Изобретение велосипеда - Юрий Козлов

Спешила на собрание и Алла Степановна Ходина, однако неудобно было ей там появляться с самого начала. Собиралась Алла Степановна сбегать в пышечную на углу, выпить там чашку кофе, сигаретку выкурить, а уже потом вернуться в школу, подняться на четвёртый этаж, постучать в дверь десятого «Б» и спросить: «Разрешите поприсутствовать, товарищи комсомольцы?» Алла Степановна простила Инну за её ложь насчёт стенгазеты, в конце концов, это была простая отговорка.

Сусанна Андреевна тоже спешила на собрание. Она хотела дождаться Толика Ифигенина, обсудить вместе с ним и с Лёшей Казаковым, как вести собрание, но Толика не было, а Лёша где-то прятался. Сусанна Андреевна собиралась быть на собрании с самого начала, брать иногда его в свои руки, подсказывать, что и как надо делать. На всех комсомольских собраниях своего класса присутствовала Сусанна Андреевна. Иногда собрания выходили на удивление вялыми, а иногда страсти кипели, собрания затягивались на два-три часа…

Тимофей Тимофеевич Егоров сидел у себя в кабинете и думал: то ли заскочить на собрание в самом конце, то ли плюнуть на всё и уехать домой. Ждал Тимофея Тимофеевича на школьном дворе недавно купленный серенький «Москвич», и автомобилист в нём явно пересиливал должностное лицо. Но Тимофею Тимофеевичу было очень интересно, чем же закончится собрание, потому что, пожалуй, это было первое мероприятие в школе, к которому он руку не приложил. «Неизвестно, как там у них всё обернётся, — думал Тимофей Тимофеевич. — Собрание-то неподготовленное… Быстрее бы хоть начинали…» Фары «Москвича» отражали солнце, Тимофей Тимофеевич стал думать, где бы достать для своего любимца финские покрышки с шипами…

Не спешил на собрание только десятый «Б»…

Не спешил Гектор Садофьев, любезничающий у окна с Таней Соловьёвой.

Не спешила главная виновница Инна Леннер, наводящая перед зеркалом красоту, словно не собрание предстояло, а конкурс на звание «мисс десятый «Б»…

Не спешил Костя Благовещенский, читающий на первом этаже роман «Прощай, оружие!».

Не спешил Женя Константинов, вымогающий в кабинете физики телефон у молоденькой лаборантки.

Не спешила отличница Нина Парфёнова, быстро пишущая в тетрадь домашнее задание по математике.

Не спешил и комсорг — Лёша Казаков, в данный момент беседующий с Толиком и не обращающий внимания даже на то, что прибежал посланец и сообщил, что отец Садофьева уже сидит в классе, а Сусанна идёт по коридору.

— Пусть идёт, — сказал Лёша и сделал знак посланцу удалиться. Перед началом собраний всегда просыпался Лёше эдакий начальник.

…Наконец Лёша направился в сторону кабинета географии, где сидел его родной десятый «Б». Перед дверью он остановился. Внимательно оглядел паркетный пол, бюсты великих людей на тумбах, стрельчатые своды потолков, английскую надпись на двери «Кабинет географии». За дверью было шумно и весело, словно не собрание намечалось, а показ мультфильмов. Вздохнув, Лёша толкнул дверь и вошёл в класс.

— Ура! — сказал кто-то. — Первый среди равных прибыл!

Собрание началось…

34

Александр Петрович Садофьев, как и положено постороннему, сидел на последней парте. В спину ему грозно целился кинопроектор, высовывающий из чехла свой дулообразный нос с чёрной пластмассовой нашлёпкой. Стены кабинета географии были увешаны картами: политическими, физическими, климатическими, этнографическими… Зеленела травой Англия, в сиреневых льдах покоилась Гренландия, Греция желтела, залитая солнцем. На климатических картах границы отсутствовали — там дули муссоны и пассаты, срывали крыши с домов ураганы, тёплые течения ласкали извилистые побережья. Аравийский полуостров куском выгоревшего верблюжьего одеяла лежал на карте. Исходили криком на Бермудских островах белые чайки. В льдистых фиордах хозяйничали бородатые норвежцы. Ставили капроновые сети, и тыкались в их сети синие стрелки Гольфстрима…

Виновница собрания — прогульщица Инна Леннер была хорошо знакома Александру Петровичу. Вот уже семь лет она кормила Карая по утрам бутербродами. Карай и Гектор выходили по утрам гулять на Невский и Карай зорко высматривал Инну в толпе, а когда Инна появлялась, начинал повизгивать и облизываться. Бутерброды Карай съедал мгновенно, после чего интерес к Инне у него пропадал, и Карай тянул Гектора обратно во двор. Всё это Александр Петрович наблюдал из кухонного окна.

