Голубое шампанское - Джон Варли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она настолько расслабилась, что ему пришлось помочь ей перевернуться. Черт, как же он был в этом хорош… Она никогда не просила его это делать, а он, похоже, этим наслаждался. Его сильные руки стали разминать ей спину, как по волшебству находя все напряженные места. Постепенно их не осталось.
– А что за проблема возникла?
– Я… не могу пока рассказать. Сейчас это секретно.
Он не стал возражать и не высказал удивления, хотя это был первый случай, когда работа завела Бах во владения секретности.
И это действительно раздражало. Одной из наиболее очаровательных черт Ральфа было его умение слушать. Хотя ему была недоступна техническая сторона чего бы то ни было, он иногда мог дать на удивление хороший совет, касающийся личных проблем. Но чаще демонстрировал умение синтезировать и выражать то, о чем Бах уже знала, но не позволяла себе видеть.
Что ж, о части проблемы она может ему рассказать.
– Есть такой спутник, Танго Чарли, – начала она. – Слышал о нем когда-нибудь?
– Смешное название для спутника.
– Мы его так называем в журналах слежения. У него никогда не было названия. Точнее, было, очень давно, но когда он стал собственностью GWA, его превратили в исследовательскую станцию и курорт для руководства и стали обозначать просто как ТЧ-38[14]. Он достался им в войне с «Telecommunion» как часть мирного договора. Они получили Чарли, Пузырь и пару больших колес.
– Проблема с Чарли в том, что станция… падает. И примерно через шесть дней она размажется по всей обратной стороне. Будет очень большой бабах.
Ральф продолжал разминать ей бедра. Торопить его никогда не было хорошей идеей. Он усваивал информацию своим способом и со своей скоростью или не усваивал вовсе.
– Почему она падает?
– Это сложно. Она уже давно заброшена. Какое-то время станция еще была в состоянии делать коррекции курса, но похоже, на ней кончилась реакционная масса[15]. Или же компьютер, которому полагалось стабилизировать орбиту, больше не работает. Он не делал коррекции уже года два.
– А почему орбита…
– Орбита вокруг Луны никогда не бывает стабильной. На спутник действует притяжение Земли, солнечный ветер, концентрации массы на поверхности Луны… десятки факторов, которые со временем суммируются. Чарли сейчас летит по очень эксцентрической орбите. В прошлый раз станция прошла в километре от поверхности. В следующий раз пройдет впритирку, а на очередном витке врежется в Луну.
Ральф перестал ее массировать. Когда Бах посмотрела на него, то увидела, что он встревожен. До него только сейчас дошло, что в его родную планету скоро врежется очень большой объект, и эта идея ему не понравилась.
– Не волнуйся, на поверхности есть сооружения, которые могут немного пострадать от обломков, но Чарли упадет за сотни километров от любых поселений. На этот счет нам бояться нечего.
– Тогда почему бы вам просто не… толкнуть ее обратно… подняться туда и сделать…
«То, что вы делаете», закончила за него Бах. Пусть он понятия не имел, что удерживает спутник на орбите, но знал, что есть люди, которые постоянно решают такие проблемы.
Имелись и другие вопросы, которые он мог задать. Почему станция все эти годы была заброшена? Почему бы ее не демонтировать? Зачем вообще было доводить ее до такого состояния? Все подобные вопросы опять возвращали ее к секретности.
Бах вздохнула и перевернулась.
– Хотела бы я, чтобы мы это могли, – искренне ответила она.
Бах заметила, что свастика ей салютует, и это показалось ей удачной идеей, так что она позволила отнести ее в спальню.
И пока он занимался с ней любовью, она все видела ту невероятную волну шелти с раскрашенной девочкой в середине.
* * *
После пробежки – десять кругов по прогулочной палубе – Чарли привела стаю в японский сад и дала собакам вволю побегать сквозь высокие сорняки и овощные грядки. Большая часть деревьев в саду погибла. Когда-то здесь было формальное и тщательно ухоженное место для медитации. Четверо садовников из Токио ухаживали за ним полный рабочий день. Теперь они лежали под воротами храма, пруды затянуло зеленой дрянью, грациозный арочный мостик рухнул, а клумбы были погребены под грудами собачьих экскрементов.
Чарли приходилось часть каждого утра проводить на клумбах, кормя мистера Дерьмоеда. Это была цилиндрическая конструкция с большим круглым отверстием в боку – приемником системы утилизации. Он проглатывал собачьи экскременты, сорняки, засохшие растения, почву, объедки – что угодно, что Чарли в него забрасывала. Цилиндр был выкрашен в зеленый цвет, как лягушка, и на нем было нарисовано лицо с большими губами, окаймляющими рот. Орудуя лопатой для мусора, Чарли напевала Песню Перелопачивания Дерьма.
Этой песне ее научил Тик-Так, и прежде он пел вместе с ней. Но в японском саду он уже давно стал глухим. Обычно Чарли надо было лишь заговорить, и Тик-Так ее слышал. Но были некоторые места – и их с каждым годом становилось все больше, где Тик-Так был глух.
– Подними-ка ногу, – пыхтела Чарли, – а хвостик выше ног. Если попаду в беду, ты внесешь залог?
Она остановилась и вытерла лицо красной банданой. Как обычно, вокруг клумбы сидели собаки, наблюдая, как Чарли работает. Уши у них были подняты. Для них все это было бесконечно восхитительным. Чарли же мечтала лишь о том, чтобы уборка поскорее закончилась. Но надо принимать и хорошее, и плохое. И она снова взялась за лопату.
– Я так устала махать лопатой…
Закончив уборку, она вернулась на прогулочную палубу.
– Что дальше? – спросила она.
– Много дел, – ответил Тик-Так. – Из-за похорон ты отстала от графика.
Он отправил ее вместе с новорожденными щенками в медпункт. Там их взвесили, сфотографировали, просветили рентгеном и занесли каждого щенка в каталог. Результаты были переданы в архив для последующей регистрации в Американском клубе собаководства. Быстро стало очевидно, что Конрад вырастет нестандартом из-за неправильного прикуса. Об остальных судить пока было рано. Они с Тик-Таком станут осматривать их еженедельно, и их стандарты были на порядок более строгими, чем у АКС. Большинство тех, кого Чарли признавала нестандартом, на выставке легко стали бы лучшими представителями породы, а что касается животных-производителей…
– Я должна получить право записать большую часть этих родословных в чемпионы.
– Ты должна быть терпеливой.
Терпеливой… ага, это она уже слышала. Чарли глотнула виски. Чемпионка Фуксия со
