Дочь палача и черный монах - Оливер Пётч

– Проклятье, побыстрее нельзя? Через час стемнеет!

Серая лошадь торговца беспокойно топталась на месте. Руки у Вейера озябли даже в норковых варежках. Голову его венчала шапка из медвежьего меха, до самых колен спускался плащ из лоснившейся шерсти. И все равно торговец замерзал до самых костей. Он дышал на ладони и тер их друг о друга. Изо рта у него валил пар, а брови и подстриженная бородка покрылись инеем.

Торговец опасливо огляделся. За деревьями у обочины, словно черный занавес, повисла тьма, сумерки медленно подбирались к маленькому обозу. Вейер в очередной раз выругался и принялся бранить слуг, которые устало выталкивали повозку из снега. До ближайшего селения оставалось не больше получаса езды! Торговец давно отказался от намерения сегодня же добраться до Фюссена. Теперь он обрадовался бы и дешевому постоялому двору. При всем при этом план был хорош! Из-за банды грабителей теперь ни один крупный торговец Аугсбурга не осмеливался в одиночку выезжать за пределы городских стен, а если и решался, то только в сопровождении дорогущих солдат. Один только Вейер отправился в путь через Шонгау – и сможет теперь диктовать цены по своему усмотрению. Если когда-нибудь доберется до Фюссена… Торговец беспокойно потянулся к заряженному пистолету, висевшему на поясе под плащом. Он взял с собой четверых самых сильных своих людей, каждого вооружил саблей и дубинкой, а у возницы был даже арбалет. Но достаточно ли этого, чтобы остановить банду жадных, оголодавших разбойников? Вейер покачал головой. Полно! Что делать грабителям на неезженой дороге? Никто не знал, что он проедет здесь с особенно ценным грузом.

– Давай уже, проклятая кляча!

Йозеф, его первый слуга, хлестнул одну из лошадей, так что та скакнула вперед и дернула повозку. Колеса наконец высвободились из сугроба, и путешествие продолжилось.

На дороге перед ними обозначилась разъезженная колея. Леонард Вейер улыбнулся. У них получится. Он один станет торговать сукном в Фюссене! Прибыль обещала быть внушительной. Возможно, после этого предприятия он сможет наконец уйти на покой и передаст все дела сыновьям. Тепло очага, хорошее питье, жирный каплун – что еще нужно человеку?

Справа донесся шум – тихий треск в обледенелых ветвях. Вейер прищурился и стал всматриваться во тьму между деревьями, но не увидел ничего, кроме густой хвои. Слуги тоже что-то услышали. Они перешептывались и опасливо озирались по сторонам. Что-то следило за ними из темноты. Потом над самым ухом торговца раздался свист. Взгляд Вейера заскользил вверх по дереву и остановился на середине. Ветви там шевелились, словно живые. Они раскачивались из стороны в сторону, хотя ветра не было.

Слишком поздно он увидел глаза. Они выделялись белым на фоне пепельного лица, скрытого среди ветвей. Чуть ниже показался арбалет, направленный прямо на торговца. Вейер услышал тихий щелчок, и правое плечо пронзила жгучая боль. Он сполз с лошади и инстинктивно потянулся к пистолету, но не нашел его. Вокруг него разразился хаос, тьму прорезали крики. Гремели выстрелы, тяжело дышали дерущиеся мужчины. Раздался пронзительный крик, перешедший затем в хрип. Рядом кто-то упал с грохотом на дорогу. Торговец повернулся в ту сторону и увидел расширенные от ужаса глаза Йозефа, своего первого слуги. Из перерезанного горла на дорогой меховой плащ торговца фонтаном хлестала кровь. Вейер, не веря своим глазам, взирал на резню и убийства. Возможно ли такое?

Кто, ради всего святого, знал, что мы поедем старой дорогой?

Леонард Вейер отпихнул от себя труп и принялся возиться с плащом. Шерсть была до того тяжелая, что он никак не мог найти прорезь, чтобы добраться до пояса. Где же чертов пистолет? Наконец он нащупал холодную сталь и схватился за рукоять. Не обращая внимания на боль в плече, осторожно привстал. Из своего положения он увидел, что двое его слуг уже истекали на земле кровью, а последний схватился с тремя разбойниками. Один из них как раз занес топор и обрушил его слуге на шею. Краем глаза торговец уловил движение слева. Он развернулся и увидел приближавшегося к нему человека. Тот обвязал себе руки и ноги еловыми ветками, а лицо вымазал сажей. В правой руке у него блеснул полированный пистолет. Несмотря на всю маскировку, у Вейера возникло чувство, что этого человека он уже видел.

Вот только где?

Дольше раздумывать не было времени. Вейер направил на грабителя заряженный пистолет и спустил курок.