В данный момент Инна тоже смотрела в окно. Удручённая и одинокая, сидела она за своим столом. Но вот взгляд её неожиданно повеселел — пожарники, замечательные пожарники мчались на красных помидорин машинах по булыжной улице. Всего секунду держались они в кадре окна — сверкнули каски, полыхнули машины, сипло гаркнула сирена — и всё, исчезли пожарники за поворотом, снова тихо стало на булыжной улице, но Инна улыбалась, забыв про собрание, и снова задумчиво смотрела в окно…

Второй провинившийся — друг Гектора Костя Благовещенский в это время читал. Александр Петрович улыбнулся, это было на Костю похоже. Костя приходил в гости к Гектору, брал с полки книгу и садился на диванчик читать. Гектор в это время говорил по телефону с девочками, слушал пластинки или упражнялся с гантелями. Потом отнимал у Кости книгу, и они шли гулять. Иногда Костя заходил, когда Гектора дома не было. Отсутствие Гектора Костю не сильно огорчало. «Я его подожду, можно?» — спрашивал Костя, поглядывая на книжные полки. «Конечно, можно, — отвечал Александр Петрович. — Если хочешь есть, сходи на кухню…» Но Костя почему-то никогда не ходил на кухню. Александр Петрович спокойно работал, а Костя спокойно читал до тех пор, пока не появлялся Гектор. Хлопала дверь, включалась музыка, звенели на кухне тарелки — и всё это сопровождалось весёлым свистом.

Александр Петрович осматривал класс, пока выбирали секретаря собрания и президиум. В президиум избрали классную руководительницу Сусанну Андреевну Ельчинскую, предложили пройти туда и Александру Петровичу, но он отказался. Ироничный сын его Гектор обернулся и покачал головой. Потом шепнул что-то на ушко своей соседке. Голубоглазая соседка хихикнула. Закачалась в ушке бирюзовая серёжка. Ещё посадили в президиум Нину Парфёнову — скромницу и отличницу, и Вову Кузьмина — высокого большерукого парня с румяными щеками и спокойным взором. Вова так уверенно и привычно занял своё место, что Александр Петрович понял — что бы ни случилось, Вова не вымолвит ни слова.

Секретарём собрания провозгласили Женю Константинова.

Этого парня Александр Петрович сразу вспомнил. Лет пять назад, вернувшись раньше времени из командировки, Александр Петрович приехал с вокзала домой и увидел там Женю и Гектора. В зубах у них дымились огромные трубки, сами они счастливо посмеивались, а на письменном столе стояла открытая бутылка кагора…

— Ну что? — спросила Сусанна Андреевна. — Будем начинать?

Комсорг Лёша Казаков вздохнул и встал.

— Хотелось бы мне, — сказала Сусанна Андреевна, — чтобы вы серьёзно отнеслись к этому собранию. Это наше последнее собрание…

— Прежде всего, — начал Лёша Казаков, — я предупреждаю всех присутствующих, что, говоря о каких-то общих чертах, свойственных нашему коллективу, и что-то обобщая, я себя ни в коем случае от коллектива не отделяю и коллективу себя не противопоставляю. Всё сказанное в равной степени будет относиться и ко мне…

— Как же так? — попытался возмутиться Женя Константинов. — Ты комсорг! Мы на тебя равняться должны! А ты такие вещи говоришь…

— Отвяжись, — устало сказал Лёша.

— Что это значит «отвяжись»?

— Это значит «замолчи»!

Женя развёл руками. Но класс равнодушно следил за перебранкой, и Женя примолк. По-настоящему остроумным он становился, только когда был в центре внимания. Бывает такое остроумие, которому внимание необходимо, как вода рыбе.

— Ладно, — вздохнул Женя. — Слово имеет наш комсорг Алексей Казаков. Регламент выступлений десять минут. Кто хочет принять участие в прениях, записывайтесь заранее! — Женя важно снял с руки часы и положил их перед собой на стол.

Класс молчал.

— В общем-то, дело ясное, — начал Лёша. — Ну, подумаешь, прогуляла девушка, ну, подумаешь, прогуляла с парнем, ну, подумаешь, обманула родителей и преподавателей — мелочи всё это… Ведь каждый из нас прогуливает и обманывает…

— Зачем же мы тогда здесь собрались? — засмеялся Костя Благовещенский. — Обманщики и прогульщики?

Книга, которую он читал, теперь лежала на столе обложкой вверх. «Прощай, оружие!» — прочитал название Александр Петрович и сразу вспомнил отступающие и наступающие по пыльным дорогам войска, вспомнив двадцатилетних сумрачных героев, вспомнил кафе и мраморные столики, за которыми они сидели вместе со своими подругами, прислонив к спинкам стульев костыли, а официанты, шатающиеся после контузий, приносили им в бутылках и графинах белые и красные итальянские вина. Вспомнил Александр Петрович и расстрелы у реки, и снегопад, и дождь в Швейцарии, и молодую женщину, умирающую от родов…