Смерть приходит на свадьбу… - Лариса Васильева

— А куда же отец делся? Или живой? Другую, небось, нашел? — Петрович с радостью следовал указаниям доктора: раз велели поговорить о чем-нибудь, выполним.

— Нет, и его не стало.

— Отчего же он помер?

— Утонул. Я в армии мечтал: вернусь, поедем с отцом на озеро, он брал нас, пацанов, иногда… Но вот, не пришлось…

— Это как же он так?

— Начальство попросило свозить гостей, какую-то комиссию, на рыбалку, вот он и повез. И раньше бывало, как кто приезжал к ним, так отца на рыбалку отправляли, рыба требовалась, на взятки. А тут этим, ну, комиссии, приспичило самим поехать, вот и потонули все. Отец плавал хорошо, а те — вряд ли. Говорили, первый раз на рыбалку выбрались. Выпили, небось, лодку опрокинули по неопытности… Дело было в октябре, одеты все в фуфайки, ватники, сапоги — вещи и так тяжелые да еще сразу напитались водой. И все равно не могу понять, как, почему отец утонул — плавал-то, как рыба… Наверно, эти приезжие — сразу ко дну, а он их спасал да так и погиб сам…

— Жаль… — Петрович примолк.

Дима тоже замолчал, от таких воспоминаний стало хуже, отца он любил. Петрович надолго задумался, прошло минут двадцать, когда он продолжил:

— Слышь, сынок, а куда же добро все делось? Когда рыбаки потонули, кто все собирал?

— Не знаю, я об этом не думал… Все пропало. Кто-то вроде бы обмолвился, что снаряжение у озера осталось. Ружей у отца три штуки было, тоже пропали. Обычно отец все с собой брал, чтобы на всех хватало. Скорее всего, кто сообщил о несчастье, кто нашел их, тот и присвоил эти вещи, охотники какие-нибудь или егерь, а может, милиция. Да все равно мне ничего не нужно. Я в то время еще в госпитале лежал, да и вообще не рыбак, не охотник.

— Так ничего и не осталось — ни сетей, ни палатки, ни лодки?

— Ничего… У него еще были чучела, такие резиновые утки, издали, как настоящие… На воду их бросают, сверху диким уткам кажется, что тут свои плавают, вот они и спускаются, а охотники в засаде сидят. Тогда это все трудно было купить, не найти, и дорого стоило.

— Так ты после армии туда поехал жить?

— Ну, старик, ты достал… Некуда было ехать… Брат продал квартиру, как только родителей не стало. Я вернулся, а там уже другие хозяева, весь наш скарб вынесли в гараж.

— Это какой такой брат? Про брата ты ничего не говорил…

— Сын отца от первой жены. Я его видел-то один раз только.

— А что же это он не приезжает к тебе в больницу?

— Я же говорю: мы не общались. Поссорились тогда еще, в детстве. Он на меня сильно обиделся.

— За что?

— Да так…за дело…

— Это что же такое можно сделать, чтобы всю жизнь обижаться?

— Да глупость, в общем-то. Когда брат приехал, отец сильно обрадовался ему, он, видать, все время вину за собой чувствовал за то, что оставил ту семью. Вот на радостях и взял нас с братом на рыбалку. Сначала все было нормально, пацан вроде неплохой… Смазливый только, как девчонка. Поставили палатку, костер развели, он такое первый раз видел. Всему удивлялся. Пока мы с отцом ставили сеть, братик съел целую связку бананов. Я их не люблю, но обидно, чего это он жадничает? Хотел ему вмазать, да отец не позволил, это, говорит, он от скуки: остался один, вот и съел. Переночевали, утром пошли с братом сети проверять. Август, тепло, вода парная… Там неглубоко, до пояса… Я впереди, брат сзади, он плавать не умел, боялся, в первый же раз поехал на рыбалку. Смотрю, змея, вернее, уж плывет, на озере их много было. И решил я подшутить над братом, отплатить за те бананы. Схватил ужа за хвост, раскрутил над головой и бросил: «Лови банан!» Попал прямо на шею. Тот так и обмер, он же не знал, что это уж, что он не ядовит. Испугался страшно, побелел весь… Уж вокруг его шеи обвился, потом шлепнулся в воду, брат тогда только очнулся, разозлился страшно, бросился ко мне, орет: «Убью!» Я — бегом… Отец еле-еле его успокоил, мне подзатыльник, разумеется, отвесил, только брательник все равно, как только вернулись в город, сразу домой уехал и больше не приезжал к нам.

— Наверно, долго будет помнить те бананы… Брат старше тебя?

— На год… — усмехнулся Дима. — Отец, говорили мне, хорошо погулял, пока мать не встретил.

— Бывает…А как же брат смог продать квартиру, ты-то был там прописан?