Раздался щелчок. И больше ничего.

Проклятье, порох отсырел, успел подумать Вейер. Господи, помилуй меня!

Человек медленно приблизился, словно растягивая удовольствие, и направил дуло пистолета прямо в лоб торговцу. Прежде чем опустился курок и успел воспламениться порох, Вейер наконец вспомнил, где видел этого человека.

Возможно ли это? Но как…

Внезапное узнавание ничем Вейеру не помогло. Мир взорвался мириадами звезд, а затем наступил нескончаемый мрак.

Куизль явился на рыночную площадь еще до рассвета. Из темноты проступили призрачные силуэты, и лишь по мере приближения они стали медленно обретать очертания.

Палач знал большинство из собравшихся. Среди прочих он отметил стражника Якоба Рауха и сильного кузнеца Георга Кронауэра. Даже ветеран Андрэ Видеман пришел. Старый вояка устало опирался на свой мушкет и недоверчиво разглядывал новоприбывших, которые, кутаясь в плащи, стекались к площади. Изо рта у всех валил пар. Куизль прошел на середину сборища. Позади всех он разглядел сыновей советников Земера и Харденберга; с ними рядом стоял Ганс Бертхольд, отец которого заседал в большом совете от имени булочников. От скуки они поигрывали начищенными саблями и, перешептываясь, кивали в сторону палача. Время от времени до него доносился их смех.

Всего собралось ровно две дюжины человек. Вокруг палача стояли советники, трактирщики и ремесленники – все порядочные горожане. Они смотрели на него недоверчиво и враждебно, словно только и ждали, чтобы он дал им повод для возражения. В это мгновение Куизль осознал всю бессмысленность затеи Лехнера. Он был для них никем, безродным палачом и живодером. Как он станет приказывать этим людям?

Только он собрался прокашляться, как за его спиной из тумана раздался голос:

– Господа, хочу сообщить всем прискорбную новость.

Из тьмы, словно призрак, появился Иоганн Лехнер и устремил на толпу колючий требовательный взгляд. Судя по его виду, секретарь бодрствовал уже несколько часов. Волосы и борода подстрижены, все пуговицы аккуратно застегнуты.

– В лесу недалеко от моста через Лех нашли несколько трупов, – продолжил он. – Убиты торговец из Аугсбурга Леонард Вейер и его слуги. Вчера еще на заре они выехали из Шонгау! – Он возвысил голос и испытующе оглядел толпу, вооруженную косами, цепами и ржавыми мушкетами. – В следующий раз на их месте может оказаться уже кто-нибудь из нас. Жители Шонгау, настало время покончить с этой бандой!

По толпе прошел шепот, тут и там послышалась ругань.

– Прошу спокойствия, – секретарь хлопнул в ладоши, и сразу же воцарилась тишина.

– Куизль был солдатом на Большой войне. – Лехнер указал на палача, который в полном облачении, вооруженный саблей, мушкетом и двумя пистолетами, стоял в центре толпы. – Способный и умелый бригадир, позволю себе отметить. Значит, у него достаточно опыта в подобных делах. И среди вас он лучше всех обращается с оружием. Мне бы хотелось, чтобы вы пошли под его началом. Это для вашей же пользы.

– А если мы не захотим, что тогда? – Ганс Бертхольд, сын пекаря, встал перед секретарем, широко расставив ноги. – Мой отец считает, что вы не можете нам указывать. Это пока еще свободный город! Бертхольд не станет слушаться паршивого живодера!

Куизль стиснул рукоять сабли и потянул ее из ножен. Послышался тихий шелест.

– Твой отец старый дурак, – донесся голос справа, и в утреннем тумане показался Якоб Шреефогль. Советник кивнул Лехнеру и Куизлю. – Я к вам присоединюсь, если позволите.

Он заткнул обратно за пояс смазанный пистолет и встал рядом с палачом.

– Рад, что в наших рядах пополнение, – сказал секретарь и улыбнулся. – А что касается вашего вопроса… – Он устремил пронизывающий взгляд на Бертхольда, так что тот в смущении отступил. – Нападение на торговца из Аугсбурга есть гнусное убийство, и поэтому разбирать его уже не городскому совету, а курфюрсту, – продолжил он. – А его представителем в Шонгау являюсь пока что я. И я приказываю, чтобы палач возглавил отряд. Хотите обсудить этот вопрос перед верховным судом в Мюнхене?

Ганс Бертхольд отошел к остальным. Два других знатных отпрыска старательно отводили взгляды.

– Нет… конечно, нет. Я… – промямлил Бертхольд.

– Хорошо. Значит, мы можем наконец продолжить. – Секретарь повернулся к палачу. – Куизль растолкует вам, что нужно делать.