Уничтожить - Мишель Уэльбек

Он ответил, что нет, что сейчас придет в себя. На самом деле он вовсе не был в этом уверен.

– Знаете, ведь ваш папа недолго пробудет с нами… – сказала она еще любезнее. – У вас же в понедельник назначена встреча с главврачом, да? – Поль кивнул. – Он вышел из комы, но у него есть только элементы сознания; думаю, ему попытаются найти место в отделении ХВС-СМС.

– Что такое ХВС-СМС?

– ХВС – это хроническое вегетативное состояние, в котором сейчас находится ваш папа: никаких реакций, никакого взаимодействия с миром. СМС – состояние минимального сознания, когда пациент начинает немного реагировать и совершать осознанные движения, обычно все начинается с глаз. Я несколько лет проработала в ХВС-СМС; мне там понравилось, как правило, им заведуют хорошие люди, они стараются уделить внимание каждому пациенту. Нам сложнее, у нас тут неотложная помощь, интенсивная терапия, пациенты не задерживаются надолго, мы не успеваем узнать их поближе. Я уверена, что ваш папа очень интересный человек.

Она, надо отметить, не сказала “был”; да и вообще, откуда ей знать?

– У него интересное лицо, на мой взгляд, красивое лицо. Кстати, вы ужасно на него похожи.

Что она имеет в виду? Уж не клеит ли она его? А что, вполне себе красотка, лет двадцати пяти – тридцати, со светло-русыми, слегка вьющимися растрепанными волосами, да и фигура у нее что надо, больничный халат выгодно ее подчеркивает, но в остальном она явно не в себе, судя по ее нервным жестам, ей не терпится закурить, видимо, она чем-то озабочена, курение – верный признак, он сам стал курить гораздо больше после того, как отца разбил инсульт, особенно когда собирался к нему в больницу. Может, у нее с бойфрендом проблемы и она в нем не уверена? И поэтому ищет себе преданного, остепенившегося сорокалетнего мужика, то есть кого-то вроде него? Что за чушь в голову лезет, пора найти Сесиль.

– Ваша сестра, по-моему, спустилась в кафетерий с подругой вашего папы, – сказала она, словно прочла его мысли.

Он попрощался, подумав при этом, что отец старше Мадлен лет на двадцать – двадцать пять и что он-то на его месте уж точно бы сейчас своего не упустил; по мере того, как он спускался по лестнице в кафетерий, его все сильнее охватывало ощущение, что он полный мудак.

На столике перед Мадлен и Сесиль стояли тарелки с ломтиками яблочного клафути и бутылки с минералкой. К ним присоединился Эрве с хот-догом и пивом. Сесиль, видимо, ждала Поля, и, увидев, как он входит в зал, не спускала с него глаз, пока он шел к ним.

– Тебе явно было что сказать папе… – заметила она, когда он сел.

– В смысле?

– Ты провел с ним больше двух часов… – В ее голосе не прозвучало упрека, она была просто заинтригована. – Ну, я уверена, что ты поступил правильно, я уверена, что тебе это было необходимо, а уж ему и подавно. Пошли с ним попрощаемся – и домой. У нас назначена встреча с главврачом на девять утра в понедельник.

5

В субботу утром погода испортилась, но Поль любил эти пейзажи ничуть не меньше, когда их застилал туман, и долго гулял по холмам и виноградникам. Вернувшись, он позвонил Брюно и объяснил ему ситуацию; как он и ожидал, тот вовсе не возражал против его недельного отпуска. Ничего важного прямо сейчас не произойдет, а вот в начале января им будет чем заняться, дольше тянуть нельзя; президент, вероятно, намекнет о преемнике в своем новогоднем обращении, все может быть. Кстати, видео с постановочным обезглавливанием Брюно отовсюду исчезло, его уже нельзя отыскать в сети – Мартен-Рено сдержал свое обещание.

Он звонил ему из зимнего сада, небольшого восьмиугольного помещения со стеклянными стенами, уставленного фикусами, бегониями, гибискусами и другими более или менее тропическими растениями, названия которых он не знал. Тут можно было выпить кофе за маленьким инкрустированным столиком и насладиться великолепным видом на окрестный пейзаж. Брюно “ничего особенного на Рождество не делал”. Значит, он ошибся: Брюно не увиделся с детьми, не попытался наладить отношения с женой. И надо полагать, уже не попытается, никогда впредь не заговорит об этом, вообще люди редко объявляют о предстоящем разводе. А ему хорошо бы развестись побыстрее, до того, как избирательная кампания запустится по-настоящему, но уже, вероятно, слишком поздно; Поль не стал затрагивать эту тему. Разъединившись, он вдруг почувствовал себя ужасно одиноко. И даже подумал, не позвонить ли Прюданс, она уже наверняка вернулась со своего саббатического уикенда, так, что ли, это называется? Но почему-то удержался в последний момент.

Мадлен и Сесиль приехали к полудню. После обеда показалось солнце, постепенно рассеивая туман. Мадлен объявила, что собирается покататься на велосипеде, она любила кататься на велосипеде летом и зимой, в окрестностях было несколько невысоких перевалов, не то чтобы очень сложных перевалов, но все же. “Ваш отец часто меня сопровождал, – сказала она Полю, – он хорошо вкручивал для человека его возраста”. Он непонимающе посмотрел на нее, но тут же вспомнил, что велосипедисты-любители говорят “вкручивать” вместо “кататься”; это тесное братство, объединенное общими ценностями и устоявшимися ритуалами. Он и не подозревал, что отец проводил свой досуг таким образом, и почувствовал, как в нем растет восхищение подобной включенностью в социальную жизнь. Видимо, иногда конец жизни бывает не совсем уж несчастливым, подумал он, удивительное дело. Мадлен понемногу начала с ним разговаривать и уже не так робела в его присутствии. Увидев, как она возвращается в велосипедной майке и шортах, плотно облегающих ее формы, Поль внезапно поверил, что у них с отцом все еще была сексуальная жизнь, по крайней мере до его инсульта.

Почему он сам за десять лет не переспал ни с одной женщиной после разлада с Прюданс? Потому что профессиональная жизнь не располагает к такого рода занятиям, ответил он сам себе поначалу. Но через несколько секунд осознал, что это всего лишь отговорка, некоторые его коллеги – очень немногие, конечно, но все же – по-прежнему вели активную половую жизнь. Воспоминания о самом процессе у него еще сохранились, такое не забывается, совсем как езда на велосипеде, подумал он немного невпопад, когда Мадлен вышла из комнаты, а вот необходимые прелюдии, к нему ведущие, показались ему чрезвычайно далекими и фантасмагорическими, скорее из области преданий либо из прошлой жизни.

В конце дня он столкнулся с Эрве, и тот предложил выпить перед ужином. Он сразу