Проводник: проклятый мир - Михаил Михайлов

Ее слова меня несколько царапнуло — уж очень плохо замаскировано было недоверие. И это после всего, что мы сделали? Пусть и не бесплатно, но ведь в большей мере плата пошла опять же на самих партизан. Между тем, не обращая внимания на меня (полагаю, что на лице у меня ясно отобразились чувства, что испытал в этот момент), Алина продолжила короткий инструктаж.

— Ты, — девушка указала на Сашку, — вместе с дядькой остаетесь в машине. Никита идет со мною. Славка и Михаил перебираетесь вон в тот тупичок… там лестница есть пожарная. По ней залезете на крышу той трехэтажки и контролируете подходы сзади.

Прокоп пропустил колонну вперед (вернее, тот УАЗ, что шел сразу за нами) и подъехал к узкому переулку.

— И еще, — сообщила напоследок Алина, перед тем, как разбежаться по местам, — постов не покидать. Чтобы не случилось… ясно?

— А как мы узнаем, что пора уходить? — спросил я. — Или мы тут списанные? Солдаты последнего боя?

— Не говори чушь, — поморщилась Алина. — Сигнал Славка знает. Он точно его не пропустит и тебе скажет.

Сказала и, повернувшись ко мне спиною, скрылась за углом здания. Я проводил ее мрачным взглядом и, когда девушка исчезла из виду, стал пытать напарника насчет сигнала.

— А, — отмахнулся он, — ничего особенного. Два длинных, два коротких, один длинный сигнал свистком. Вот эта лестница, да? Что-то она чудная…

Чудная… я бы сказал менее политкоректнее: паршивая. Гнутая, в двух местах штыри, которые были вмурованы в кладку, вылезли почти полностью. Когда я ухватился за нее рукой и дернул, стальная конструкция сильно завибрировала, сверху посыпалась разная труха.

— Блина, вот же… — выругался я, обеспокоенный надежностью лестницы. Потом посмотрел на Славку и, вздохнув, закинул винтовку за спину. После чего ухватился за перекладины и полез наверх.

— Сначала дай мне на крышу залезть, — произнес я, обращаясь к напарнику. — А то не выдержит этот… бобовый стебель и грохнемся мы с тобою на радость разным гадам.

Подъем оказался еще хуже, чем предполагал. Железные прутья под пальцами казались соломинками, теми самыми, что в песне должны были «держать». Вся конструкция ходила ходуном от любого движения. Приходилось через пяток перекладин замирать, одной рукой опираясь на стену, чтобы дать лестнице успокоиться. Но все когда-то заканчивается. Закончился и мой подъем. Еще через пару минут ко мне присоединился Славка.

Сверху просматривалась узкая улочка. Две трехэтажки-хрущевки создавали нечто вроде створа ворот. Именно его и надо было нам держать, чтобы ненужные личности тут не прошли.

— А нас не сдадут местные? — настороженно поинтересовался я, косясь на темные окна. У некоторых шевелились шторы, выдавая любопытных хозяев, которые с интересом пялились на нас.

— Не должны, — отозвался напарник. — Мы же считаемся одним из полицейских отрядов. И не самые простые — каратели. Местные сами постараются забиться под кровати и примутся гадать, зачем мы здесь.

Я машинально поправил широкую черную повязку с двумя багровыми ломаными линиями на плече после слов Славки. Просто так, от нервов — сама повязка и не думала сползать или собираться гармошкой. По какой-то причине она четко выделялась на одежде. Рассмотреть ее сможет любой — она приковывала внимание каждого, кто попался бы на встречу. И черный цвет не сливался с темной одеждой. Наоборот, выделялся кляксой, которая была чуждой для человеческого взгляда. Демонские технологии, для своих приспешников делали… уроды.

— Ты не думай, — продолжал торопливо говорить Славка, — нас тут поставили вдвоем просто… просто… ну, просто так. Положено так. На самом деле, тут никто не поедет… иначе просто поставили больше народа. Человек пять… ага… не меньше.

Я молча слушал, изредка кивая головою в такт словам. Было видно, что паренек нервничает сильно. Такая акция у него первая по масштабности. Операция с Кровавой Мэри казалось «слабее», ведь там и было-то нас всего ничего. И работали на глухой дороге рядом с лесом, куда можно отступить. Город же вызывал у молодого партизана инстинктивную неприязнь, боязнь даже. И ничего удивительно в этом не было, ведь родился и всю жизнь паренек провел в лесных поселках да партизанских лагерях. Вот он и говорил, стараясь в словах найти поддержку, больше успокоить самого себя, чем меня. Бывает…

Первые выстрелы я услышал часа через полтора. В той стороне, куда уехала основная колонна, разом ударили несколько автоматов. Потом к ним присоединились винтовки. Пару минут стрельба звучала так, как в пиковый момент грохочет симфонических оркестр. Потом замолчала совсем. Тишина стояла с минуту и вновь нарушилась пальбой. Но на этот раз редкой и негромкой, видимо, пистолеты пошли в ход.

