Жена серийного убийцы - Элис Хантер

«Осталось меньше трех часов».

* * *

Изо всех сил стараюсь читать сказку Поппи голосами, которые так хорошо умеет изображать Том. Она смеется, и я знаю – это потому, что я откровенно лажаю, но на сей раз она мне этого не говорит. Укладываю ее, оставляя включенным ночник, и целую на ночь. Сердце у меня замирает, когда она опять спрашивает, когда же ее папа вернется домой. Очень скоро я сама это выясню.

«Остался ровно час».

Звонит мой мобильник. Еще слишком рано для известий от Максвелла, но тем не менее адреналин уже вовсю растекается по моим жилам. Стук в груди начинает стихать, когда я вижу идентификатор вызывающего абонента.

– Привет, Адам. Все в порядке?

– Думаю, это скорее я должен задать вам этот вопрос. Ничего пока не слышно?

– Я жду звонка сразу после восьми. В восемь их время истекает. Но я думаю, что они могут предъявить ему обвинение или освободить его в любое время, так что…

– Ах, черт, ну да… Тогда лучше мне не занимать линию, – говорит он. – Простите, что не вовремя позвонил.

Чувствую его смущение, и мне его жаль.

– Нет, правда все в порядке. Если честно, мне не помешало бы немного отвлечься – сегодняшний день и так достаточно затянулся, но этот последний час время как будто идет вспять, клянусь. Это просто убивает меня, – говорю я.

– Могу себе представить… Время имеет привычку так поступать, когда вы отчаянно желаете, чтобы оно пролетело незаметно. А потом, когда вы наконец хотите перевести дух, подвести итоги и насладиться моментом – продлить его как можно дольше, – оно начинает нестись со скоростью света. – Голос у него по-прежнему мягкий, но я могу сказать, что речь идет о его опыте потери Камиллы. – Понимаю, что несу чушь… У меня вообще швах с аналогиями.

– О, никакая это не чушь, все так и есть, поверьте мне! Чем вы сегодня занимались? – спрашиваю я, чтобы сменить тему и попытаться выдернуть и его, и себя из пучины страданий.

Разговариваем, по моим прикидкам, минут десять, но когда я иду на кухню, чтобы промочить горло, и бросаю взгляд на настенные часы, меня охватывает паника.

– Адам! Мне пора закругляться, простите! Уже восемь!

Он вздыхает, бросает короткое «Удачи!» и вешает трубку.

Черт, я пропустила звонок Максвелла? Как я могла такое допустить? Поспешно залезаю в меню мобильника. Никаких пропущенных звонков. Швыряю телефон на кухонную стойку и успокаиваюсь. Во рту сильный привкус желчи – за весь день я не съела ни крошки, и в желудке нет ничего, кроме кислоты.

«Ну пожалуйста, поспешите, и давайте поскорей со всем этим покончим!»

Одиннадцать минут девятого.

Мой телефон упорно молчит. В отличие от назойливого шума в ушах. Даже боюсь подумать, какое у меня сейчас может быть кровяное давление. И насколько быстро меня хватит инфаркт или инсульт, прежде чем я узнаю про Тома.

– Ну звони уже! – взываю я к своему телефону.

И тут это и происходит.

Хочется сию секунду расплакаться – напряжение слишком велико. Несколько секунд просто таращусь на экран. Имя «Максвелл» на нем наполняет меня страхом.

Я хочу знать и при этом совсем не хочу ничего знать.

Как только я отвечу, все станет по-другому. Наши жизни изменятся, каким бы ни был результат. Мы – как те коты в ящике Шредингера.

На данный момент Том одновременно и невиновен, и виновен. Готова ли я к реальности, которая мне предстоит?

С глубоким вздохом нажимаю кнопку, чтобы принять вызов.

– Бет?

Засевший во мне трус хочет немедленно нажать на «отбой».

– Да-да, это я, – отвечаю я Максвеллу, удивляясь слабости своего голоса.

– Итак, – говорит он. – У меня есть кое-какие новости.

Мир вокруг перестает вращаться; меня начинает мутить. Я вот-вот упаду.

– Дышите глубже, Бет. – Голос Максвелла звучит отстраненно. Делаю, как он говорит.

– Продолжайте, – произношу я, поспешно усаживаясь, пока не успела упасть в обморок.

Следующие слова из уст Максвелла определят наше с Поппи будущее.

Глава 30

Бет

Сейчас

– Очень сожалею, Бет… Тому только что официально предъявлено обвинение в убийстве Кэти Уильямс.

Все остальное, что говорит Максвелл, заглушает бешеный стук моего сердца. Противоречивые мысли у меня в голове наталкиваются друг на друга, эмоции врезаются в них и разбиваются вдребезги – понятия не имею, что делать, как реагировать, что сказать… Успеваю уловить слова «в освобождении под залог отказано», прежде чем голову раскалывает жуткая боль, парализуя меня, и жму на «отбой», так ничего и не ответив. Не потребовав у Максвелла хоть каких-то объяснений и не попытавшись выяснить, что будет дальше.

Я даже не спросила у него, можно ли поговорить с Томом.

Мне нужно срочно прилечь.

В комнате сгущается тьма.

* * *

– Мамочка! – Маленькие ручки настойчиво толкают меня в плечо, и я открываю глаза.

«О нет – это сколько же я проспала?» Все еще ничего не соображая, медленно сажусь.

– Поппи, детка, ты почему не в постели?

Не может быть, чтобы уже наступило утро! Резкая боль в голове слегка притупилась, но меня опять охватывает тошнота – кислота в желудке бурлит, угрожая вырваться наружу.

– Ты не пришла, когда я звала! – хнычет она. Лампа возле кровати освещает ее заплаканное личико. Я не помню, как включила лампу, даже не помню, как улеглась в постель. Пытаюсь собрать по крупицам свои последние воспоминания, и звонок Максвелла вновь лавиной обваливается мне на голову.

О господи… Что я скажу Поппи?

– Прости, милая… Тебе приснился плохой сон? – Запускаю руку под подушку Тома, вытаскиваю свой мобильный телефон и смотрю на время. Нет еще и полуночи. – Не хочешь запрыгнуть ко мне?

Откидываю одеяло со стороны Тома.

– А где папа? – Поппи трет глаза, губки ее надуты.

Вот оно… Вот тут-то мне и нужно выдать ей нечто более материальное, чем «он в командировке». Но я плоховато соображаю, чтобы придумать что-нибудь получше. Что-то поближе к истине.

– Его какое-то время не будет дома, Поппи. У него важная работа, – говорю я, протягивая руку и затягивая ее на кровать. Мы прижимаемся друг к другу, и я глажу нежную кожу у нее на щеке. – Давай-ка поспим, моя крошка.

На данный момент она, похоже, удовлетворена этим кратким объяснением, но я знаю, что это ненадолго. Понятия не имею, чего Поппи нахватается, оказавшись за пределами этих четырех стен. Не станет ли новость о предъявленном Тому обвинении, его возможном осуждении для нее