Спецназ, который не вернется - Николай Иванов

— Товарищ подполковник, приказ. Не могу пропустить.

Заремба вылез из машины, размялся. Указал на танк и на открывшегося за ним маленького, такого же пыльного и железного, теленочка — БТР.

— Ну так дай сопровождение.

Приходько, даже не оборачиваясь, отрицательно помотал головой и негромко пояснил:

— Ноль. Аккумуляторы сели. Ни ходу, ни связи, ни света. А бэтр, сами понимаете, на крайний случай. Подождите немного у нас, кто-нибудь обязательно будет ехать, подсадим.

— У меня товарищ заболел, — Заремба кивнул на капитана. — Может, пока суть да дело, медицина какая-нибудь найдется?

— С медициной поможем. У меня здесь племяш санинструктором. Семейный подряд, так сказать: я воюю, он лечит.

— Извините, дорогой товарищ старший лейтенант, я могу ехать? — попросил разрешения Ваха. — Дорога дальняя…

— Василий, мы остаемся, — позвал Туманова из машины Заремба.

Ваха удивленно вскинул голову, припоминая, что минуту назад попутчика звали Геной. Но промолчал от греха подальше: пусть федералы разбираются между собой сами. Лично он знает свое имя и имена своих четырех девочек; И, слава Аллаху, дом еще не разрушен…

— Спасибо, Ваха, счастливой дороги, — искренне пожелал ему Заремба.

Чеченец торопливо закивал и столь же торопливо взял с места. Наверное, боялся смотреть и в зеркальце заднего вида, не веря, что инцидент завершился благополучно. А то вышли из леса, купили куртку, вези — сами не знаем куда, имена разные…

— Да, здесь серьезно, — на этот раз о Туманове заговорил старший лейтенант, увидев его, шатающегося и бледно-розового. — Костя, — позвал племянника. А когда тот, высокий и пока еще худой, но в перспективе обещавший во всем повторить дядьку, выбежал из-за танка, кивнул на больного: — Срочно в землянку и первую помощь. И чай на всех.

Землянка тоже оказалась на славу — достаточно просторная оттого, что не поленились взять лишний штык. Нары на четверых и кровать в углу отдельно для Приходько. Печь-буржуйка, столик, на нем рация и керосиновая лампа.

Санинструктор принялся укладывать Туманова на нары, а Заремба, сложив рюкзаки у входа, с удовольствием набросился на чай:

— Блаженство. Спасибо.

— С вашими связаться? — проявил учтивость Приходько. — Где они, как позывной?

— Да у нас сам видишь какое задание. На месте не сидим, ездим, выясняем, кто где какие захоронения делал или видел. Частенько и с местными жителями в контакт входим, куда без этого, — оправдал Заремба задним числом свое беспечное катание на машине с Вахой.

— Мои, слава Богу, все живы, — с гордостью сообщил старлей о подчиненных. — Не стыдно будет домой возвращаться, тьфу-тьфу-тьфу. Погодите, командованию все же сообщу, что вы у меня. — Никак не мог понять, что своей исполнительностью обрекает себя и солдат на неприятности.

— Да мы из МВД, армии не до нас, — как можно спокойнее отмахнулся подполковник.

Но рация ожила и потребовала к себе сама. Щупленький связист тенью прошмыгнул с улицы в землянку, хотя старший лейтенант сам взял тангенту и наушники. Надевать на голову поленился, и присутствующие прекрасно расслышали голос:

— «Седьмой», как у тебя?

— Я — «Седьмой», все в норме. — Намерился доложить о гостях, но его перебили:

— К вечеру действуй по усиленному варианту. Район наполняется нохчами, так что повнимательнее.

— Понял вас. Действую по усиленному.

Заремба прикусил губу: по чью душу боевики стягиваются в район, ясно. Надо ускользать. Не успел.

— И еще, — продолжал вытекать из черного круга наушников голос начальника. — Внимательно посматривай и на наших, где-то у тебя в тылу под видом похоронной команды шляется группа наемников…

Заремба опередил старлея. Остатками чая плеснув в поворачивающееся в догадке лицо офицера, прыжком сбил со стола автомат и сам передернул затвор. Парнишка-связист, оказавшийся напротив ствола, рухнул на пол, а племянник-санинструктор засипел от приставленного к горлу ножа Туманова:

— А-а-а-а…

— Не двигаться, — зло приказал Заремба, поднося ствол ко лбу Приходько. — Если ты все еще хочешь спокойно вернуться домой со всеми своими подчиненными, то тихо и без дураков.

— «Седьмой», конец связи, — не стал вмешиваться в происходящее командир в рации и, не дождавшись подтверждения, отключился.

