Больше чем шеф (СИ) - Лэйн Лиза

Не оглядываясь на Марка, сидящего на кровати, я выхожу из палаты и в полной растерянности спускаюсь вниз.

Уже в машине на парковке, я даю волю рвущимся наружу слезам. Я плачу по маме, Марку и Олегу, по нашим поломанным жизням и разрушенным отношениям. Я чувствую как в груди снова разбивается мое сердце. И не смотря на то, что где-то на задворках сознания, я понимаю причину этого внезапного расставания, больно от этого меньше мне не становится. Я злюсь на Марка за трусость и за то что он решил, что я не справлюсь со всем этим. Когда слезы, наконец, заканчиваются, я набираю Веркин номер и произношу в трубку:

— Я сейчас буду.

Над Питером занимается рассвет.

Позже утром, привлеченная запахом блинов, я выбираюсь из постели и босиком прохожу на Веркину кухню. Подруга, напевая себе что-то под нос, переворачивает блин на сковородке и, не глядя на меня, кивает на кофемашину.

— Наливай кофе, сейчас будем завтракать.

— Где дети? — спрашиваю я, садясь на стул.

— Киря к бабушке их повез.

— Из-за меня? — морщусь я.

— Нет, — мотает головой Вера. — Они давно договаривались, ты здесь не при чем.

Вера снимает последний блин и ставит передо мной полную тарелку от которой исходит пар и потрясающий аромат. На блинах лежит кусочек масла, пропитывая их. Я благодарно улыбаюсь ей, встаю и иду к кофемашине.

— Ты поедешь на работу? — спрашивает Вера, когда я сажусь обратно.

— Ну если он меня не уволил, то да.

— Агат, ну ты же понимаешь, что это попытка тебя защитить? — закатывает она глаза.

— Даже если так, он должен был со мной это обсудить. А не принимать решение за нас двоих.

— И ты бы сказала, что не расстанешься с ним.

Я не отвечаю, потому что Вера права, и она правильно истолковывает мое молчание.

— Вот видишь? — ухмыляется подруга. — О чем я тебе и говорю. А Марк просто испугался за тебя, и я могу его понять.

— А я не могу его понять, — сжимаю в руках кружку с кофе. — Ладно, Вер, — вздыхаю я, — закроем тему.

Подруга смотрит на меня осуждающе, но лишь пожимает плечами, и в полной тишине мы завтракаем.

Через полчаса я завожу Порш и отправляюсь в «Есенин». Как бы там ни было, я все еще являюсь шеф-поваром этого ресторана. Не уверена, что Марк появится там, но не знаю как буду смотреть ему в глаза если все же он приедет. Слова Веры не способны меня успокоить, я все ещё считаю, что Марк поступил нечестно по отношению ко мне, какими бы ни были его мотивы. Пока я объезжаю все городские пробки по пути на работу, раздается звонок на телефон. Я нажимаю на руль и включаю громкую связь.

— Агата Александровна, — раздается в трубке голос Петра Аркадьевича. — У меня для вас хорошие новости, — его голос дрожит от возбуждения. — Сегодня утром вашу маму привезли обратно. С ней всё в порядке, все её показатели в норме, так что можете вечером приехать и навестить.

Вздох облегчения вырывается из моей груди.

— Как она?

— Совершенно нормально, вам ни о чем беспокоиться. — частит доктор. — Мы сегодня же начнем снова все процедуры по реабилитации. Марк Давидович уже оплатил полностью весь курс. Поэтому можете не переживать.

Как только доктор упоминает Марка сердце сжимается, и я сразу понимаю, что скорее всего Вера была права. Видимо, Марк с Семёновым все-таки о чем-то вчера договорились. Только зачем тогда было взрывать его машину?

— Хорошо, Петр Аркадьевич, — отвечаю я. — Спасибо, что позвонили.

Я прощаюсь с доктором, и рука тянется набрать номер Марка, но я одергиваю себя и записываю голосовое Илье, чтобы предупредить о том, что задержусь и разворачиваю машину.

Часом позже я сижу в палате и держу маму за руку. Она выглядит так же как и несколько дней назад, и я в первый раз думаю, как было бы хорошо, если бы она сейчас ничего не понимала. Мне страшно, что все произошедшее не пройдёт бесследно, хотя Пётр Аркадьевич убеждает меня в том, что с мамой все в порядке. Если бандиты просто держали ее в другой больнице, то мама, скорее всего, ничего и не поняла.

