Миром правит любовь - Люси Дейн

— Мой мальчик! — воскликнула она умилительно. — Мой милый Грегори! Даже когда занят, думает обо мне!

После этого в трубке вновь воцарилась тишина. Линдси молчала — то ли от бессилия, то ли размышляя над тем, что делать дальше. Что бы она ни говорила, Минни ее не понимала. Или не желала понять.

Наконец Линдси сказала:

— Слушай меня внимательно, Минни. Хочешь ты того или нет, но тебе придется вернуться в пансионат. Грег не сможет ухаживать за тобой, поэтому жить с ним не рассчитывай. Понимаешь меня?

— Это ты меня послушай, детка, — ответила Минни. — Жить мне здесь или нет, мы с Грегори сами решим. Ты насчет этого не беспокойся. Занимайся своими делами и… словом, не волнуйся. И насчет моих вещей тоже, Грегори сам за ними съездит. Понятно, милая?

Линдси вздохнула.

— Да. До свидания, Минни. Грегу я позже перезвоню.

— Хорошо, так ему и передам. Будь здорова, детка.

Вернув сотовый на прежнее место, Минни выключила на кухне свет и направилась по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж, — очевидно, собираясь подняться в свою комнату, как и обещала Грегу и Сэнди. Но уже поставив ногу на первую ступеньку, она вдруг передумала и со словами «Прямо сейчас и сообщу, что Линдси звонила» двинулась по коридору дальше. Со спины она сейчас больше всего напоминала уже не птичку, а этакого диснеевского мышонка, закутанного в огромный махровый халат. Человек с развитым воображением, наверное, увидел бы даже голый мышиный хвост, шлейфом тянущийся за ней по мягкой ковровой дорожке.

На пороге гостиной, удивленная тишиной, Минни остановилась. Выждав секунду-другую, сунула востренький нос внутрь, взглянула направо, налево… и заулыбалась.

Этот был тот самый момент, когда Грег обнял Сэнди, всячески показывая, что жаждет сделать поцелуй настоящим, и их желания счастливым образом совпали.

Полюбовавшись целующейся парочкой, Минни повернулась и на цыпочках пошла прочь. По лестнице поднималась медленно, с усмешкой бормоча под нос:

— И это те двое, которые твердили: ты ошибаешься, Минни, твои предположения неверны… А сейчас что скажете? Взгляните-ка на себя, голубчики, — чем вы занимаетесь? Целуетесь? То-то же. Вот и признайте, что Минни была права, а вовсе не вы!

Так, ведя неспешный монолог, она и скрылась в своей комнате.

А ее воображаемые собеседники все продолжали целоваться. Сэнди утратила ощущение времени, но взамен почувствовала мощный прилив желания. В глубине между ее ног разлилось тепло, такое сладостное, что она невольно вновь издала стон — сдавленный, потому что поцелуй еще не кончился.

Разумеется, Грег услышал его, но теперь ему было уже не до улыбок. Не отрываясь от губ Сэнди, он скользнул ладонью под купальный халат и нежно сжал ее обнаженную грудь.

Когда Сэнди ощутила это прикосновение, ее пронзил острый эротический импульс, но, словно наперекор ему, в мозгу вспыхнуло: «Ох, что же я делаю!». Под воздействием этой трезвой мысли, она попыталась убрать руку Грега… добившись лишь того, что поцелуй прервался.

— Сэнди… пожалуйста… ведь мы хотим друг друга! — лихорадочно и сбивчиво прошептал Грег, обжигая дыханием ее щеку.

Сэнди бросило в жар.

— Мы не должны, это неправильно… — услышала она собственный лепет.

Голос ее и выдал, Грег услышал в нем такое же желание, какое сжигало и его самого. Почти касаясь губ Сэнди своими губами, он хрипло проговорил:

— Против твоей воли я ничего не сделаю, скажешь «нет» — остановлюсь.

Здравый смысл подсказывал Сэнди, что она должна воспользоваться моментом, иначе потом уже не сможет остановить Грега, да и сама не остановится. Однако попытавшись произнести коротенькое слово, о котором упомянул Грег, вдруг обнаружила, что не способна выдавить ни звука. Язык словно отказался ей повиноваться.

— Молчишь? — блеснул глазами Грег.

Она действительно молчала. Только смотрела на него, и ее взгляд был выразительнее всяких слов.

Больше он ни о чем не спрашивал. Вместо этого сдвинул халат с плеч Сэнди и жадным взглядом скользнул по обнажившейся груди.

— Какая ты красивая… — едва слышно слетело с его губ.

В ту же минуту он вновь подхватил ладонью грудь Сэнди, и на этот раз она наконец издала первый после паузы звук — стон наслаждения. И это вместо того чтобы прислушаться к голосу рассудка! Но о благоразумии уже не было и речи. Откинувшись на спинку дивана, Сэнди предоставила Грегу делать все, что он захочет. Наслаждение было слишком велико, всякие доводы перед ним капитулировали.

Словно сквозь дымку, быстро затягивающую сознание, она осознавала, что именно делает Грег — как сжимает грудь, ласкает соски, как сжимает их губами, вбирает в рот… Ах, какое это было блаженство! Неужели она думала, что тот поцелуй на шоссе так и останется единственным? Смешно… Или в глубине души все же сознавала неминуемость продолжения? В эту минуту Сэнди было все равно. Хотелось только одного: чтобы наслаждение не прекращалось.

Желание разгоралось в ней все сильнее, глаза закрылись, с губ срывались тихие стоны, тело будто жило собственной жизнью, изгибаясь под искусными ласками, поднося сюрпризы. Как, например, такой: спустя некоторое время Сэнди вдруг обнаружила, что ее пальцы погружены в волосы Грега и она стискивает его голову, безмолвно призывая не останавливаться. Тот и не думал. Покрывал плечи, горло, грудь и соски Сэнди поцелуями, обжигал дыханием, таким же лихорадочным, как и ее собственное.

Потом она ощутила руку Грега на своем бедре и поняла, что он откинул полу халата. Ладонь медленно скользила все выше, постепенно перемещаясь на внутреннюю сторону бедра. Еще мгновение — и Грег коснется самого интимного участка ее тела…

Еще не поздно было остановить его, и Сэнди вполне могла бы сделать это… если бы своей нежностью и искусностью Грег не покорил ее. Расслабленная, тающая под ласками, она окончательно утратила намерение остановить его. Но… неожиданно он остановился сам. Отодвинулся от Сэнди, и она, не чувствуя больше прикосновений его губ и рук, поневоле открыла глаза.

— Ч-то случилось? — Язык по-прежнему плохо слушался ее.

Грег провел ладонью по лицу, словно стараясь прогнать наваждение.

— Нет, так нельзя…

Ресницы Сэнди распахнулись шире, сердце сжалось, в душе — и даже как будто во всем разгоряченном теле — взметнулась волна протеста. Как, и это все? Проклятье… А о чем он раньше думал? Если «так нельзя», зачем вообще нужно было начинать!

Пока эти мысли плыли в затуманенном страстью мозгу Сэнди, Грег добавил:

— Здесь неудобно. Дверь не запирается и вообще… Идем ко мне!