Жестокость любви - Кэрол Мортимер

— Естественно.

— Где?

— Дома, конечно.

— Я… — заморгала она. — Но я уже дома.

— У меня дома, — заявил Руперт. — Я везу тебя к себе домой, Пандора.

Она пораженно уставилась на него. Не может же он в самом деле вынести ее из дому в атласной кружевной, причем обгоревшей ночной рубашке!

Глава 10

— Не подумайте, что я неблагодарная, Руперт…

— Нет?

— Конечно нет!

— По тону этого не скажешь, Пандора.

— Просто… вы могли хотя бы дать мне возможность переодеться, прежде чем выносить на улицу. Или попросить Хенли собрать сумку, чтобы я могла сделать это по прибытии на место.

— Сейчас ночь, Пандора, время раздеваться, а не одеваться. К тому же, — хмуро продолжил он, — я нынче не в настроении общаться с этой полоумной, которую ты называешь своей горничной.

— Она хочет как лучше.

— Полагаю, вождь гуннов Аттила тоже хотел как лучше!

— Нельзя быть таким злым!

— Говорят, это характерная черта Страттона, — резко прозвучал третий голос, положив конец препирательствам между Пандорой и Рупертом, коим парочка предавалась всю дорогу от особняка Пандоры до Страттон-Хаус. — Боже мой, да как ты смеешь приводить в мой дом своих потаскух, Дьявол? — взвизгнула женщина.

— Полагаю, если вы хорошенько подумаете, то поймете, что это мой дом, мадам, и советую вам не забывать об этом, — холодно отреагировал Руперт, поворачиваясь к собеседнице с Пандорой на руках. — Я также не позволю вам вести себя безобразно и обзывать грязными словами эту леди!

— Я буду делать все, что… Да ведь это же… неужели женщина — Мейбери? — Патрисия не верила своим глазам.

Пандора вся сжалась, как только та заговорила, и теперь еще раз порадовалась тому, что успела перед выходом закутаться в накидку и прикрыть свои обгоревшие лохмотья. Теперь она настороженно смотрела на Руперта. Как только они покинули карету, он тут же вновь взял ее на руки и теперь крепко прижимал к своей мускулистой груди. Она явственно ощущала напряжение его тела.

По ее спине пробежали неприятные мурашки, она была не в силах оторвать глаз от разъяренного лица Руперта. Взгляд его стал тяжелым, ледяным, на скулах играли желваки, губы превратились в узкую линию, зубы сжались.

Может, они и спорили в карете из-за того, что Пандора не хотела ехать к нему домой, но он ни разу не посмотрел на нее с пренебрежением или ненавистью, как взирал сейчас на Патрисию.

Женщину, о существовании которой Пандора до сих пор ни разу не вспомнила, не говоря уже о том, что она проживает в особняке Руперта!

— Это действительно Пандора Мейбери, герцогиня Виндвуд, — процедил он. — И я очень надеюсь, что эта леди вскоре станет моей герцогиней Страттон.

— Это я герцогиня Страттон!

— Недолго осталось, — с превеликим удовольствием сообщил ей Руперт.

Воздух потряс возмущенный визг, способный мертвого из могилы поднять, и Пандора перевела взгляд на широкую лестницу, туда, где стояла женщина. Высокая, черные волосы искусно уложены, обрамляя красивое аристократическое лицо, шелковый халат, который она набросила на ночную рубашку, в точности соответствовал по тону глазам Руперта. «Интересно, не специально ли это сделано?» — подумалось Пандоре.

— Немедленно прекратите это завывание, мадам! — гаркнул Руперт. — Советую удалиться вместе со своими истериками, и чтобы я вас больше не видел и не слышал!

— Да как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне?! — взвилась Патрисия.

— Вам прекрасно известно, мадам, я всегда говорил и буду говорить в том тоне, в котором пожелаю.

Руперт прошествовал вверх по лестнице с Пандорой на руках и свернул в один из коридоров, стрельнув глазами в сторону мачехи.

— Ты не посмеешь спать с этой женщиной, пока я в доме!

— Уверяю вас, если я уложу Пандору в свою постель, нам будет не до сна. — Руперт даже не сбился с шага, равнодушно отвечая женщине, которая когда-то была его любовницей и которую он теперь презирал всем сердцем. Раньше он и помыслить не мог, что способен испытывать подобное презрение к кому-то. — А поскольку присутствие Пандоры выводит вас из себя настолько, что вы теряете разум, мы оба будем очень вам признательны, коли вы удалитесь из этого дома как можно скорее, — добавил он.

— Ты делаешь это мне назло, и я отказываюсь…

— И вы еще осмеливались обвинять меня в самонадеянности? — с обидой рассмеялся Руперт, наклоняясь к ручке двери в центре коридора. — И мне, и Пандоре абсолютно неинтересно, что вы отказываетесь или не отказываетесь делать.

— Говори за себя, дорогой, твоя серенькая мышка не пропищала ни одного словечка, с тех пор как увидела меня, — съязвила Патрисия.

Пандора рассвирепела. Да как эта дамочка смеет называть ее серенькой мышкой и вообще вести себя словно базарная баба! Пандора, как и Патрисия, тоже не урожденная герцогиня, но у нее хватило времени и ума обучиться хорошим манерам и стать достойной титула.

— Мое молчание никоим образом не связано с вашим присутствием, а вызвано тем, что на часах уже два ночи, я устала и хочу в кровать, — проговорила Пандора.

— И на этой оптимистичной ноте мы пожелаем вам спокойной ночи, мадам, — с удовлетворением произнес Руперт, переступая порог комнаты и пинком закрывая дверь. У прикроватного столика уже горела свеча, освещая спальню.

«Очень мужская спальня», — заметила Пандора, озираясь. Большая кровать из красного дерева с четырьмя столбиками и золотым балдахином, высокие окна с такими же, как балдахин, занавесками, вместительный гардероб, комод, тоже из красного дерева, с шестью выдвижными ящиками, несколько картин на стенах, с изображением лошадей, ковер из Обюссона насыщенных золотых оттенков на полу. Возможно, личные покои Руперта?

Щеки Пандоры все еще горели от намеков Руперта мачехе насчет того, что они собираются стать любовниками.

— Я вовсе не имела в виду вашу постель, когда говорила, что устала и готова лечь в кровать!

— «Хотите в кровать» — так вы выразились, не правда ли? — насмешливо протянул он, осторожно опуская ее на золотистое покрывало.

— Я говорила о своей кровати! — надула губы Пандора, садясь и плотнее закутываясь в накидку. — А это явно не она!

— Ваша собственная кровать немного не в форме, как и вся ваша спальня, — напомнил Руперт, стаскивая с себя испачканный сажей сюртук и бросая его на стул.

— И несмотря на все ваши заверения в обратном, это ваша спальня. — Она покачала головой. — Я действительно думаю, что было бы лучше, если бы вы отвезли меня к Софии или Женевьеве.