Ради Инглиш (СИ) - Харгров Э.М.

— Папа, мы можем оставить себе Бунниора?

Бек заканчивает жевать и отвечает:

— Посмотрим, Медвежонок. Ты ведь помнишь, что я говорил раньше.

— Да, но это было раньше. Банана и Деда сказали, что большую часть времени он сможет жить у них. И раз это так, почему нет?

Он смотрит на меня, ища поддержки, поэтому я спрашиваю:

— Откуда взялось имя Деда?

Бек усмехается.

— Она не могла выговаривать слово «Дедушка», поэтому она его укоротила. Поначалу это звучало, как «Д-да». Но потом перешло в «Деду».

— А, понятно. Очень мило сокращение.

— Так мы можем взять Бунниора? Пожалуйста.

Поймав взгляд Бека, я замечаю:

— Это безнадежно, ты ведь знаешь.

— Знаю, и я собираюсь кое-кого прибить.

— Кого, Деду? — спрашивает Инглиш.

— А кто вообще принес его, Медвежонок?

— Я. Я хочу нового Бунни.

— Ты когда-нибудь вообще думала над тем, что тебе могут сказать «Нет»? — спрашивает он.

— Ты все время говоришь мне «Нет».

Он оплачивает счет, и мы направляемся в сторону дома. Судя по всему, понятно, кто будет хозяином нового Бунни. Инглиш забегает внутрь, наполненная энергией из-за шоколадных чипсов, как и все шестилетки в ее возрасте. Пока я направляюсь в дом следом за малышкой, Бек перестает проверять почту, будто увидел призрака.

— Что случилось?

Он ничего не отвечает мне, продолжая идти в сторону своего кабинета. Я совсем забываю об Инглиш, которая где-то в доме. Потом я слышу, как она зовет меня в свою комнату.

— Давайте нарисуем картинку, мисс Монро, а потом выиграем приз.

— И какой же приз?

— Конфеты! — Она сбрасывает обувь и запрыгивает на кровать, после чего начинает скакать. — Как бы я хотела, чтобы у вас не было этого ботинка.

— Мне тоже. Так что ты хочешь нарисовать?

— Давайте нарисуем нового Бунниора.

— Хорошо.

Я беру альбом для рисования и несколько карандашей, и мы начинаем трудиться над своими шедеврами. Я тот еще художник, поэтому надеюсь, что мой рисунок хотя бы будет напоминать собаку. Так или иначе, мои мысли заняты другим. Я думаю о Беке и о том, что могло случиться.

Мы практически заканчиваем рисунки, когда слышим, как открывается входная дверь, и Анна зовет к себе Инглиш. Почему она вернулась?

Я вхожу в гостиную, Марк и Анна уже там.

— Я думала, мы подъедем только к шести часам.

— Нам позвонил Бек. Он разве ничего не сказал?

— Нет. Я была с Инглиш в ее комнате.

Их пристальные взгляды говорят о том, что что-то случилось.

— Что случилось?

— Мы приехали за Инглиш, чтобы вы двое могли поговорить наедине.

— Я не…

Бек входит в комнату и говорит:

— Спасибо, что приехали.

Он совсем не похож на мужчину, с которым мы недавно вернулись.

— Что происходит?

— Через минуту, Шеридан, — отвечает он. Затем кивает своим родителям. — Я ценю то, что вы делаете.

— Бек, дорогой, ты же знаешь, мы сделаем все для тебя.

Выражение его лица сильно меня пугает. Кажется, мышцы его челюстей вот-вот выпрыгнут из-под его кожи, и сейчас он похож на мужчину, который защищает свою собственность.

Марк говорит:

— Пойдем, Инглиш. Поедем выбирать тебе нового Бунниора.

— Серьезно? — Она смотрит на Бека, и он кивает. Сдается.

— Увидимся сегодня вечером. — Он притягивает ее к себе и заключает в объятия.

Инглиш хватает свое пальто и выходит на улицу. Когда они уезжают, Бек смотрит на меня и протягивает мне конверт.

— Это пришло по почте. Сегодняшнее число.

Увидев имя его адвоката, я тут же понимаю, о чем пойдет речь.

— Дерьмо.

— Точно сказано.

Я быстро пробегаю глазами по содержимому письма, в котором говорится, что мать Инглиш собирается получить права опеки. Она хочет получить раздельную опеку и бла-бла-бла. Именно эта часть и привлекает мое внимание. Она не собирается ходить вокруг да около.

