной, порочной — по-другому не назовешь — ночи, и она слегка покраснела. То, что ночью выглядело естественным и правильным, при свете дня таковым уже не казалось. Но это не значит, что она против повторения.

— Давай пока не будем говорить на эту тему, ладно? — предложила она. — Хотя бы потому, что мне самой надо разобраться, что произошло и что изменилось.

— Конечно, — сразу же согласилась Симона. — А Раф? — помолчав, спросила она. — Ты скажешь ему, что вы с Люком стали встречаться?

— Пока нет.

— Потому что ты пока не разобралась во всем сама или потому что он этого не одобрит?

— И то и то, — криво улыбнулась Габи.

— А как насчет Жозе?

Улыбка немедленно сошла с лица Габриель.

— Нет, — заявила она. — С Жозе покончено. Я больше не желаю стоять с протянутой рукой, словно нищенка, надеясь, что когда-нибудь ее сердце для меня откроется. Мы с Рафом прекрасно жили без нее — или она без нас. Значит, так тому и быть.

Симона задумалась и загрустила.

— Моя мама умерла так давно, что я почти не помню ее, но даже в детстве я считала, что лучше никакой матери, чем такая, как Жозе. Мне очень жаль и тебя, и Рафа.

— Мне тоже жаль, — откликнулась Габриель. — Но тут уж ничего не поделаешь.

— Понимаю. — Симона опустила глаза. — Раз уж мы подняли эту тему… Я знаю, что она тебя била. Я сама видела однажды, и мне… — Она затрясла головой, словно отгоняя непрошеные воспоминания. — Я побежала за отцом, но к тому времени, когда мне удалось его разыскать, вы уже ушли. Отец обещал поговорить с Жозе. Испугавшись, что она убедит его, будто мне все показалось, я рассказала и Рафу. Мне никогда не забыть выражение беспомощной ярости, боли, страха на его лице. Ему в то время было двенадцать лет, тебе шесть. И мои слова не были для него новостью. — Она с мольбой взглянула на Габриель, но тут же отвела глаза в сторону. — Извини меня, не я ничем не помогла тебе. Ни тогда, ни позже, хотя Жозе не раз поднимала на тебя руку.