ULTRAмарин - Валерий Зеленогорский

Они познакомились случайно за чужим столом, выпили вместе и поговорили ни о чем, потом встречи продолжались и дошли до точки, когда их ежедневные разговоры и нечастые встречи стали необходимыми. Они прожили до этого разные жизни, в разных семьях, с разными женщинами, но оказалось, что их связывают одна страна, русский язык, книги, прочитанные параллельно, и одинаковые ощущения.

Они много разговаривали о времени, своем детстве – обо всем.

Так бывает, что не видишь человека месяцами, не слышишь его голоса, но он незримо присутствует, звучит иногда колоколом, иногда шелестом травы под ногами, но он вечный собеседник, мнение которого – не аргумент в твоей позиции, а просто подтверждение, что ты не злобствующий маргинал, не тот, кому все не нравится. Просто если тебе не нравится то же, что всем, это не значит ничего, и один в поле воин, и не каждый брат Каин.

Лев научил его главному – жить скучно. Он говорил: «С годами ты будешь терять вкус и тягу к разным вещам – к водке, женщинам, а следовательно, к застолью и романам. Научись жить скучно, когда явно ничего не происходит, у тебя будет удаляться горизонт, прежние радости уже не станут греть. Привыкай. Находи очарование в простых вещах, читай Чехова, смотри на внуков, не завидуй и не думай о молодых, которые якобы обходят по прямой. Не участвуй в скачках, поставь свою лошадь в стойло, она тоже устала. Все удачи, которые тебе были зарезервированы наверху, достанутся тебе, чужому они не нужны, и ты на чужое рот не разевай. Свое не расплескай неверными шагами.

Не поможет тебе страховочный миллион, не удвоит он любовь тех, кому ты и так дорог. Да, кому-то, может, будет легче без тебя с миллионом, а кто-то дал бы два, чтобы все осталось, как было в далеком Запорожье, где живы были мама и папа, два друга, которых нет, и ребенок, погибший на утреннем шоссе по вине подонка. На яхте в сто метров от себя не уедешь, даже если она плывет с крейсерской скоростью».

Вот таким ценным приобретением Сергеев гордился: там наверху послали ему льва, а могли послать злобного хорька, отравившего бы существование. Сколько это весит на прагматических весах – миллион, пять, десять?

Сергеев много раз в жизни видел очень успешных людей с огромными капиталами в окружении толпы почитателей и просто холуев. Они думали, что это друзья, и не могли найти вокруг себя людей, которым можно сказать, что давит грудь ранним утром, у которых на плече можно всплакнуть пьяными слезами о том, что мучит. Сказать можно, но потом заплатишь за эту слабость, попользуются и бросят тебя, уже небогатого и опального, говорящего злые и обидные слова. Забудут и переползут на другую плодоносящую грушу – никому чужие неприятности не нужны.

Он видел и слышал, как поверженные бывшие властители дум взывали к небу, посылали туда проклятия и спрашивали: за что? А не за что, для гармонии во Вселенной…

Навигация по жизни – тонкое дело, сам человек не может до конца быть штурманом своей жизни. Если с неба посылают время от времени таких людей, за это надо благодарить – вот такое ощущение испытал Сергеев, надписывая конверт Льву – последнему штурману в океанической пучине его прошедших лет.

Не раз бывали у Сергеева минуты, которые вспоминать неохота. Это дни отчаяния, слабости, когда лежишь лицом к стенке и тебе кажется, что жизнь твоя ничтожна и ты тоже ничтожен. Свет не мил мог оказаться по вине какой-нибудь Милы и Светы, которая вильнула хвостом с каким-нибудь Мартыновым.

Мартынов был злым гением в жизни Сергеева. В пятом классе он отчаянно боролся с ним за обладание Куликовой, девочки не умной, но очень хорошенькой и доступной, по мнению классной общественности. Сергеев мечтал поцеловать ее, но Мартынов тоже крутил своим мерзким жалом. Отбить Куликову Сергееву не удалось, пришлось его брать в долю.

На колесе обозрения, куда Мартынов заманил Куликову, чтобы овладеть ею частично, используя ее беспомощность на высоте, они бросили жребий. Мартынову, как всегда, достался орел, а решка – Сергееву, он должен был начать первым. Высота вскружила голову, и он оросил окрестности своим вчерашним внутренним миром и завтраком, съеденным впопыхах.

После этого стало не до поцелуев, Мартынов победил, а Сергеев в отчаянии лег в первый раз на диван лицом к стене, надеясь умереть навсегда.

Умирать по всяким пустым поводам Сергеев любил часто, но при наличии простого недомогания съедал гору таблеток и отдавал поручения по организации ритуала.