— Ты уже звонил своему адвокату?

Он хмурится.

— Да, но он не ответил, поэтому я оставил сообщение. Все плохо, Шеридан. Мы полагали, что она будет претендовать на выходные и только. Начнет с малого. Но не раздельная опека.

Он падает на диван и начинает потирать шею. Я в полной растерянности.

— Чем я могу помочь?

— Честно?

— Да!

— Выходи за меня. Знаю, что прошу много, но именно сейчас Инглиш нуждается в этом больше всего.

Глава 24

Бек

Письмо становится для меня сокрушительным ударом. Я ждал этого, морально готовился, но в итоге эта новость становится чертовой ядерной бомбой, разрушающей мозг, пока я снова не смогу нормально мыслить.

Не думаю, что Шеридан решится на всю эту затею с браком, и если честно, я не могу винить ее за это. Это непомерно серьезная просьба, но я надеюсь, она войдет в мое положение. Меня сильно беспокоит то, что вся эта ситуация давит и на нее. Но моя любовь к Инглиш перевешивает все. Нельзя совершить ошибку. Я сделаю все ради своей дочери. Все.

Глава 25

Шеридан

Мне не хочется оставлять Бека в таком поникшем состоянии, но у меня нет выбора. Я не могу мыслить здраво рядом с ним. Такие решения не принимаются с бухты-барахты.

— День Благодарения в четверг. Мы могли бы уехать в пятницу, сбежать куда-нибудь.

— А что подумает Инглиш? — спрашиваю я.

— Печенька, она безгранично любит тебя. Если мы приедем домой и сообщим, что поженились и теперь ты ее новая мама, она опять будет под радугой.

— А как же школа? Думаешь, они отреагируют нормально?

— У них есть правила, запрещающие тебе выходить замуж?

Я зажимаю переносицу пальцами.

— Нет, и ты ведь знаешь, что я не об этом. Инглиш — моя ученица.

— Есть ли какая-нибудь причина, запрещающая тебе учить собственного ребенка? Мне кажется, ты будешь учить ее еще более усердно, если она станет твоей.

— Мне нужно будет узнать. Есть столько всего, о чем надо подумать.

— Скажи это еще раз. — Линии вокруг его рта и глаз стали глубже за то короткое время, что мы вернулись с завтрака. Я могу лишь догадываться, о чем он думает.

— Бек, мне нужно побыть одной и подумать обо всем.

Он берет меня за руку.

— Я понимаю. Если есть что-нибудь, хоть что-нибудь, что поможет тебе принять мое предложение, просто позвони мне. Шеридан, я сделаю все для тебя. Надеюсь, ты понимаешь это.

Эти слова не обязательны. Его сердце разрывается на части, кусочек за кусочком. А что, если об этом узнает Инглиш? К приезду домой я уже полностью вымотана. Мишель хочет знать, что случилось, но я едва могу произносить слова, поэтому сразу отправляюсь в свою комнату и принимаю душ. Я совершенно выбита из сил, но мне нужно прочистить мозги. Может, разговор с лучшей подругой сможет помочь.

Спустившись на первый этаж, я нахожу там Мишель, сидящую в одиночестве.

— Где Оливер?

— В доме своих родителей. Думаю, он не хочет знакомить меня с семьей. — Она дует губы.

— Почему ты так думаешь?

— Он никогда не берет меня с собой.

— Хм. Может, он не хочет знакомить своих родителей с тобой.

— Думаешь?

— Я не знаю, но ты могла бы спросить его.

А потом она смотрит на меня, будто впервые за вечер, и спрашивает:

— Кто умер? Ты плакала. И, как я понимаю, довольно много.

Это длинная история, и у меня нет никакого желания рассказывать ее целиком, но у меня нет выбора. Она же моя Мишель. Когда я заканчиваю рассказывать, она уже вытирает свои собственные слезы.

— О боже, не могу представить, через что проходит этот ребенок. Что ты собираешься делать?

— Не знаю. Я люблю эту малышку. Она невероятная. И когда ее мать появилась у школы…

— Подожди. Что? Она заявилась в школу?

Я рассказываю ей все, что случилось в тот день и как была напугана Инглиш.

— Это ужасно. Она сказала, что заберет ее у Бека. Нам пришлось вызвать полицию.