— Еще раз предупреждаю, всем спокойно, — повторил подполковник.

Туманов тем временем подвел под взгляд Приходько племянника с ножом у горла, что подействовало сильнее слов.

— Слушая меня, командир, — вернул к себе его внимание Заремба. Глаза старлея налились кровью, он держался из последних сил, и спецназовец поспешил объясниться: — То, что тебе передали, — почти правда. Но не вся. Мы не наемники. Нас подставили, понял? Так же, как по большому счету и тебя, и всю армию. Мою группу по каким-то причинам загоняют в угол и убивают как свои, так и чечены. Я понимаю, что в это трудно поверить. Но ты умный мужик и должен хотя бы знать, что в каждой войне есть изнанка. Лежать! — прикрикнул на связиста, попытавшегося пошевелиться.

— Не стреляйте солдат, — попросил Приходько.

— Не будем. Я сам два месяца назад еще командовал здесь спецназом. Поэтому слушай меня и делай то, что прикажу. Не вынуждай применять оружие.

— Говорите, — постепенно приходил в себя Приходько, выигрывая время и пытаясь понять ситуацию.

— Ты нам сейчас дашь БТР, чтобы проскочить несколько постов. Племянник и связист поедут с нами. Считай, что в качестве заложников. Не вздумай никуда ничего передавать до тех пор, пока они не вернутся, — Заремба приблизился к рации, принялся отворачивать клеммы, винтики, снимать лампы. — Рацию не уничтожаю, потом соберешь — без связи на войне тоскливо.

— Я все равно должен буду доложить руководству о происшедшем.

— Это твое дело, но когда — я сказал. Санинструктор!

— Я, — отозвался Костя из-под ножа.

— Все лекарства против простуды берешь с собой. И пару сухпайков, раз здесь не успели пообедать.

— Хорошо.

— Выходим все вместе. Командир, спокойно отдаешь приказ водителю бронетранспортера и уводишь всех любопытных сюда в землянку. Понял?

— Да.

— Согласен?

— Н… нда.

— И не терзай свою совесть. Мы в самом деле не наемники. Мы просто выходим из войны.

Но сначала требовалось выйти из землянки. Первыми Туманов с санинструктором, потом дрожавший от бессилия Приходько и от страха — связист, а замыкал процессию державший всех на мушке Заремба. Постовые, увидев заложников, замерли в напряжении, но старший лейтенант властно приказал:

— Выполнять мои команды. Всем выполнять только мои команды, Володя, заводи бэтр, довезешь, — тут он запнулся, не зная, как назвать свалившихся на его голову гостей, — довезешь группу до следующего блокпоста. И без фокусов. Потом сразу назад. — Повернулся к Зарембе: — А я могу вместо них? — кивнул на подчиненных. — Один?

— Нет, — сразу отрезал подполковник. — Один ты можешь натворить никому не нужных героических глупостей. Руководи людьми здесь, банды из-за нас в самом деле наводнили район.

Бронетранспортер оторвался от танка, а отъехав от старшего собрата, и вовсе показался нормальной самостоятельной боевой единицей, Володя высунулся из люка, напряженно посмотрел на командира.

— Все в порядке, здесь небольшое недоразумение, — попытался успокоить водителя старший лейтенант. — Довезешь и вместе с нашими, — кивнул опять на заложников, — назад.

— Остальных — в землянку, — напомнил Заремба, видя, что уже весь блокпост глядит на происходящее со всех щелей и через прорезь прицела.

— Всему личному составу зайти в землянку, — распорядился Приходько. — Никому не предпринимать никаких действий, пока… пока я жив.

— А нам? — подал голос сержант с дороги.

Приходько посмотрел на Зарембу.

— Пусть несут службу.

Непонятые действия налетчиков мешали старшему лейтенанту сосредоточиться и предпринять какую-то более, как сказал Заремба, «героическую глупость».

Когда уселись на броню, подполковник кивнул ему:

— В этой жизни еще много чего непонятного встретится, лейтенант. Не обессудь, что так вышло. Когда бронетранспортер вернется, можешь докладывать руководству все, как было или как посчитаешь нужным. Но доложить надо, иначе не быть тебе капитаном. Да, и вот что еще, — Заремба спрыгнул с брони, отвел офицера в сторону, чтобы никто не слышал: — Начальства нынче здесь много дурного, на людей кому-то может оказаться и наплевать. А тебя за то, что не принял бой, могут погнать и из армии.

— Мне люди важнее, — упрямо повторил Приходько.

— Этим ты мне и нравишься. И я бы хотел, чтобы такие, как ты, служили. Забрось в БТР пару автоматов и шепни солдатам, чтобы, когда мы скроемся, немного постреляли нам вслед. Вроде как и повоюете.