Когда первый раз он разрывался между первой женой и девушкой своей мечты, нынешней женой, то от безысходности планировал суицид, но никак не мог выбрать, каким способом поэффектнее уйти от решения вопроса. Он долго капризничал – смерть под колесами авто ему не нравилась эстетическими последствиями, прыгать с третьего этажа НИИ, где вспыхнул его служебный роман, тоже показалось незрелищно. Так и не выбрал он тогда приличный способ ухода из жизни – ушел от одной жены к другой и теперь вешаться не собирался. Он узнал, что при этом способе человек из себя выдает на-гора много неприятного на вид, вкус, цвет и запах. Он не понимал, зачем столько лет предаваться прекрасному, а на закате выдать из себя столько гадкого.

Был в его жизни человек, всегда ставящий его на место в период выдуманных «трагических» обстоятельств. Когда Сергееву казалось, что случилось непоправимое, всегда восставал в его голове душевнейший товарищ (далее ДТ) из волжского города с Кремлем.

ДТ он знал двадцать лет, они когда-то вместе творили на ниве шоу-бизнеса. Он был единственный вменяемый человек на том поле дураков, имел университетское образование и прочитал к тому времени достаточно книг. Остальные остановились на сказке «Маша и медведи», а те, кто не прочитал, знали, что это группа, и не парились.

Они дружили на расстоянии, редко виделись, но говорили часто. Человек ДТ был красивый, яркий, теннисист и интеллектуал, жадный до жизни во всех ее проявлениях.

Они любили одни фильмы, смеялись одним шуткам (а отношение к юмору – верный индикатор понимания). В перестройку он в своем городе был проводником новой культуры, возил театральные постановки из Москвы себе в убыток, хотел поделиться с другими радостью от собственного открытия «Таганки» или «Табакерки», приглашал в город лучезарного Губермана и блистательного Михаила Козакова. Один человек, ДТ делал то, что не под силу было Министерству культуры.

Все у него катило по нарастающей – бизнес и личная жизнь. Он очень хотел сына, Бог наконец дал ему желанное и, как всегда, что-то при этом отнял.

Через несколько месяцев после рождения мальчика он вышел из своего офиса и получил целую горсть пуль в грудь и живот. Пули предназначались не ему, его перепутали с другим, но они нашли его, и жизнь круто изменилась.

Он долго лежал в «Бурденко», прошел через ад многочисленных операций в России и Германии, но ничего, кроме мучений, в результате. Приговор – коляска и неживые ноги.

Сколько раз он думал о бессмысленности такого состояния. Ему, живому, энергичному человеку, неспособному замереть на мгновение, сидеть в кресле было невозможно, но желанный сын дал опору: ДТ решил, что не имеет права сидеть и страдать. Он стал жить, как раньше. Его ноги молчали, но другие ножки топали по дому, и он, глядя на них, летал.

Он устроил свою новую жизнь максимально четко, занимался собой, глядя на него, энергичного и по-прежнему красивого, только поседевшего, сжималось сердце. Скольких усилий и духовной работы стоила его жизнь! Свои собственные настроенные горы мифических страданий при этом падали сразу, как пелена с глаз темной ночью, когда из света попадаешь в тьму, невыдуманную и невиртуальную.

Пережив накат воспоминаний о ДТ, Сергеев задумался о двух «художниках». Эти два персонажа сидели гвоздями в ботинке уже двадцать лет. Когда-то они начали вместе топтать культурную ниву, шли одним коллективом по бездорожью шоу-бизнеса.

Поле это было полно сорняков и репейника, оно еще не было возделано, но первые посевы уже пробивались через мусор, горевший на этой свалке дутых репутаций и малограмотных агрономов.

Они вместе, разделив свой талант по разным направлениям, умело и ловко вошли на этот рынок и стали каждый на своей делянке пахать и сеять. Все получалось, урожай был неплохой, все делилось поровну – и вершки и корешки. Никто не ставил свою долю в работе важнее другой.

Они были разными людьми по возрасту, манерам и воспитанию, но наблюдалось и общее – желание успеха, отношение к жизни и радость от общения, ежедневного и круглосуточного. Не имелось еще своих квартир, жены были первыми и дети тоже.

Это недолгое счастье длилось пять лет, которые все изменили. «Художники» выросли и поставили высокие планки – отъебать страну любой ценой, победитель должен получить все. Вот тут и началось.

Сначала отодвинули Сергеева, посчитав, что на троих делить сложнее, чем на двоих. Довод неоспоримый, повод отделить его от пирога нашелся – прокол в одной избирательной кампании. Так бывает всегда – если ищешь, то всегда найдешь.