Не жить - Юрий Бригадир

Думаю, что за эти три часа я влюбился, потерял голову, выздоровел и заставил себя ее разлюбить. Ведь все, что мне нужно, – это пятьдесят эмоциональных градусов. Иначе – саморазрушение и смерть. Любая эмоция убивает, любая симпатия делает твою жизнь непредсказуемой, любая привязанность лишает тебя свободы…

– Я могу сказать мужу, что я выполнила все условия? – спросил она изумительной красоты напевом.

Я кивнул.

– Будешь уходить – захлопни дверь, – сказал я и тут же уснул.

Из мансардных окон на меня лился золотой свет…

27

Когда молчаливый сотрудник закрыл снаружи дверь спецквартиры ключом, Влад прошел в комнату, включил телевизор и сел пить водку. Майор этого не одобрил, но и возражать особо не стал. Настоял он только на сдаче всей мало-мальски сложной аппаратуры, включая рацию и сотовый. Для связи остался только сотрудник, который должен был время от времени навещать Гиреева. Майор сначала приказал сотруднику с пластилиновым (то есть каким угодно в зависимости от обстоятельств) лицом остаться, но Влад категорически отказался от какого бы то ни было присутствия напрочь, сказав, что такого уговора не было и что он дико устал от всех рож, а тем более от милицейских.

Майор пожал плечами и согласился.

Полчаса назад очень похожая на труповозку машина привезла Гиреева в глухой переулок, где он вышел в белом халате и марлевой маске, отчего узнать его было невозможно, даже если смотреть в глаза. Несколько людей проводили Влада на второй этаж, открыли дверь, забрали у него всю электронику, оставили водку и закуску и очень быстро исчезли.

Где-то по городу носились несколько машин под руководством Милевича. Становилось совсем плохо, отвратительно, а результата все не было. Имитация самоубийства была проведена, и труп сел обмывать свою кончину, заодно узнавая о себе пикантные подробности из теленовостей.

– Сегодня около шестнадцати часов на набережной, возле Речного вокзала, был найден труп известного в городе бизнесмена Гиреева Владимира Геннадиевича с огнестрельным ранением в область сердца. Официального подтверждения нет, но сотрудник милиции высказал предположение о том, что имеет место самоубийство. Эта версия, конечно, тоже имеет право на существование, но последние несколько лет в городе деловые люди такого уровня если и умирали, то явно не по своей воле. Так что оставим высказывание офицера на его совести, а сами будем информировать наших зрителей по мере поступления информации. Ольга Самойленко, Антон Верховецкий, специально для ТНТ.

Эти Ольга с Антоном, вернее, конечно, майор с Ленноном постарались на славу. Некрасиво лежащий труп, простыня, неподвижная рука, небрежно неприкрытая часть лица – все это вместе взятое промелькнуло за пять секунд максимум, а полминуты показывали настоящий пистолет и руки милиционера, лезущие прямо в камеру, дабы остановить съемку. Еще некоторое время показывали место несчастного случая и непробиваемые объективом спины санитаров. В целом, однако, сюжет был немаленьким, потому что подключили старые записи, какие-то невнятные комментарии и даже кадры собрания группы компаний «АнтаКорс». Влад там был цел и невредим.

Смотря всю эту ахинею, Гиреев выпил два раза по пятьдесят граммов, плюнул и лег на продавленный милицейскими агентами и прочим интеллектуальным сбродом диван. На потолке сидел паук и внимательно смотрел в собственный космос.

Было, наконец, тихо.

Только на стене щелкали дешевые кварцевые часы.

Влад скосил на них глаза и понял, что они показывают несусветное время. То ли аргентинское, то ли вообще марсианское. Он отвернулся к стенке и прикрыл глаза. Не закрыл полностью, потому что тогда становилось страшно, и мерещился живой Коля, который неизвестно как себя чувствует. Прикрыл. Но это еще ладно… С закрытыми глазами в мелькающей темноте сразу проявлялось лицо Натальи, а это было вообще невыносимо.

Лучше уж так. Оставь щелки и смотри на причудливый рисунок ткани.

Тикали марсианские часы.

Время шло.

И оно никак не играло. Принято же говорить – время играет против нас, на нас… Сейчас была дикая ситуация. Время остановилось. То есть оно вроде шло, но в никуда. Все что можно было сделать – это ждать милости судьбы или каприза этого так и не понятого беззвучно смеющегося уродца по имени Камень.

Гиреев уже физически устал его ненавидеть. И все равно делал это…

На улице умирал снег.

Снег, снег…

Он все притупляет… боль, страдание, вообще чувства… Он все заменяет собой. Ты видишь только белый цвет, ты осязаешь только мягкую, проваливающуюся поверхность, у тебя на языке только вкус плавящихся снежинок, а если дышать носом, ты вдохнешь только жаркий запах метели.

