Дракон-2. Назад в будущее - Игорь Алимов

— Увы! — горестно вздохнул Лю Бан. — Я делал для народа все, что было в моих малых силах, но когда ночью из столицы прибыл сам советник Гао, понял, что и мне не сносить головы. И вот я здесь.

— Брат, — Лю Кан смотрел на Лю Бана со слезами, — могли ли мы подумать, что жизнь обернется таким вот образом? Ты был чиновник, а теперь, как и я, сидишь в диком лесу, вдалеке от родного очага.

— Оттого мы и ушли в леса, — Лян Большой поднял чашу над головой, — чтобы вершить ту справедливость, которая нам по силам. Мы перехватываем идущие в столицу караваны, что везут последние крохи, отобранные у простых людей. Мы возвращаем имущество несчастным, у которых не осталось больше надежды. Брат Лю! Знай, что подобных нам много, и с каждым днем становится все больше. Слышал ли ты о великом воителе Чэн Шэне, что собирает под свои знамена целую армию, дабы противостоять тирану? Мы с братьями подумываем присоединиться к нему. Пойдешь ли ты с нами?

— Всем сердцем я хотел бы пойти с тобой, благородный брат Лян! — ответил Лю Бан, — но сейчас само Небо указывает на то, что я должен идти в столицу с чужестранными гостями, — он почтительно кивнул в сторону Чижикова.

Котя сделал непроницаемое лицо.

«Смотри, это там не Шпунтик притаился? — шепнул Сумкин, указывая глазами на крышу одного из домов. — Точно, он!»

— В самое логово тирана… — задумчиво сказал Лян Большой. — Как же Небо указало тебе, брат Лю, что ты должен идти на верную смерть?

— Небо отвернулось от властителя Цинь, — сказал Лю Бан. — Даже в нашем незначительном уезде вчера с неба в озеро снизошел дракон! Дракон был гневен, брат Лян, очень гневен! Виданное ли дело, чтобы повелитель водной стихии нисходил в огне!

— Что ты говоришь, брат!

— Да, да! Многие это видели. Среди бела дня дракон в пламени и дыму прочертил небо и скрылся в озерных водах! Великое, великое нестроение охватило Поднебесную, на глазах она погружается в хаос и смуту! А вчера вечером Небо послало знак лично мне: в мой дом явился благовещий зверь мао!

— О-о-о… — выпучил глаза от изумления Лян, а Кун Разящая Секира и Дун Сокрушительный даже с места вскочили от такого известия. — И как же, брат мой, выглядит благовещий зверь? Какова его сила?

— Мне сила благовещего зверя неведома, — ответил Лю Бан, — но только, брат Лян, именно эти чужестранцы сопровождают зверя мао в его странствиях, — бывший уездный чиновник указал на Чижикова, Сумкина и Нику. — Они верные стражи благовещего животного. Брат Лян, посуди сам: мог ли я отказаться помочь сим необычайным чужестранцам отыскать путь в столицу, когда Небо прямо указывает, что в этом моя судьба и то великое дело, которое я должен совершить?

Предводитель разбойников перевел полный изумления взгляд с Чижикова на Сумкина, затем с Сумкина на Нику.

— Так вы могущественные маги?! — наконец вымолвил Лян.

— Да! Их защищают духи! — неожиданно вмешался в разговор старших откуда-то взявшийся рядом Сунь Девятый. — Я сам, сам видел!

— Какие духи? Ты их видел, маленький брат?!

— Да, я видел! Видел! — кивнул мальчик. — Духи пришли на рассвете, когда мы ночевали в лесу. На нас напали, в нас стреляли. Много, много стрел! И тут появились духи! Они отразили все стрелы! Они набросились на злодеев и те в страхе бежали! Духи были такие… такие… — Сунь Девятый в возбуждении не мог отыскать нужные слова. — Они были такие… как колышущийся туман, но я видел, ясно видел!

— Это правда, — степенно подтвердил Лю Бан. — Мальчик никогда не лжет.

— Вы все-таки могучие маги! — Лян Большой глубоко поклонился Чижикову, Сумкину и Нике, а за ним принялись кланяться и другие разбойники. — Простите нас, простите! Мы не ведали, на кого поднимаем руку!

— Вовсе нет, — помотал головой Сумкин. — Мы просто сопровождаем благовещего зверя в его путешествии, как верно сказал брат Лю Бан. Не надо оказывать нам никаких почестей. Мы самые простые люди.

— Да, но… — предводитель был обескуражен. — А где же… где же благовещий зверь? Можно ли созерцать благовещего зверя?

— Дело в том… — Сумкин чуть помедлил, пощипал бородку в раздумье, — что благовещий зверь не обладает никаким могуществом, кроме того, что является миру, дабы указать на волю Неба. Благовещий зверь сам нуждается в защите, но горе тому, кто покусится на зверя мао!

— Да мы и не думали… Нам бы только… посозерцать… — просительно поклонился Сумкину Лян Большой. — Посозерцать.

— Посозерцать? Это можно! — кивнул Федор и локтем толкнул Чижикова в бок.