Когда я приезжаю на работу, отмечаю, что в ресторане снова слишком мало посетителей. Марк с Ильей ещё не решили по поводу ребрендинга, поэтому никаких особых задач на сегодня перед кухней не стоит. Я становлюсь на раздачу и делаю то что привыкла делать всегда — ищу спасение в любимой работе.

За весь день мы не пересекаемся с Марком ни разу, чего я, если честно, и ждала. Судя по всему, у него сломана рука и скорее всего он все еще в больнице.

Отрабатывая смену без каких-либо происшествий, я сажусь в машину и снова направляюсь в кардиологический центр. Пока я еду, на телефон приходит сообщение, я беру смартфон в руки на светофоре и открываю его. Меня удивляет что оно от Артёма.

«А я тебя предупреждал», — читаю я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Следом приходит ещё одно.

«Давай встретимся?»

Я удаляю оба сообщения, бросаю телефон на пассажирское сидение и сосредоточено продолжаю вести машину.

Глава 20. Марк

Агата уходит. А я остаюсь полностью опустошенным. Только-только у нас все наладилось. Только она стала мне доверять. И я… Снова рушу все ее надежды. А ведь постоянно твердил, что мы через все будем проходить только вместе. Дерьмо жрать. Что ж и это нам придется съесть. Вместе, но по отдельности. Если бы я поступил по-другому ей бы грозила смертельная опасность. Взрыв это только подтвердил. Семенов не остановится ни перед чем, пока не растопчет меня и не уничтожит все, что мне дорого. Начал с малого, с ресторана, потом взялся за девушку. Кто следующий? Родители? До отца ему не добраться, силенок не хватит. Остаюсь только я сам. Но я стойко приму этот вызов. По крайней мере сделаю все, что смогу. Агата теперь в безопасности и это, на данный момент, главное. Поймет она мой поступок или нет, сейчас уже не так важно. С этим разбираться будем потом.

Шквал звонков не прекращается — друзья, знакомые, коллеги, бывшие партнеры и даже те, кого я считал своими врагами, атакуют мой телефон. Я по началу отвечаю, но потом бросаю это безнадежное занятие. Беру трубку только когда звонит мать.

— Маркуша, — ее голос дрожит. — Что с тобой? Что случилось?

— Привет, мам, — как можно мягче говорю я. — Не знаю. Машина взорвалась. Я в порядке, не переживай.

— Как? Сама? — удивляется мать. — Такого же быть не может!

— Может — не может, теперь этим делом занимается полиция. Вот они пускай и разбираются что произошло.

— Боже ж ты мой, что творится, — начинает причитать мать. — Уже же не девяностые. Куда мир катится?

— Мам, — пытаюсь остановить ее я. — Все нормально, не переживай.

— Да как тут не переживать? А если бы ты сидел внутри? — вдруг всхлипывает мать. — Даже боюсь представить… А Олег? Что с Олегом, Марк? Он же в машине сидит всегда.

— Олег выжил. За его жизнь борются…

— Бог ты мой, — плачет мать.

— С ним все будет хорошо, — начинаю быстро говорить, чтобы она не успела опомниться. — Ему повезло — он стоял рядом с машиной и курил. Хоть какая-то польза от этой дурацкой привычки.

— Да уж, точно…

— Но он находился ближе, чем я. Ему и досталось чуть больше. Но все обойдется, обязательно обойдется. Мам, отец в курсе?

— Конечно, в курсе, — я слышу как она вытирает слезы и сразу представляю как она это делает. Аккуратно, одним пальцем, чтобы не размазать тушь. — Сидит рядом. Я не дала ему тебе позвонить. А то вместо сочувствия ты бы получил порцию негатива и стресса.

Я слышу, как на заднем фоне, отец что-то кричит, но слов разобрать не могу. Видимо сидит он достаточно далеко.

— Ладно, мам, медсестра пришла. Мне надо идти, — нагло вру я.

— Хорошо. Звони мне, сынуль, прошу тебя, — умоляюще говорит мать.

— Обязательно.

Я отключаю звонок.

Долбанный Семенов! Хочет, чтобы я страдал? Хрен ему, а не страдания. Раз за разом прокручиваю наш диалог от начала и до конца. И меня смущает одна деталь. Где он мог видеть, как мучается и умирает его сын? У нас ровно одна камера направленная в зал и висит она высоко под потолком, подальше от чужих глаз. Полиция забрала записи, сделанные с помощью нее. Но она забрала копии, а оригиналы остались. Получается, либо Семенов подкупил кого-то из полицейских, либо кого-то из персонала. А это значит среди нас крыса.