Немой свидетель - Карло Шефер

Корнелия, ее отец и Фредерсен сидели вместе. Кёниг все еще не мог опомниться и выглядел так, словно только что услышал все эти чудовищные новости. Его правый глаз заплыл.

— Идея неудачная, — ругался Фредерсен. — Ведь вы опять пропустили школу без уважительных причин?

— Я позвонила с дороги. Не беспокойтесь, — отозвалась Корнелия.

— Господин Кёниг. — Фредерсен смерил его презрительным взглядом. — Я не рассчитываю на то, что вы проявите снисходительность к моим склонностям. Но судьба свела нас вместе, поскольку ваша дочь…

— Тише, — простонал Кёниг. — Я уже знаю, что сделала моя дочь.

— Ты могла бы держать рот на замке! — Фредерсен гневно повернулся к Корнелии. Она ответила ему пустым взглядом.

— Я считаю, — бесстрастно сказала она, — что Анатолию тоже было бы лучше промолчать.

Фредерсен сжал кулаки, но ничего не сказал. Так было правильней.

— Во что я вляпался? — простонал Кёниг и потянулся к пистолетам, лежавшим на столике. — Какое отношение я имею ко всему этому?

— Со вчерашней ночи самое непосредственное, — заявил Фредерсен. — Положите пистолеты. Они заряжены.

Корнелия обдумывала, как бы ей побольнее уязвить обоих мужчин, но ей ничего не приходило в голову. Она засмеялась и долго не могла остановиться.

— У преступника огромные ноги. — Лейдиг пытался выделить главное из постоянно поступающей информации. — Обувь почти пятидесятого размера.

— Это уже кое-что. — Тойер бесцеремонно полез за сигаретой в хафнеровскую пачку. — Значит, надо пошарить в соответствующих обувных магазинах.

— В остальном все, как обычно, можно так сказать. — Зенф держался, но было видно, что это ему дается с большим трудом. — Преступник прорезал дыру в ограде турбазы. Пожалуй, им нужно выделить деньги на монолитную стену.

— Про парня есть что-нибудь еще? — спросил Тойер. — Настоящее имя, например?

Как по заказу, в кабинет вошел коллега Шерер и кивнул, здороваясь со всеми.

— У нас совещание! — рявкнул Хафнер, но его слова остались без внимания.

— Мальчишку звать Альберт Туркан, — доложил Шерер, — семья живет в Людвигсхафене. Отец имеет судимость, оба брата тоже. Две недели назад после скандала он ушел из дома. Домашние не объявили о его пропаже, потому что только обрадовались. Теперь, после сообщения по радио, они соизволили отозваться. Коллеги выслали снимок, братья приедут на опознание…

Тойер просматривал бумаги, бормоча под нос:

— Удар нанесен сзади справа… Спасибо, Шерер…

— Если я не попаду вместе с вами в газету…

— Вали отсюда, Шерер, — любезно ответил Хафнер.

Они покинули Центр лишь поздно вечером. Тойер решил отправиться домой по Берггеймерштрассе. К нему присоединился Лейдиг.

— По-моему, мы скоро найдем его, — проговорил Тойер. — За много лет это первое расследование, где все идет гладко. Кто-нибудь непременно видел случившееся и сообщит об этом. Кто-то рассчитался с маленьким засранцем и думал, что ловко сработал. Если бы это звучало не так цинично, я бы сказал, что человек в роли убийцы нравится мне больше, чем обезьяна.

— Может, преступник один и тот же? — предположил Лейдиг.

— Чепуха. — Тойер возвысил голос. — Тогда он и в первом случае взялся бы за молоток!

Лейдиг послушно сменил тему:

— У меня не идут из головы ваши слова о жестикулирующей горилле. Я снова пошарил в Сети, звонил специалистам. Честно признаться, даже сегодня днем.

— Брось ты глупостями заниматься, Лейдиг. В следующий раз я скажу, что крокодилы могут общаться между собой при помощи азбуки Морзе или…

— Нет. Нет. Вы были правы.

Тойер остановился так неожиданно, что на него налетел какой-то пенсионер и выругался.

— Богумил еще в Вене, до того как его продали в Гейдельберг, в самом деле находился в группе приматов, которую некий доктор Хамилькар обучал языку жестов. Программа была приостановлена, а этот Хамилькар живет теперь в Брюсселе, у него имеется собственная страничка в Интернете…

Тойер удивленно покрутил головой:

— Давай сначала воспользуемся обычными методами расследования. Иногда они тоже дают результат.

12

Три-Пэка знали не только в зоопарке. Некоторые садоводы и арендаторы с Нойенгеймского Поля звонили в полицию и жаловались на больший или меньший ущерб, замеченный ими в последнее время.

