Исчезновение принца. Комната № 13 - Гилберт Честертон

В замке лязгнул ключ, и Джонни встал. Он и забыл, что уже был вечер, когда его навещал тюремный капеллан.

– Садитесь, Грей.

Дверь за спиной священника закрылась, и он сел на нары Джонни. Странно, но капеллан подхватил оборванную нить помыслов Джонни.

– Я хочу, чтобы вы подумали о Леге… Я имею в виду младшего, сына. Нехорошо держать в себе обиду, истинную или надуманную. Ведь срок вашего заточения скоро заканчивается, и недалек тот час, когда недовольство ваше получит возможность выплеснуться. Но, Грей, мне не хочется снова увидеть вас здесь.

Джонни Грей улыбнулся.

– Здесь вы меня больше не увидите! – он выделил интонацией первое слово. – А что касается Джеффа Лега, я о нем мало что знаю, хотя много о чем догадываюсь да и слышать разное приходилось.

Капеллан задумчиво покачал головой.

– Я о нем тоже слышал, но не много. Это ведь его называют Великим Печатником, верно? Нет, я, разумеется, как и все, прекрасно знаю, что Европу заполонил поток фальшивых денег, и что полиция так и не смогла поймать человека, который их печатает… Это Джефф Лег?

Не дождавшись ответа, капеллан грустно улыбнулся.

– «Не настучи» – одиннадцатая заповедь, да? – добродушно сказал он. – Боюсь, я поступил опрометчиво, задавая такой вопрос. Когда заканчивается ваш срок?

– Через полгода, – ответил Джонни. – И выйдя отсюда, я жалеть не буду.

– Чем собираетесь заниматься? У вас деньги есть?

У заключенного дернулись губы.

– Да, небольшой доходец, каких-то три тысячи в год, – с невозмутимым видом произнес он. – Просто об этом на суде почему-то забыли упомянуть. Нет, отче, деньги меня не тревожат. Я думаю, что отправлюсь в путешествие. По крайней мере, сидеть и вспоминать о своем темном прошлом я не намерен.

– Это означает, что фамилию вы менять не собираетесь, – блеснув глазами, сказал капеллан. – При ваших-то трех тысячах годовых не думаю, что у вас возникнет желание сюда вернуться. – Тут он что-то вспомнил, запустил руку в карман и достал письмо. – Заместитель коменданта передал. Чуть не забыл про него. Оно пришло сегодня утром.

Письмо было вскрыто, как и все письма, которые получали заключенные. Джонни посмотрел на конверт без особого интереса. Как он и предполагал, письмо было не от адвоката. Он сразу узнал размашистый уверенный почерк Питера Кейна – первое письмо от него за последние полгода. Дождавшись, когда за посетителем закроется дверь, он вынул письмо из конверта. На листке бумаги было всего несколько рукописных строк:

«Дорогой Джонни, надеюсь, новость, которую я хочу сообщить, не сильно тебя расстроит. Марни выходит замуж за майора Флойда из Торонто. Я знаю, что ты достаточно благороден и великодушен, чтобы порадоваться за нее и пожелать ей счастья. Мужчина, за которого она выйдет, – отличный парень, с ним она будет счастлива».

Джонни положил письмо на полку и принялся ходить по узкой камере из угла в угол, заложив руки за спину. Этому занятию он посвятил десять минут. Марни выходит замуж! Лицо его сделалось бледным и напряглось, глаза под мрачно сдвинутыми бровями словно потемнели. Наконец он остановился, дрожащей рукой налил себе полную кружку воды, поднес ее к решетке на окне и посмотрел на восток.

– Удачи тебе, Марни! – хрипло произнес он и залпом осушил кружку.

Глава II

Через два дня Джонни Грея вызвали к начальнику тюрьмы, в кабинете которого он узнал потрясающую новость.

– Грей, могу вас обрадовать. Вы будете выпущены немедленно. Я только что получил разрешение.

Джонни поклонился.

– Благодарю вас, сэр, – сказал он.

Охранник отвел его в душевую, там он разделся и, обернувшись полотенцем, вошел в небольшую кабинку, где его дожидалась гражданская одежда. Испытывая странное чувство, будто надевает на себя чужие вещи, он оделся и вернулся в камеру. Охранник принес зеркало и безопасную бритву, и он закончил свой туалет. Остаток дня был в его распоряжении. Теперь Джонни был на особых правах, мог в своей обычной одежде разгуливать по тюрьме, где вздумается, вызывая зависть у людей, которых успел хорошо узнать и теперь презирал, у этих наполовину безумцев, которые весь год нашептывали ему в уши пустые слова.