— Контроль, — прокомментировал я слышимое. — Основной бой закончился. Теперь идет зачистка.

Славка не ответил, сосредоточив все свое внимание на звуках перестрелки. И его мало беспокоило, что видимость закрывают высокие дома. Поэтому, ничего удивительного в том, что появившихся противников первым заметил я. С соседней улицы промеж «хрущевок» влетела «буханка» с черной полосой вдоль борта. Узкий проезд заставил водителя сбросить скорость. Только поэтому они не пролетели мимо нас на большой скорости.

— Славик! — крикнул я напарнику и сразу после этого прижал приклад винтовки к плечу. Сквозь оптику я успел рассмотреть светлое пятно лица водителя… потом прицел дернулся, подброшенный выстрелом. На таком расстоянии (меньше ста метров) промахнуться было сложно. Машина, более не управляемая никем, дернулась в сторону и резко повернула к ближайшей стене дома, куда и влетела. Наверное, мертвое тело водилы упало на руль и заставило автомобиль совершить подобный маневр.

Но до этого момента я успел повторил выстрел… и еще…

— Не спи, — не оборачиваясь в сторону напарника, крикнул я. — Стреляй. Чего же ты?

И только после этого заработал ППШ паренька. Выжить противникам было не суждено. Свинцовая метла прошлась по салону, пробивая тонкую крашеную жесть, материю сидений, впиваясь в податливую плоть.

Я старался бить по дверям, чтобы не выпустить наружу никого. Уверен, что несколько человек (рассмотреть ничего не получалось, так как небольшие окошки были прикрыты шторками) попытались воспользоваться и выскочить из автомобиля сразу же после столкновения со стеной. Теперь их тела мешали товарищам покинуть транспорт, превратившийся в ловушку. Только в дешевых боевиках на кассетах, которыми завалили прилавки на рыночных развалах, можно увидеть, как лихие парни с оружием и защитном снаряжении выпрыгивают за пару секунд сквозь узкую и неудобную дверь. В реальности все получается наоборот… соскочил в самый неподходящий момент ремень автомата с плеча, или зацепился за что-то; излишне резко толкнул сосед сзади и ты замешкался, возвращая равновесие и мешаясь другим. Да что там говорить, когда я сам был многократным свидетелем подобных «мелочей» во время службы. Таких нюансов много и все перечислить просто невозможно.

Я расстрелял три магазина из винтовки, прежде чем решил на миг прерваться. Жестом (в ушах гудело от частой стрельбы, потому опасался, что слова не будут услышаны) приказал остановиться Славке. Он в этот момент менял диск на автомате.

— Все? — поинтересовался он через минуту.

— Не знаю. Вполне может кто-то уцелеть, прикрытый телами от пуль… надо бы контроль провести. Сиди тут.

Сразу после этих слов я закинул винтовку за спину и стал спускаться по лестнице. Вышло быстрее и проще, чем до этого подъем. А может, из-за кипевшего в крови адреналина так показалось. Не успел я оказаться на земле, как лестница вторично (первый раз во время моего движения) закачалась. Когда Славка оказался рядом, я поинтересовался:

— Зачем спустился? Кто теперь соседнюю улицу контролировать будет?

— Так там нет никого, — нервно отозвался паренек, — и не будет. Алина говорила, что тут всего один патруль может быть… вот этот.

Славка кивнул головой в сторону УАЗа, из морды которого шли тонкие струйки то ли пара, то ли дыма.

— Это ни о чем не говорит, — зло ответил я, собираясь по возвращению устроить молодому партизану головомойку. Дисциплина не для того придумана, чтобы просто так плюнуть на нее и забыть. Все уставы и руководства к действию писались кровью… простых солдат кровью.

В данный момент устраивать разборки было не время и не место. С другой стороны Славку понять можно: оставаться одному на крыше, открытой всем взглядам… страшно и неуютно. Тут и более опытный боец начнет ощущать дискомфорт, а что говорить о таком, как мой непарник?

Пока в голове крутились такие мысли, правая рука быстро вытащила из кармашка разгрузки РГДшку, левая выдернула предохранительно кольцо, усики которой были предусмотрительно разжаты до этого момента. Потом граната была брошена в салон машины. Стекла в автомобиле разлетелись во время обстрела, так что преграды на пути смертоносного снаряда не оказалось. Через три секунды хлопнуло, буханка слегка качнулась… и все. Я уже было решил заглянуть в салон и прикинуть насчет возможности прихватить парочку трофеев, когда рядом испуганно вскрикнул Славка: