Ядерный будильник - Сергей Гайдуков

— Я не хочу в Иркутск.

— Я тоже не хочу, — пожал плечами Бондарев. — Но вы же молчите.

— Нет, я говорю.

— Вы не сказали ничего стоящего.

— А что вы хотите услышать?

— Для начала… Скажите, каким направлением вы занимались в турецкой разведке? На самом деле.

— В какие годы?

— Непосредственно перед отставкой.

— Северный Кавказ.

— Это правильный ответ, — подтвердил Бондарев и лёг спиной на нагретые солнцем камни. Камням было много сотен лет, из них древние сарды настроили внушительных башен, нурагов. Та башня, внутри которой сейчас находились Бондарев и Селим, была ближе всего к горам. Туристы сюда не добирались, отчасти из-за того, что остальные нураги располагались ближе к цивилизации, отчасти из-за легенд о бандитах, прячущихся в горных пещерах неподалёку. Лапшин, ассистировавший Бондареву в этой поездке, честно пытался этих бандитов отыскать и познакомиться, но неизменно возвращался ни с чем. Пока Бондарев пытался разговорить пленника, Лапшин сидел на вершине башни и осматривал окрестности, досадливо морщась каждый раз, когда в окуляре бинокля появлялся очередной дикий осел.

— Раз это был Северный Кавказ, то вы, Селим, были знакомы с такими людьми, как Чёрный Малик… И тем более ваш коллега Акмаль.

— Я знал Акмаля, — осторожно проговорил Селим. — И я много слышал про Чёрного Малика. Только слышал.

— У меня дома, — сказал Бондарев, — на стене висит большая фотография — Чёрный Малик, Мовлади Удугов и некий представитель турецкой разведки. Очень похожий на вас. Фотография сделана за два дня до захвата какими-то террористами гостиницы в Стамбуле. В гостинице в основном были российские граждане. Кажется, именно после этого инцидента вас отправили на отдых?

— М-м-м… Это совпадение. Моя отставка случилась совсем по другим причинам. У меня в то время был нервный срыв, и я ушёл в отставку исключительно по личным мотивам. К тому же неужели вы думаете, что турецкая разведка будет организовывать теракты в собственной столице? Кому такое понравится? Правительству понравится? А та гостиница была как раз по соседству с правительственными учреждениями.

— Турецкая разведка не будет такими вещами заниматься, а вот люди Чёрного Малика — будут. Они же получили от вас столько денег, нужно было как-то проявить себя. Отправиться на джихад в Чечню — почётно, но уж слишком рискованно. А вот побегать перед телекамерами в Стамбуле, получить потом полгода тюрьмы и выйти досрочно за хорошее поведение — это совсем другое дело.

— Ну а при чём здесь моя отставка?

— Ваше начальство провело финансовую проверку, выяснило сумму расходов на Чёрного Малика, выяснило реальную отдачу от этих расходов и дало вам пинка под зад. И Акмалю тоже, само собой. Ведь это он рулил ситуацией?

— Трудно сказать.

— Что, неприятные воспоминания? Хотя, конечно, неприятные. Влипли вы оба, но Акмаля через три месяца взяли назад — с его родственными связями это было элементарно. А вас не взяли.

— Руководству виднее, — смиренно заметил Селим.

— Вы считаете, что это справедливо?

— А, вот оно что, — улыбнулся Селим. — Вы считаете, что я должен испытывать чувство мести, и это станет мотивом для моей вербовки? Ошибка — я не мстителен, что бы вы там ни думали.

— На самом деле ваши эмоции меня мало волнуют. Меня интересуют Акмаль и Чёрный Малик.

— То есть я могу рассказать про них и убираться восвояси?

— Пока вы ещё ничего не рассказали.

— Но я могу… В конце концов, я взрослый человек, я хочу жить долго и хорошо, я хочу купить яхту, и это для меня важнее, чем всякие слова о патриотизме. Я знаю, что вы можете сделать, чтобы развязать мне язык, но я не хочу до этого доводить. Давайте поведём себя разумно. Вы мне заплатите за информацию?

Бондарев зажмурил глаза и на ощупь отыскал последнюю вишню:

— Вечером информация, утром деньги. Утром информация, вечером — деньги.

— Хорошо, — сказал Селим. — А ещё такой вопрос — можно снять меня с этой цепи? Натирает кожу и вообще… Можно?

— Зачем? Пусть её звон напоминает вам о звоне монет.

— Это не смешно, уважаемый.

— Разве?

3

Утром Лапшин оседлал мотороллер и покатил на побережье оценить ситуацию после исчезновения Селима, да и просто хорошо провести время. Не всё же таращиться на диких ослов.

Для начала он позвонил на квартиру большегрудой блондинке, что так очаровала Селима. Трубку сняла компаньонка и сказала, что девушка неожиданно уехала на континент. Так и должно было быть — сделав своё дело, блондинка должна была исчезнуть, чтобы не попасть в руки тех, кто станет искать Селима.

Но самое интересное как раз и состояло в том, будут ли Селима искать, и если будут, то кто?

Лапшин зашёл в отель «Эксельсиор», где снимал номер под видом украинского бизнесмена с криминальными наклонностями, пошатался по холлу, вслух оценивая достоинства упитанных американок предпенсионного возраста, а потом поднялся наверх. Из лифта он вышел по чистой случайности не на своём этаже, а на том, где остановился Селим. Недовольный этой ошибкой, Лапшин беспорядочно петлял по коридорам, дважды миновав номер Селима. В коридоре было чисто, номер заперт на замок. Лапшин пожал плечами и сел в лифт, чтобы сходить пообедать, а потом продолжить исследование обстановки.

Лифт быстро шёл вниз, но на пятом этаже остановился, и в кабину вошёл широкоплечий сутулый мужчина с маленькими быстрыми глазками. Лапшин нетерпеливо протянул руку к кнопке, но мужчина знаком посоветовал не торопиться.

Лапшин только собрался громко исполнить что-нибудь из витиеватых хохляцких матюгов, как в кабину лифта вошёл ещё один человек, и сутулый сам немедленно нажал кнопку «ход».

Лифт шёл с пятого этажа на первый секунд пятнадцать, не больше, и все эти пятнадцать секунд Лапшин неотрывно смотрел в затылок второму мужчине, словно посылал ему телепатический сигнал или же хотел взглядом прожечь дырку. Но сигнал цели так и не достиг, а затылок не задымился; лифт остановился на первом этаже, и мужчины вышли.

Лапшин двинулся вслед за ними, постоял возле киоска с сувенирами, потом купил газету и вышел из гостиницы. Так совпало, что в этот момент двое мужчин из лифта тоже оказались на улице. Лапшин встал к ним спиной и наблюдал за отражениями в стеклянном квадрате с рекламными плакатами. Мужчины негромко разговаривали, а потом направились к небольшому ресторанчику неподалёку. Лапшин подождал, пока они займут места за столиком, развернулся и пошёл в сторону гостиницы.

По дороге он думал, что скажет Бондарев, когда узнает, что в городе Акмаль. И что он. Лапшин, ехал с ним в лифте. Ехал, а потом дал Акмалю уйти. Интересно, что скажет Бондарев.

Но что ещё более интересно — какого чёрта Акмаля принесло сюда?

4

Бондареву вспомнился Милан — отчаянная жара и казначей Чёрного Малика, которого удалось разговорить только после соответствующей инъекции. В Милане всё было очень напряжённо, не то что здесь. Бондарев не лукавил, когда говорил Селиму, что просидел бы с ним ещё пару дней в разговорах ни о чём. Но Бондареву вспомнился Милан, разворот самолёта, смуглый брюнет в начищенных ботинках у входа в зал ожидания. Фургон с красным крестом на боку, застывшее в неестественной позе тело Воробья, запах гари на шоссе…

— Вот интересно, — сказал Бондарев. — Сколько всего было выделено на Чёрного Малика денег, если только на свой персональный счёт он положил пятьсот тысяч долларов?

Селим задумчиво почесал переносицу.

— Правда? Полмиллиона — на личный счёт? Точная информация?

— Неужели вы поимели с этой операции меньше? — не упустил случая поддеть самолюбие турка Бондарев. — Меньше, чем Акмаль?

— Акмаль не показывал мне свою бухгалтерию.

— Ладно, чёрт с ними, с деньгами. Зачем после всего этого Акмаль вернулся в разведку? Он же хапнул достаточно денег, чтобы начать какой-то крупный бизнес… Или для него имеет значение слово «патриотизм»?

— Это вы сейчас смешно сказали. Акмаль — деловой человек, и если он вернулся в разведку, то значит, это было ему выгодно.

— Он вернулся в разведку и параллельно сколотил свой собственный отряд.

— Вы так много знаете… Больше, чем я.

Похоже, Селим был действительно удивлён.

— Зачем ему это? Если для него главное выгода, то получается, что этот отряд создавался для каких-то коммерческих целей?

— Все в этом мире так или иначе — коммерция. Банки он с этими людьми не грабит. Наверное, делает что-то другое. Какой-то другой бизнес.

— И вы имеете отношение к этому бизнесу.

— Я? Ну что вы…

— Селим, — вздохнул Бондарев. — Вы не хотите со мной сотрудничать.

— Разве мы не разговариваем об Акмале и Чёрном Малике?

— Это я разговариваю, а вы поддакиваете. Скажите мне что-нибудь ценное, скажите то, чего я не знаю.

— А сколько вы мне можете заплатить?

— Селим, это не стамбульский базар и я не за кожаными куртками приехал. Где сейчас Чёрный Малик? Зачем Чёрный Малик Акмалю, если тот не собирается возвращаться на Кавказ? Что у них за бизнес?