Стихотворения (1884 г.) - Владимир Бенедиктов

Воскресная школа

«Свет да будет!» – божья силаИзрекла – и мрак исчез.И для всех зажглись светилаВ беспредельности небес.И с тех пор, нас одеваяДня блестящего в парчу,Ровно светит вековаяСолнца лампа огневаяБедняку и богачу,Ни пред кем тот свет не скрытен,Всем доступен горний луч –

Тем, кто слаб и беззащитен,И тому, кто так могуч.А потом, как мгла ночнаяУпадет на грешный мир, –Пусть иной летит на пир,Где сверкает пыль земная,Где поддельный блеск велик,А иной – зажжет лучину,Осветит тоску-кручинуИль затеплит свой ночник!

Но еще есть свет верховный,Свет не солнца и планет,Но чистейший свет духовный,Свет науки, божий свет,И без этого сияньяТщетно б шел за веком век, –Светом нравственного знаньяЧеловек есть «Человек».Кто не хочет, чтоб доступенСвет тот был для всех людей,Тот – недобрый муж, преступенОн пред совестью своей,И, с ночным злодеем схожий,Встав на брата своего,Он срывает образ божийСвятотатственно с него.Сам Христос – учитель братства –Тот, кем наша жизнь крепка,От духовного богатстваНе отторгнул бедняка.Не лишил его ученьяИ святых своих чудес –Он, что умер средь мученьяИ на третий день воскрес.Воскресеньем он прославилСвой всецарственный престол,Он воскрес, а нам оставилСлово, грамоту, глагол,И воскресшего глаголы –Вечной жизни в нас залог,Он – глава воскресной школы,Он – всеграмотности бог!Будь же грамотность роднаяДелом Веры и Любви!Восклицаем, начиная:«Царь небес! Благослови!»

Стихи, читанные на юбилее князя П. А. Вяземского 2 марта 1861 г.

…Вы с Музой свадьбу золотуюСегодня празднуете, князь.

Когда напором исполинскимВраг угрожал стенам Москвы –С войсками к лаврам бородинскимНазад полвека мчались вы…

Душа, богатая любовью,Стих – чадо бойкого пера,Добрейший взгляд под строгой бровьюС улыбкой, вестницей добра…

Но не шутя по жизни полюШли вы…

И скорбь давалась вам на долю,И терн вплетался в ваш венец.

Ваш стих, что прежде так смеялся…………….Потом глубоко отозвалсяБеседой с таинством могил.

…Упреков нет… Иль есть один,Что князя Вяземского детиОт брака с Музою его –Вразброд гуляют в белом свете,Не зная дома своего…

Пусть он к ним нежную приложитЗаботу, вкупе их сберег,И их сторицею умножит,И всех семейно в мир введет!

И мир при кликах громогласных,Приняв их заодно с отцом,Покроет чад его прекрасныхАкадемическим венцом.

Инокине

Я знал тебя, когда в сем миреЕще ребенком ты былаИ, став поэтов юных в клире,Перстами детскими на лиреАккорды первые брала.Потом девицею-мирянкойЯвлялась ты в семье людской,Но света лживою приманкойТалант не увлекался твой,И вот, обетом послушаньяСковав все думы и мечты,Свой дар склонив под гнет молчанья,Явилась инокиней ты.Прости, что пред тобой я смеюПредстать и в эти времена,Быть может, с грешною моеюИ ложной мыслью! Вот она:

Таланты богом нам даются, –Коль в гимнах, ими что поются,Горят небесные лучи,То и с церковного порогаТот поднял голос против бога,Таланту кто сказал: «Молчи!Молчи! Я у тебя отъемлюПрава на песнь, на вещий стон.Уйди в пустыню! Вройся в землюИль в келье будь похоронен!»Не прав, кто, сдавшись слов сих громГотов, в отказ святым правам,Внимать наставнику земному,А не евангельским словам.

Не сотворив себе кумира,Талант! светилом миру будь!В быту мирском сквозь дрязги мираПробей монашественный путь!Истой – не за стеной угрюмой,Но смут житейских посреди –С своей отшельнической думойИ честной схимою в груди!Любви небесной дай нам пламень!Явись с участьем – не с грозой,И грудь людскую – этот камень –Прожги молитвенной слезой!

Я – ученик, я – не учитель,Я червь земли, не сын небес,Но и не демон искуситель,Не посланный из ада бес,Который хочет в вечной мукеТебя привлечь бряцаньем слов;Я сам божественной наукеУчиться у тебя готов.Себя не чту, не именуюЯ ведущим, но предаюНа суд твой мысль мою земную,Как грех, как исповедь мою.