— Вот что еще, — сказал Лейдиг и отложил листок в сторону, — семья Бишоф лишь теперь обнаружила, что их садовый домик обчищен полностью — кто бы сомневался. Но ведь мертвый вор — идеальный способ для получения страховой суммы.

— А цыган — идеальный вор, — желчно добавил Тойер. — Может, нам просто проверить тех жителей Поля, кто не направит никаких жалоб? Что там дальше?

Зенф потянулся, словно кот, и сказал:

— Мамаша с турбазы, то есть управляющая, хотела о чем-то сообщить. — Он взглянул на часы. — Скоро должна прийти.

— Но почему она не могла нам позвонить?

— Понятия не имею.

— Что там с обувью очень большого размера?

Хафнер закашлялся. Как ни странно, это бывало с ним крайне редко.

— Чертова простуда, — заговорил он, отдышавшись. — Но уже иду на поправку. Вечером я теперь выпиваю перед сном две бутылки теплого пива.

— Обувь большого размера, — напомнил Тойер.

— Да-да. Самый близкий из таких магазинов находится в Мангейме, так они уже целую вечность не продавали пятидесятый размер. В Ольденбурге есть фирма, торгующая обувью нестандартного размера по каталогу. Их единственные клиенты из Гейдельберга — два игрока из УСЦ.

Тут Зенф вопросительно посмотрел на остальных и терпеливо выслушал возмущенную тираду Хафнера, упрекавшего его, что он уже «больше года живет в городе» и до сих пор не знает знаменитый Гейдельбергский баскетбольный клуб, который был первым в Германии в начале семидесятых. Сегодня он, впрочем, сильно сдал, но виной этому потоки капитала, с которыми он — как «вечный социал-демократ до последнего вдоха сигаретного дыма» — будет бороться!

— Ладно, — вмешался, наконец, Тойер. — Проверим господ баскетболистов. Есть что-нибудь еще?

Хафнер покачал головой:

— Проверять не нужно. Они в Швейцарии, их бывший тренер упал там в расселину. Конечно, я могу пролистать все немецкие справочники, но это довольно долго.

— Не надо. — Тойер вздохнул. — Это слишком просто.

В дверь постучали.

— Войдите!

Хозяйку турбазы Тойер представлял себе дородной матроной. Вошедшая женщина относилась скорей к числу тех, кого Хафнер, лишенный даже начал воспитания, именовал «воинствующими лесбиянками». На голове короткая щетина, крашенная хной, черные джинсы, кожаная куртка, серое от курения лицо. Пфаффенгрундец тут же скорчил мрачную физиономию.

— Шук. Добрый день. Я управляющая молодежной турбазой.

Тойер молча предложил ей стул.

— Вероятно, вас интересует, почему я решила поговорить с вами лично. Ах, это вы! — Она взглянула на Лейдига. — Мы познакомились на следствии по делу убитого мальчика из Северной Германии. — Лейдиг кивнул. — В газете я прочла, что вы холостяк. Я презираю холостяков.

— Я тоже, — устало ответил Лейдиг. — Можете мне поверить.

— Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы критиковать моих сотрудников? — Тойер обнаружил, что и его голос звучит не очень энергично.

Шук горько улыбнулась и ответила:

— Нет, конечно. Итак, к делу. — Она набрала в грудь воздуха. — Я тут не одна. За дверью сидит моя сестра. Она думает, что я пришла давать свидетельские показания по поводу магазинной кражи. Ничего лучшего я не придумала. — Ее лицо изменилось, агрессия уступила место глубокой печали. — К сожалению, я не исключаю, что этот цыган на ее совести. Но, с другой стороны, я не могу себе это представить. Словом, судите сами.

В кабинете стало очень тихо, даже Хафнер отложил очередную сигарету.

— Моя сестра изучала политику и занималась спортом. Простите, ваш коллега только что курил. Можно и мне?

— Официально нет. — Тойер улыбнулся. — А так — пожалуйста.

— Благодарю. — Она курила «Мальборо лайт», а он ожидал «Ротхендле». — Спорт во всем и виноват. Три года назад она получила травму головы, и после комы это был уже другой человек. — Она затянулась сигаретой. — Да, она моя сестра, но в то же время моя сестра уже мертва.

— Как это? — осторожно поинтересовался Тойер.

— У нее разум ребенка. Иногда, редко, она размышляет как прежде, и это самое печальное.

— Каким спортом она занималась? — спросил Хафнер.

Шук направила на него горький взгляд:

— Боксом. Женский бокс набирает популярность.

— Верно, — кивнул Хафнер и с интересом посмотрел на огненную щетину на голове посетительницы.