Когда он остановился в коридоре, думая, куда бы пойти, дверь с грохотом отлетела в сторону, и в проход ввалилась группа людей. В ее центре находилось дикое завывающее и извивающееся существо, больше похожее на зверя, чем на человека. Лицо у него было в крови, на руки навалились охранники. Джонни, оставаясь на месте, провел взглядом тюремщиков, которые уволокли несчастного в сторону карцера.

– Феннер, – произнес чей-то тихий голос. – Тот, что надзирателю врезал. Но больше избивать они его не смогут.

– Это не тот Феннер, который двенадцать лет отсидел и завтра должен был освободиться? – спросил Джонни, вспомнив заключенного.

– Он самый, – ответил голос, это был один из уборщиков. – Если бы не старик Лег, он бы девятью плетьми отделался. Видать, горбатого могила исправит, верно? Послезавтра они к нему не будут иметь права уже и пальцем прикоснуться, а судья доберется до нас не раньше, чем через неделю.

Джонни вспомнил этот случай. Лег был свидетелем того, как на Феннера накинулся с кулаками один из надзирателей (потом его уволили). Бедный Феннер не удержался и ударил в ответ. Было проведено расследование, и показания Лега могли спасти его от порки, да только Лег был слишком близким другом надзирателей (или надзиратели были его слишком близкими друзьями), и он не стал выдавать «штыря», поэтому Феннер и получил по полной – его отправили в треугольник[21].

Прошлую ночь Джонни не спалось. Все мысли его были о Марни. Нет, он не собирался упрекать ее. И на отца ее зла не держал. Кто ж еще как не Питер Кейн знает, что для его дочери лучше. Он, можно сказать, был одержим постоянным страхом за будущее своей девочки. Джонни догадался, что, как только на горизонте появился представительный канадец, Питер сделал все, что было в его силах, чтобы как-то поспособствовать их союзу.

Последний раз Джонни поднимался по крутому склону. Наконец ключ повернулся в большом замке, и вот он уже стоит за воротами, свободный человек. Рыжебородый главный охранник протянул руку.

– Удачи, – не особенно приветливо сказал он. – И не переходи через Альпы[22] снова.

– Со скалолазанием я завязал, – ответил Джонни.

С начальником тюрьмы он уже попрощался, и теперь единственное, что напоминало ему о мрачной тюремной жизни, был один из надзирателей, который сопровождал его до железнодорожной станции. Поезда нужно было подождать, поэтому Джонни, чтобы не терять зря время, попытался добыть какие-нибудь интересующие его сведения с другой стороны.

– Нет, Джеффа Лега я не знаю, – покачал головой надсмотрщик. – Со стариком встречался, он же у нас отбывал и вышел год назад… Ты тогда, кажется, уже тоже был здесь, Грей?

Джонни кивнул.

– Выходит, мистер Джефф Лег Альпы еще не переходил? – хмыкнув, спросил он.

– Нет. По крайней мере, в нашей тюрьме он не сидел. И в Паркхерсте, и Портланде, насколько я помню, тоже. Я в обеих бывал и слышал, как его там обсуждали. Говорили, что он умный, то есть ему только предстоит тюремную баланду попробовать. Ну что ж, всего доброго, Грей, и смотри, веди себя хорошо!

Джонни пожал протянутую руку. Зайдя в вагон и заняв свое место, он носовым платком стер с ладони последнее соприкосновение с тюремной жизнью.

Прибыв днем на «Паддингтон»[23], он увидел своего слугу с маленьким вислоухим фокстерьером на натянутом, как струна, поводке. Пес начал радостно повизгивать задолго до того, как Джонни увидел встречающих. Еще секунда, и вот уже собака барахтается в руках хозяина и лижет его лицо, уши, волосы, скуля от счастья. Когда Джонни опустил собаку на платформу, в его глазах стояли слезы.

– Вам пришло много писем, сэр. Будете обедать дома?

Неподражаемый Паркер был настолько сдержан, что можно было подумать, будто он встречает хозяина после вояжа в Монте-Карло.

– Да, пообедаю дома, – сказал Джонни и сел в такси, которое нанял Паркер. Спот запрыгнул за ним.

– Вы без багажа, сэр? – с серьезным видом спросил Паркер.

– Без багажа, – так же серьезно ответил Джонни. – Садитесь рядом со мной, Паркер.

Слуга заколебался.

– Это было бы слишком большой вольностью, сэр, – сказал он.

– Не такой уж большой по сравнению с теми вольностями, которые я терпел последние год и девять месяцев, – ответил Джонни.

Когда автомобиль выехал на унылую Чепел-стрит, осмелевший Паркер поинтересовался:

– Надеюсь, вы не слишком плохо провели время, сэр?

Джонни рассмеялся.

– Не скажу, что это было приятное местечко, Паркер. Тюрьмы редко такими бывают.

– Вы правы, сэр, – согласился Паркер и зачем-то добавил: – Я никогда не бывал в тюрьмах, сэр.