Притом, средь дум моих греховных,Тебе я жалуюсь, скорбя,На гордых пастырей духовных,На целый свет и на тебя.Когда не мог я быть послушнымСуду учителей кривых,Ни оставаться равнодушнымК веленью божьих слов святых,Когда из хладных сфер деизмаСкорей предаться был я радСмоле кипящей скептицизма, –Я думал: христианин-брат,Чтоб утолить мне сердца муку,Ко мне свой голос устремит,С любовью мне протянет рукуИ нечестивца вразумит –Просил я света, разуменья, –И что ж? Учители смиренья,Свой гневом дух воспламеня,Под небом о Христе мне братьяСвои мне бросили проклятья,Швырнули камнями в меня; –И ты, вдыхая свет эфирный,Ко мне безжалостна былаИ средь молитв, из кельи мирнойСвой камень также подняла!

Локомотив

Иду я с сынишком вдоль чистого поляПробитой тропинкой. Кругом – всё цветы,И рвет их, и бабочек ловит мой Коля.Вот мельница, речка, овраг и кусты.Постой-ка, там дальше начнется болото…Вдруг слышим – вдали и стучит и гремитВсё пуще, – и видим – громадное что-тоПо светлой черте горизонта летит.

Непонятное явленьеПосреди златого дня!Что такое? В изумленьеКоля смотрит на меня:«Что такое это значит?Богатырь ли ЕрусланСтрашный едет, грозный скачетИли рыцарь-великан?»

«О да, это – рыцарь, – ему я ответил, –Герой, только новых, не старых веков,И если б кого на пути своем встретил –Он спуску не даст и сразиться готов»,

«Ух как вьются дыма тучи!Как у всех богатырей –Знать, то конь его могучийПышет дымом из ноздрей!Мимо лесу вон глухогоМчится! Только для меняТут ни всадника лихогоНе заметно, ни коня».

«О да, он дымится, а не было б светуДневного, ты б видел, как брызжет огонь.Где конь тут, где всадник – различия нету, –Тут слито всё вместе – и всадник и конь».

«Что ж он – в латах? В вихре дымаКаждый скок, чай, в три версты?Ух, летит! Мелькают мимоИ деревья, и кусты.Через этот край пустыннойЧто он с силою такойПолосою длинной, длиннойТак и тащит за собой?»

«Он в латах, он весь – из металлов нетленных –Из меди, железа. Чу! Свищет и ржет.А сзади хвост длинный… ну, это – он пленныхВослед за собой вереницу влечет».

«Что ж – он злых лишь только давит,Если встретит на пути?Мне войны он не объявитИ спокойно даст пройти,Если мальчик я хороший?Как дрожат под ним поля!Чай, тяжел! Под этой ношейКак не ломится земля!»

«Нет, наш богатырь давит всех без разбору –И добрых, и злых, и с такими ж, как сам,Он в стычках сходился. Тяжел он – без спору,Зато по железным идет полосам.Дорога нужна, чтоб его выносила,Железная, друг мой. Ему под ударНе суйся! В нем дикая, страшная силаГнездится, – она называется – «пар»».

Поздно

Время шло. Время шло. Не считали мы дней,Нас надежда всё вдаль завлекала,Мы судили-рядили о жизни своей,А она между тем утекала.

Мы всё жить собирались, но как? – был вопрос.Разгорались у нас разговоры,Простирались до мук, доходили до слезБесконечные споры и ссоры.

Сколько светлых минут перепортили мыТем, что лучших минут еще ждали,Изнуряли сердца, напрягали умыДа о будущем всё рассуждали.

Настоящему всё мы кричали: «Иди!»Но вдруг холодно стало, морозно…Оглянулись – и видим: вся жизнь – назади,Так что жить-то теперь уж и поздно!

Авдотье Павловне Баумгартен (23 февраля 1866 г.)

С дней юных вашего рожденьяДень благодатный мне знаком –И вот – я с данью поздравленьяТеперь иду к вам стариком,Пишу больной, но дух не тужит,В расстройстве только плоть моя,А стих мне верен, рифма служит,И прежний ваш поклонник – я.Мной жизни выдержана проба, –

Я и теперь всё ваш, близ гроба,Измены не было. – Не разВ движенье жизненного кругаПочетного названья другаЯ удостоен был от вас, –И это лестное названьеВсегда всего дороже мне;Ему ношу я оправданьеВ душе, вам преданной вполне,Как и тогда, как я был молод.Я охладел, но коль вредитИному чувству этот холод,То чувство дружбы он крепит,А это чувство много силыДает мне и в дверях могилы, –

С ним вам несу на много летЖивой заздравный мой привет,

Довольно!