Лисы и Волки - Лиза Белоусова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От резкого пробуждения я почувствовала, как вертится земля, и, чтобы избавиться от жуткой тошноты, вернулась в горизонтальное положение. Голову заполнял туман, сердце в грудной клетке в страхе билось. Смириться с этим было бы легче, если бы оно проявилось конкретно после удара мячом по голове, а не столько времени спустя. Хотя, скорее, это последствия самовнушения. Как услышала, что получила сотрясение, так все и началось. Невероятно, но факт.
К счастью, шторы были задернуты, и в комнате царил приятный полумрак. Часы мерно тикали, приближаясь к десяти часам утра, и с каждой минутой меня все сильнее выталкивало из кровати. Нужно было умыться, выпить таблетки, необходимые, по словам врача, и чем-нибудь заняться. Мне предписали трое суток полного покоя – иными словами, на семьдесят два часа стать живым трупом без интересов, желаний, стремлений и потребностей. Заниматься ничем было не в моем стиле. Да, я могла невероятно долго не шевелиться на кровати или в кресле, но при этом обязательно чем-нибудь отвлекалась. Безделье убивало, поэтому становилось редким гостем в доме – только когда подкашивала болезнь и я не могла шелохнуться от усталости и озноба.
Поднималась я, бережно держась за затылок и стараясь предчувствовать появление горького комка в горле или волны желчи в желудке. Собственное состояние поражало – весь прошедший день ходила нормально, а сейчас словно обухом по голове ударили. Воспоминания не давали ответа на вопрос, почему поплохело так неожиданно. Вечер всплывал вспышками: мне стало дурно в салоне; Пак бережно довел меня до самой двери, объяснил все ничего не понимающей матери и скрылся в своей квартире, передав меня ей с рук на руки.
Пока организм осознавал, что должен работать в обычном режиме, я оглядела комнату и поняла, что чего-то не хватает – со стола испарилась банка с карандашами, кисточками и фломастерами, с тумбочки – стопка бумаги и упаковка пастели, в приоткрытом ящике не было красок. Чуть пошатываясь, я направилась к столу. Облокотилась о кресло и еще раз рассмотрела помещение. Рисунки на стенах, форма, на вешалке висящая на дверной ручке, портфель, валяющийся в углу, книги, аккуратно стоящие на полках. Кто-то очень осторожно, явно стараясь меня не потревожить, забрал мои сокровища.
На меня накатила обида. Без бумаги и остального я ничем не могла себя развлечь. Разумеется, оставались книги, но я не смогла бы читать весь день. Догадаться, кто так поступил, труда не составило. Мама видела справку и знала, что в ней написано – «полный покой».
Тяжело вздохнув и вознамерившись добиться, куда она все положила, я поплелась к ней.
Мама сновала туда-сюда, стуча каблуками по паркету. Судя по одежде, собиралась на какое-то мероприятие – строгое красное платье, яркие туфли, высокая прическа, белая шубка, перчатки до локтей, бросающийся в глаза макияж. Заметила она меня далеко не сразу, будучи увлеченной складыванием в сумку, привезенную отцом из Франции, всяких мелочей вроде духов, помады, жидкости для свежести дыхания. Специально шаркая тапочками, я приблизилась к ней, и только тогда она кинула на меня мимолетный взгляд:
– Ия, проснулась? Как себя чувствуешь?
Хотелось бы думать, что она на самом деле за меня волнуется, просто не может этого продемонстрировать из-за суеты. Хотя, если так, у нее вся жизнь – суета.
– Живая. У тебя планы?
– Да. Папин коллега устраивает прием, и его жена попросила меня помочь ей с организацией. Не жди нас вечером, ложись спать, мы будем очень поздно.
– Хорошо.
– Так, вроде все. Закрой дверь, пожалуйста, только не забудь перед сном запереть ее на ключ, мы откроем. И, будь добра, следуй словам врача и лежи спокойно.
– Где мои принадлежности для рисования?
– Кое-где, – неопределенно ответила мама. – Врач же говорил, тебе нельзя напрягать глаза. Ничего страшного, поживешь пару дней без рисования. Все, я побежала, а ты – марш в постель.
И, быстро поцеловав меня в щеку и потрепав по волосам, она выпорхнула из квартиры.
Я повернула замок и провела ладонью по щеке. На ней остался красный след от помады, и я поспешно вытерла его о пижаму.
Обязательно было проявлять недозаинтересованность в моем здоровье именно сейчас? Я была бы рада, если бы она носила мне в комнату чай с медом и лимоном во время простуды, напоминала пить таблетки и заставляла дышать над картошкой, но отбирать чуть ли не единственное, что приносит радость, – это слишком.
Одно хорошо – дома никого не будет, только брат придет к ужину после дополнительных занятий, но и он затаится в собственной комнате. Поэтому есть прекрасная возможность перевернуть всю квартиру вверх дном и найти свои вещи.
Так как голова кружилась сильнее во время наклонов, приходилось порой оседать на пол и закрывать глаза. Из-за этого процесс замедлился, но я стояла на своем.
Однако миссия провалилась. Я исследовала каждый закуток, вытерла собой пыль во всех углах и чуть не застряла в шкафу в родительской спальне, опрометчиво сунув голову между стойками для обуви, но ничего так и не обнаружила. Мама тщательно спрятала вещи. Я даже сделала безумное предположение и заглянула в кладовку, в которой, к счастью, не оказалось Пака – что неудивительно, ведь сегодня учеба, – и, стараясь ничего не задеть, изучила полки с барахлом. Ничего.
Сдаваться не хотелось. Еще полчаса я вяло трепыхалась и слонялась по дому, но в конце концов от затеи пришлось отказаться, и, не сопротивляясь порывам души, я заползла под одеяло.
Где-то до половины первого я спала. Еще до без двадцати двух наслаждалась тишиной. А потом пришла всепоглощающая скука.
Я ворочалась, развлекалась построением замка из подушек, думала о школе – впрочем, вскоре это вызвало тошноту не хуже, чем от сотрясения, – тихо слушала музыку, вспоминала стихи, которые нас заставляла учить литераторша в столице, но хандру ничто не отгоняло.
И так три дня? Да я из окна выброшусь раньше.
Идеи не рождались. В итоге я пообедала супом из холодильника, ужаснулась ветру за окном и вернулась в комнату, застыв на пороге, как статуя, словно передо мной возникла стена. Выглядело все вокруг невероятно пустым и бессмысленным. Всего-то из-за того, что со стола исчезли привычные и любимые вещи. Взгляд зацепился за телефон, лежащий на полу возле постели. Судя по слою пыли на экране, он находился там весьма давно. Обычно я им не пользуюсь, так
