Мент, меч и муж - Олимпиада Васюковская

Должны, наверное.

И на себя оборотись. Уж будто ты всегда гуманно обращалась с арестованными? "Они были виновны!" — возразила я сама себе и грустно улыбнулась. Давай честно: у тебя имелись основания считать попавшихся типов замешанными в очень грязные делишки. Но ведь железобетонных доказательств не существовало! Вот они-то и добывались, честно скажем, малость неуставным путём…

Так стоит ли винить Крима, человека из феодального мира с жестокими порядками?

Как быстро я умею убедить себя в чём угодно…

Ладно, ближе к делу.

— А почему прохожие не подняли тревогу? Хорошо, допустим, улица малолюдная, но не вовсе же нежилая! Вон, Реус-Зей зашёл…

— Йа увьидьел п'лащщ. Побьеж'ал за ньим.

Ага!

— То есть, ты увидал человека того же роста, что и Тельвис, на котором был тот самый плащ. Так, Реус-Зей?

Кехчи закивал.

— Затем ты побежал… А дальше?

— Уг'олл. Уг'олл домм'а.

— Человек завернул за угол, верно?

— Д'аа. Йа бьеж'алл з'а ньим. Сааблью выннухлл. Дум'алл: м'ожьет засссад'а. Воззлье уг'ла сбаввилл шшаг. Завьернулл. Т'ам льежал Тьельвьесс.

— Сразу за углом?

Ящер подумал.

— Ньет. Гльюубжже.

Ещё пару минут мы выясняли точное расположение и позу трупа. Получалось, что его вполне могли выкинуть из окна первого этажа. Конечно, это надо проверить, но…

Реус-Зей, естественно, наклонился проверить, жив ли боевой товарищ. Одного взгляда, в принципе, хватило, но тут появился горластый коротышка и компания. Причём крикун выскочил из двери ближайшего дома, того самого, из которого могли сбросить на улицу тело, а крепкие ребята, впоследствии державшие кехчи — сзади, из-за пресловутого угла. Нет, ну конечно всё вышло случайно! Разумеется. А я — благородная леди из древнего дворянского рода.

Вот в такие совпадения не поверю, хоть режьте.

— Слежку за нашим невысоким другом установили?

— Несомненно.

Кажется, лорд Крим слегка обиделся. Но лучше пусть на меня дуются и рычат, чем не сделают необходимого. Всякое случается, и про старуху бывает порнуха, как любил говаривать Мурчалло. Кто их знает, этих средневеково-фэнтезийных, может, слежка здесь считается уделом отребья?

— Я отправил троих лучших людей. Сегодня утром они доложили, что паскудник выехал из Гертинги. Полагаю, нынче ночью или завтра утром мы узнаем, куда.

Замечательно.

— А пока… не отужинать ли нам?

Дружина радостно загомонила. Я последовала примеру большинства и признала идею чрезвычайно дельной.

Служба службой, а кушать хочется.

Глава 6. Мент и два трупа

Здесь и сейчас

Не люблю иметь дело с голосящими бабами. Хоть на городских улицам с ними появляйся, хоть тащись по горам и долам — результат один. Вот вроде бы уже малость успокоилась дурища, но увидала мужика с лопатой — и опять пошла плясать губерния… Несколько раз порывалась заткнуть идиотку, но останавливала жалость. Не к ней — к Роннену. Благоверный отличается странной привычкой сочувствовать законопослушным лицам, находящимся под его охраной. К таковым, пока не доказано обратное, он причисляет всех жителей Дойл-Нарижа.

За исключением стражников и родимой жены. Одно слово — муж после нескольких лет совместной жизни!

Но так или иначе, а "госпоже Мураш" он рот цыганской иглой зашивать не станет. Хотя стоило бы… С другой стороны, а как супруга пропавшего тогда расскажет о таинственном поручении, выданном мною лопатнику Кеуну?

Ох, да пусть себе повоет. Авось подустанет немного. Возле здания городской стражи оборву горестные стенания о неудавшейся судьбинушке.

Шли через весь город — глаза на лоб, блин! То-то сплетен будет… Особенно мне весело стало, когда раскланивалась с бургомистровой тёщей. Почтенная матрона едва не подпрыгивала — в сочетании с глубоким реверансом смотрелось великолепно.

Мурашиха же, услыхав титулование "благородной леди, хельмдессы Вилиссы" поутихла немного. Хельмдий Буня Чёрк, жадный, как и все некрупные землевладельцы, просто таял, когда дело касалось жены. В результате на Вилиссе Чёрк украшений было — окрестные сороки дружно умирали от инфаркта и чёрной зависти. Городские клуши, похоже, следовали их примеру. Так что моё знакомство с этой дамой изрядно приподняло странную леди Крим в глазах госпожи Мураш.

— Вот и молчи, дура, — пробурчала я. — Не позорь перед госпожой родственницей господина бургомистра!

В финале фразы у меня перепуталось в голове, кто кому господин и родственник. Но Мурашиха икнула испуганно, утёрлась рукавом и притихла.

Роннена мы нашли по звуковой волне — начальник стражи изволили не просто кричать, но орать во весь голос, заставляя каменные стены трястись, а людей — разбегаться. Что там стряслось? А, всё тот же треклятый карнавал.

Однако… Нет, я знала, как мой дорогой супруг умеет загибать семиэтажное, но давненько не слыхала. Тут и про плотогонов, и про городских пьянчуг, и про ткачей — и всё тройными загибами. Понимаю, да, но зачем же так откровенно господина главного судью посылать… куда-куда его, кстати, отправили в пеший секс-тур? Надо будет запомнить.

А баба ничего, нормально воспринимает. Видать, её и не туда гоняли матом — может, Кеун пропавший и гонял. Чужие семьи, чужие нравы…

Подумав, я решила подождать немножко. Зря благоверный не вопит. Наверное, опять кому-то в голову пришла очередная гениальная мысль. В прошлый раз городскую стражу предложили одеть в костюмы личной гвардии Великого Патрона (милые юбочки до колен, серые колючие рубахи и дикая смесь из перьев и деревяшек на голове). В таком виде ребята должны были промаршировать по главной площади, поджечь некую ритуальную фигню, а затем патрулировать улицы, не переодеваясь. Ух, как мы с мужем объясняли, почему эта идея, мягко скажем, неверна! Очень экспрессивно получилось. Господин племянник бургомистра до сих пор дуется.

Я устроилась на подоконнике, жестом предложила Мурашихе присоединиться. Та испуганно поёжилась, пробормотала: "Мы так постоим, мы привычные…" Ну, моё дело предложить, её — отказаться. Роннен всё не утихал. Может, вмешаться? Городской судья, конечно, человек довольно терпеливый. Меня, к примеру, терпит уже который год, да и мой дражайший супруг, если честно, не самый замечательный подарок для пожилого хельмдия. Но и наивеличайшему смирению приходит конец! Или инфаркт хватит господина Резвана Гитоша, благоверный потом испереживается…

— Хозяйка!

Мурашиха ахнула, отшатнулась, забормотала какие-то заговоры. "За три моря, семь океанов, на одиннадцать ветров, разлетись-развейся…" Айсуо покосился на перепуганную бабу, поджал губы и вновь озабоченно воззрился на меня.