— Благовещий зверь! — позвал Котя, помахав засевшему на крыше Шпунтику. Кот заинтересованно вытянул шею. — Снизойди до нас, пожалуйста! Сделай милость! — попросил он с нажимом, видя, что кот заметил его жесты, но все еще не решается спрыгнуть вниз.

И благовещий зверь снизошел.

ЭПИЗОД 13

Пока лихие люди пили брагу

Поднебесная, разбойничий стан, III век до н. э.

— А я-то думал, старик, ты только Лукьяненко с Головачевым и читаешь, — задумчиво сказал Сумкин Коте. Они, отключив переводчики, сидели на громадном валуне с краю, а за спиной шумел затихающим пиром разбойничий лагерь. — А ты, старик, надо же — Гомера наизусть шпаришь!

— Ну, я не полностью выучил, — смутился Чижиков. — Только куски.

— Из Лукьяненко?

— Из «Илиады».

Чижиков и Сумкин улизнули от Ляна Большого и прочего лихого люда под благовидным предлогом: сослались на необходимость справить нужду, что было воспринято с пониманием. К тому времени доблестные поборники справедливости почти осушили жбан с бражкой, которую называли добрым вином, и доброе вино оказало на них вполне ожидаемое действие: разбойники сделались веселы, стали петь песни, прерывая их для взаимных восхвалений, а также для того, чтобы в очередной раз выразить почтение благовещему животному мао.

После очередного явления Шпунтика древнекитайскому народу положение в разбойничьем лагере бывших пленников, а ныне чуть не посланцев небес, необычайно упрочилось. Как только кот спрыгнул с крыши и, чутко поводя ушами и раздраженно дергая хвостом, подошел к хозяину, вольные люди превратились в наивных детей — попадали на колени и принялись Шпунтику кланяться, а после того, как кот уселся рядом с Чижиковым, заодно от души покланялись и Коте. Шпунтик принял почитание вполне благосклонно: последний раз за ним последовала еда, не обманули его предчувствия и в этот раз. Справившись у чужестранцев, можно ли угостить благовещее животное их грубой пищей и получив дозволение, разбойники во главе с Ляном Большим наметали перед котом такую прорву всякой снеди, что Шпунтик сначала даже растерялся. Осмотревшись, он проигнорировал рис с овощами и уверенно взялся за рыбу. Рыба была жареная, и хотя совершенно не походила на пикшу, оказалась чертовски вкусной. Сгрудившиеся на почтительном расстоянии разбойники смотрели на неторопливо трапезничающего кота как на неведомое чудо, а Шпунтик знай себе наворачивал.

Вот тут-то, воспользовавшись удобным моментом, Сумкин и уволок Чижикова подальше от костра — покурить в покое. Нику друзья оставили при благовещем звере, который девушку изрядно жаловал.

Здесь их никто не видел, и табачный дым таял в полумраке наступившей ночи совершенно невозбранно.

— А кстати, кто этот великий воитель Чэн Шэн, которого так восхвалял Лян? — поинтересовался Чижиков. — А, Федор Михайлович?

— Лидер народного восстания, старик. Когда империя Цинь Ши-хуана стала трещать по швам, многие взялись воду мутить, дабы кусок власти оттяпать, но Чэн преуспел больше прочих, — выпустив облако дыма, объяснил Федор. — И когда Цинь Ши-хуан помер, даже цельное государство собственное основал, назвав его Чу. Местные герои еще долго потом между собой силами мерились, но Лю Бан постепенно всех сделал. Так-то, старик…

— А советник Гао кто такой? — спросил Чижиков.

Сумкин лишь плечами пожал:

— Об этом персонаже известные мне словари и справочники умалчивают. Гад какой-нибудь.

Ночь была тиха — если не считать разошедшихся разбой ников, а звезды в небе стояли крупные и чистые. Природа дышала спокойствием, и Чижиков с удивлением подумал, что вот еще несколько часов назад шел, грубо толкаемый в спину, через лес с вонючей тряпкой на голове, не ведая ближайшей судьбы. Потом, впав в несвойственный ему боевой транс, бился сначала с Куном, а потом и с Ляном, совершенно о себе не заботясь и о последствиях не думая. А сейчас сидит на камне сытый и отдохнувший, курит и, как ни в чем не бывало, глядит на небо. А рядом дымит, как паровоз, Сумкин, который тоже, кажется, вполне свыкся с парадоксальной мыслью о том, что он в Китае третьего века до нашей эры.

— Странно все это, — задумчиво проговорил великий китаевед и сплюнул в темноту. — Я про то, старик, что мы до сих пор живы и даже относительно целы. И что тебя сегодня не зарубили, — Сумкин потер ссадину от веревки, ободравшей его нежное запястье. — Ну ты дал, старик, ты конкретно дал! Как это… А! Вот: «В пыль голова покатилась, еще бормотать продолжая»! Тебя же запросто могли убить, а потом. выбросить в какие-нибудь колючие кусты! Ты о чем вообще думал?