Другие. Феникс - Тесс Хаген

Я молча наблюдала за их диалогом и за работой Льётольва, потихоньку глотая слёзы. Кажется, картина сложилась. Денеб отправился на задание, а там его ждала засада. Сёртун решил избавиться от того, кто мешал ему добраться до меня? Странная логика. Хотя… Какая же я была дура — всё предельно просто! Не стал бы учитель давать мне такого задания и так легко отпускать без наказания. Я просто приманка, повод, чтобы добраться до Денеба, а через него — до Льё. Не информация нужна была Сёртуну, нет! Он хотел на вполне законных основаниях вступить в бой.

— Это же и правда война… Сёртуна против Льётольва, — вырвался у меня хриплый шепот.

— Дошло наконец-то! — отозвался Льё.

— Давайте я просто уйду обратно. Вернусь. Сделаем вид, что ничего не было! — начала в панике тараторить я, пытаясь найти выход.

— Не ты, так что-то другое найдется. Сёртун давно на меня зуб точит, а поскольку я и так несколько вне закона… — Льё вроде бы успокоился и говорил более мирно. — Да и… Ты для Денеба важна. А он мой друг.

— Спасибо, — тут же отреагировал Ден.

— Я… — мне вдруг сделалось плохо, в одно мгновение всё закружилось и зашумело. Комната очищалась так быстро, что казалось, будто бы и нас всех засосет в экзистенциальную воронку. Я старалась держаться изо всех сил, но не смогла — опустилась на чистый ковёр и закрыла глаза, к горлу подбиралась тошнота, желудок сворачивался в кулак, и дыхание перехватило.

— Рискуем, Ден… — услышала я будто издалека голос Льё.

— А что делать?… Привыкнет, надо только чаще…

— Что-нибудь придумаю… Дай пару дней…

Обмен

Обмен

Сколько раз за эти несколько дней я уже отключалась совершенно неожиданно для себя даже и не вспомню. У меня вообще обнаружились странные провалы в памяти, а местами наоборот — после пробуждения всплывало то, что казалось давно забытым. День принятия в Фениксы. Стояла золотая осень, нас, десять девчонок шестнадцати лет, собрали на заднем дворе колледжа. Дул пронизывающий ледяной ветер, с деревьев облетала яркая листва, мы стояли, нервно переминаясь с ноги на ногу, поглядывали друг на друга в тревоге. Первый, полностью самостоятельный выход из тени, принятие формы.

Я вдруг вспомнила, что мне было ужасно жарко, несмотря на погоду, внутри всё прямо-таки горело. Учитель Сёртун строго произнёс моё имя, я сделала осторожный шаг ему навстречу и попыталась выйти из тени. Из-за тревоги сосредоточиться получилось не сразу, но, как потом выяснилось, мой результат оказался лучшим, равно как размеры крыльев и сила огненного удара. Тогда я выжгла кусочки памяти сразу пятерым подопытным влияниям, одним махом.

Сама я была и рада такому результату и напугана. Помню, как бродила вечером по опытному саду, пытаясь справиться со страхом новой жизни, и меня нагнал учитель. Странно, в моей голове эта встреча крутилась лет до двадцати, а потом куда-то пропала, и возникла только сейчас. Он шёл рядом, говорил о чём-то важном, наверное, а я наблюдала, как наши ноги одновременно шагают по шумной дорожке, покрытой мелким серо-бурым гравием. Тот страх, который я испытывала рядом с ним, остался со мной на долгие годы, он и сейчас спрятан где-то глубоко внутри и движет моими действиями. В тот вечер Сёртун не сделал ничего предосудительного, но мне хватило и его тяжелой руки на плечах, чтобы представить всё, что могло случиться в дальнейшем. Я кляла себя за то, что во мне так много силы, ведь это значило, что именно учитель Сёртун возьмёт меня в свой отдел, в свою команду, и кошмар никогда не прекратится. Когда я была меньше, то мечтала быть как взрослые Фениксы, сильной и огненно-красивой, но в день посвящения мои желания сменились более простыми, — оказаться подальше от своего мучителя.

— Ты невероятно сильна и прекрасна, Адочка, — шепнул тогда Сёртун, склонясь к моему лицу слишком близко, а мне не хватило смелости отвернуться. — Я сделаю из тебя лучшего Феникса, если ты будешь слушаться.

И ведь мне пришлось его слушаться и молчать. Забывать. Только в последние несколько лет “уроки” Сёртуна случались реже, а, может, половину я и просто-напросто не помню. Если верить Дену, то часть моей памяти выжжена. Часть меня, моей собственной личности принесена в жертву похотливым и извращенным желаниям учителя. Хотя это к лучшему. Если бы я помнила всё, что он делал со мной, то не смогла бы жить нормально.

Эти мысли отозвались тихим эхом мужских голосов где-то совсем рядом.

— С ней точно всё будет нормально? — кажется, это Денеб.

— Гарантировать не могу, но надеюсь. Почему ты мне раньше ничего не сказал? — вполне миролюбиво возмущался Льё. Пахло сигаретами и чем-то сладким. Я вдруг поняла, что ужасно проголодалась.

— Дайте еды, — протянула я медленно.

— Лапушка проснулась! — услышала, как Денеб мягко подошёл ко мне и опустился рядом.

— Почему я всё время сплю?..

— Это влияние Льё, правда, вот такое странное, — Ден ласково погладил меня по голове.

— Сила резонирует, плюс старые искажения у тебя в голове, дорогуша, — подал голос Льётольв.

— Кошмар, — я с трудом открыла глаза и взглядом упёрлась в улыбающееся лицо Дена. Шрамы подзатянулись, но всё равно выглядели страшно. Он почему-то был без рубашки, и я обратила внимание на татуировки — почти все восстановились, стали как прежде, местами раны закрывал пластырь, но самое жуткое — та надпись осталась. Я инстинктивно потянулась к ней рукой, — Ден… Она что же, навсегда?

— Ага, — довольно улыбнулся он. — Мне так даже нравится. Пусть будет. На память.

— Сёртун знает толк в красивых шрамах, — буркнул Льё, подавая мне тарелку.

— Это всё же он? Я догадалась… Да?

— Умничка какая, — съехидничал экзистенциалист.

— Льё, не начинай, — остановил его Денеб. — Нам всем пришлось несладко. Зато теперь мы понимаем, с какой стороны ждать опасности.

— Со всех сторон ждать. Только я не пойму, чего Сёртун именно сейчас так взъелся…

— Да просто совпало удачно. Кто же знал, что птичка неожиданно попадёт в мои сети? — Ден помог мне сесть и лукаво подмигнул.

— Может расскажете всё-таки, что происходит? — в тарелке я с удивлением обнаружила блинчики, кажется, домашние.

— У Льё давние тёрки с Сёртуном, ещё с тех времен, когда он работал на сообщество, — начал Денеб.

— Он считал, что я отбираю у него работу, — рассмеялся Льётольв, и лицо его как-то сразу стало мягче, добрее. — А на самом деле я просто выполнял свои задачи чётко и очень чисто, в отличие от