А самое главное – звук. Вся планета нестерпимо хрустит. То ли к тебе, то ли от тебя идут и идут тени. Ты спишь и слышишь. Открываешь глаза и все равно слышишь. Когда-то в детстве этот хруст обещал праздник. Теперь он не обещает ничего, кроме боли и борьбы со страхом…

Влад сел и вытащил из кобуры свой пистолет. Не тот, отобранный майором ИЖ-79-9Т, а свой, настоящий «Макаров».

Он пахнет оружейным маслом.

А еще – металлом.

А еще – сгоревшим порохом.

С пистолетом не хочется размышлять. Он лежит в руке так же естественно, как, например, женское плечо или яблоко. Не сразу понимаешь, что это очень изысканная форма.

До того продуманная, что мысль исчезает, а остаются одни тактильные ощущения. Они бессознательно приятны. Так мы, совершенно не думая, гладим животных. Совершенная форма головы, выточенная, вылизанная эволюцией… Мифологические существа и творения трехмерных художников поражают количеством ненужных выступов. Но подлинные шедевры природы стараются быть как можно более функциональными.

Совершенная форма пистолета… Это только в кибермультфильмах оружие имеет устрашающий дизайн. Настоящее оружие льнет к ладони и не блестит драконьей чешуей. Оно нагревается и как бы начинает плавиться в твоей руке. Но это иллюзия. Просто форма так совершенна, что пальцы не встречают сопротивления. Ты можешь гладить рукоять пистолета, и он ответит. Ответит теплом, тяжестью и формой. Нагретый теплом твоего тела пистолет не хочется выпускать. Ты кладешь его на полированный столик, вытираешь вспотевшую ладонь, пьешь водку и опять берешь пистолет в руку. Ты не можешь иначе. Кажется, что в нем твоя сила. Это неправда. В пистолете нет никакой силы. Сила или бессилие в самом тебе. Но очень кажется, что сила – в этом совершенном механизме. Кажется… Кажется…

В этом мире все кажется.

Кажется, что твой мозг остановился. Сердце бьется. Это ты чувствуешь даже в кончиках пальцев. Пульс сотрясает даже стакан, когда ты его держишь. А мозг остановился. И нет никаких мыслей.

Потому что снег. Он притупляет чувства. Он падает через крышу на тебя, и ты становишься белым. Снег везде. Особенно много его в центре живота и под сердцем. Поэтому есть совсем не хочется. Хочется умереть. Невыносимо хочется умереть.

А потом мертвым идти по этой планете. И все-таки найти его…

Совершенная форма…

…пистолета…

На несколько минут можно уснуть, прижимая пистолет к груди. Если не снять с предохранителя, во сне можно случайно нажать на спуск. Но, кажется, ты этого и хочешь? Так просто уснуть и во сне нажать… Но лучше сделать это специально, потому что пуля тогда попадет туда, куда надо. Во сне же она может повредить челюсть, сломать ключицу или застрять в животе. Ничего хорошего тогда не будет. Вернее, будет больно и глупо. Потом можно умереть. А можно и не умереть…

Поэтому лучше не снимать с предохранителя. Обнять пистолет, а еще лучше – положить его под подушку. Восемь патронов в магазине. Один – в патроннике.

Теоретически можно отправить на тот свет девять человек. Но есть еще одна обойма. Это плюс восемь. И несколько десятков патронов россыпью в левом кармане. Есть еще две или три пачки патронов в сейфе, но сейф далеко…

Так ли это важно?

Это вообще не важно.

Это не твоя сила.

Это вообще не сила.

Сила – это то, что должно быть внутри. Но там ничего теперь нет.

Ничего…

Будь проклят этот мир.

Я его убью…

Больной волк всегда уходит отлежаться. Ему не нужны лекарства. Он их никогда не видел. Под темными еловыми лапами надо просто упасть, закрыть глаза и в горячечном бреду повторять только одно слово «выживу». Время почти остановится. Медленные и тягучие здешние секунды… одни и те же… будут пулями летать где-то там, и за одно мгновение на земле умрут тысячи живых существ. А здесь ничего не изменится и за час. Только будут больно ходить ребра от быстрого лихорадочного дыхания. Сквозь веки будет просвечивать только кровавое солнце. И ты прикажешь сердцу биться ровно столько, сколько надо, чтобы оно не разорвалось. Так можно пролежать час, день или даже месяц. Рано или поздно мощный иммунитет возьмет свое, и ты встанешь. Рано или поздно болезнь убьет тебя, и ты умрешь. Но повезет тебе в этот раз или нет – никто не знает.