— А чего тут уметь? Меня в армию забрали, отец его прописал, ждал, что сносить дом будут, хотел, чтобы он тоже квартиру получил. Сын все-таки, жалел его… Когда отца не стало, я все еще в госпитале валялся. Брат думал, что я не выживу, кому-то дал взятку и прописал покупателя, а сам выписался, вот и все, квартира-то государственная была, не приватизированная. Те уж потом оформили ее в свою собственность и продали сразу. Сходил я в горисполком, а что докажешь? Да и не хотел судиться, Бог с ним… Все-таки я с отцом рос, а он — нет. Мне после госпиталя не до того было, на ногах еле стоял, чудом выжил. Переночевал у соседей, а на следующий день случайно встретился со своим однополчанином Андреем, вместе с ним призывались и служили рядом, только он раньше вернулся, а я в госпитале задержался. Он и позвал меня с собой в Москву. Вот и все, уехал, больше домой не возвращался. Слушай, Петрович, давай поспим… 

Павел

Пока Павел был влюблен в Наташу, он нормально воспринимал ее присутствие рядом, но постепенно его все больше стала тяготить необходимость делить с ней жилье. Ужасно не нравилась манера Наташи занимать вечерами ванную комнату часа на два, происходило это именно в тот момент, когда он хотел принять душ и почистить зубы. Ну какого черта не сидеть там хоть три часа, пока ванная ему не нужна?! Почему она вскакивает и со смехом несется через всю комнату, опережая его и находя это смешным.

— Я первая, я первая… — еще и хихикает, как идиотка.

Но хуже всего бывало в выходные дни, когда они вместе собирались пойти куда-нибудь. Наташа проворно шмыгала в ванную, а он терпеливо ждал, когда же она выйдет, чтобы зайти самому. Наконец она выходила, начинала крутиться у зеркала в прихожей. Павел демонстративно вздыхал, смотрел на часы и поднимался с кресла, но она в этот момент замечала какой-то незавершенный штрих в своем облике, что-то требовалось еще подкрасить, и вскрикивала:

— Стой, подожди, извини, еще одну минутку… — и опять скрывалась в ванной.

После томительного ожидания у него пропадало всякое желание выходить из дома.

А вот Нафиса жила совсем незаметно, ничем ему не мешала. Почему он вспомнил ее? Наверно, потому, что Наташу больше не с кем сравнивать, ни с одной девушкой он никогда не жил под одной крышей больше суток. Только тогда с Нафисой да вот теперь. Единственно Нафиса мешала, тем, что ему было неловко приводить сюда других девушек. И зачем они ему требовались, когда она была рядом с ним!!! Интересно, если бы она тогда не ловила каждое его слово, не смотрела на него, как на божество, он бы приударил за ней?..

Офис опустел, опять он засиделся. Павел подошел к окну, взглянул на вечерние огни. Пора уходить… Не хочется идти домой, видеть Наташу… И неловко сказать ей, как она ему надоела. Просто он не способен долго любить одну девушку, а получается, она была нужна только тогда, когда ему было плохо, пока из-за сломанной ноги он был беспомощен. Черт побери, как же ему выкрутится из этой ситуации?!

Павел вдруг решился изменить себя и в порыве раскаяния свернул к цветочному магазину, купил для Натальи дорогой букет: «Женюсь…» Поставив машину, с цветами направился домой, но не удержался, не дошел до своего подъезда, свернул на соседнюю улицу, заглянул в ближайший ресторанчик. Что в этом такого? Посидеть с мужиками в баре — такое могут позволить себе и женатые мужики, а они с Наташей все-таки не зарегистрированы. Там встретил знакомого. Лешка обрадовался ему:

— Сколько лет, сколько зим! Говорят, ты ногу сломал? Это тебе не из-за бабы костыли ломали? И опять с цветами! Ну ты и бабник! — Лешка всегда ляпал своим языком все, что приходило в голову.

Но Паша все равно был ему рад, хотя и понимал в душе, эта радость оттого, что появился повод задержаться, не идти сразу домой.

В субботу Наташа уговорила пройтись по магазинам. На этот раз она выбрала торговый центр «Мега», не магазин — целый город с десятками магазинов. В принципе, Павел и сам был любителем шопинга, но одно дело выбирать вещи для себя, другое — сопровождать подругу, это скучно. И Павел, категорически отказавшись ходить за ней следом, заглянул в отдел мужской одежды. Продавщица встретила, как старого знакомого.

— Как вы у нас давно не были! Нам такие костюмы завезли, все ваши любимые цвета: серый, синий, цвет мокрого асфальта.

— О, такого у меня нет. Можно посмотреть.

Костюм подошел, заодно взял и пару рубашек к нему. Прошелся по громадному холлу, заметил в торговом зале Наталью и в ожидании девушки уселся с газетами на скамейке. В холле скорее похожем на крытую улицу с пальмами в кадках и киосками, продавалось все, была масса всевозможных торговых точек, ресторанов и кафе. И везде толпился народ. Сидя на жестком диване, ожидая, пока Наташа перемерит все, что висит на кронштейнах, Павел вдруг заметил вдали черноволосую, коротко стриженную головку. Он замер. Вот эта девушка мелькнула в проходе — длинный свитер, джинсы…