Исповедник - Дэниел Сильва

– Ценю вашу откровенность.

– Уговор есть уговор. – Мэлоун взял блокнот и ручку, и роли вдруг переменились. – Теперь моя очередь расспрашивать.

– Только не забывайте о правилах. Если вы предадите меня…

– Не беспокойтесь. Я хорошо понимаю, что «Крус Вера» не единственная секретная организация, прибегающая к pilleria. – Мэлоун открыл блокнот на чистой странице. – Господи, у меня к вам столько вопросов… я даже не знаю, с чего начать.

Следующие два часа Габриель неохотно отвечал на расспросы репортера, выполняя обязательства по своей части сделки. Когда он наконец вышел из дома Мэлоуна, его встретил проливной дождь. Перейдя Кадоган-сквер и свернув на Слоун-стрит, Габриель вытащил из кармана сотовый телефон и набрал номер Мордехая, остававшегося в фургоне.

– Продолжай наблюдение. Если Мэлоун куда-то поедет, следуй за ним.

В своем кабинете наверху Мэлоун сидел перед компьютером, лихорадочно записывая то, что только что услышал. Надо же такому случиться! Репортер давно понял, что удача – это трудноуловимое сочетание упорной работы и чистого везения. Иногда сенсационные истории просто падают тебе в руки. Разница между обычным журналистом и великим заключается в том, что каждый из них сделает дальше.

Результатом напряженной часовой работы стала пара меморандумов. Первый был посвящен подвигам агента под кодовым именем Меч. Второй содержал основные положения беседы о профессоре Бенджамине Штерне. Независимо от своего желания и, конечно, не догадываясь об этом, израильтянин дал Мэлоуну то, чего ему так не хватало. Израильская разведка занялась расследованием обстоятельств убийства жившего в Мюнхене историка. Утром он позвонит в Тель-Авив, задаст несколько вопросов, получит вполне ожидаемые ответы от тупиц-чиновников, а потом соединит все загадочные детали этого странного дела. Разумеется, он не сказал гостю всего, что знал об убийстве профессора, как и израильтянин – репортер в этом не сомневался – не открыл ему все свои тайны. Таковы правила игры. Только опытный газетчик способен отделить правду от дезинформации, просеять кучу словесного песка, чтобы обнаружить золотой самородок. Если повезет, материал будет готов к уик-энду.

Он еще раз тщательно просмотрел записи и решил позвонить Тому Грейвсу, редактору «Санди таймс», чтобы зарезервировать место на первой странице. Он потянулся к телефону, но не успел взять трубку, потому что что-то сильно ударило его в грудь. Мэлоун опустил голову и увидел на рубашке быстро расплывающееся темное пятно. Он поднял глаза. Прямо напротив него, в пяти футах от письменного стола, стоял светловолосый мужчина с бесцветными глазами. Захваченный срочной работой, репортер даже не услышал, как он вошел в дом.

– За что? – прошептал он, чувствуя во рту вкус крови.

Киллер наклонил голову, словно озадаченный таким вопросом, и обошел стол.

– Ego te absolve a peccatus tuis, – произнес он, небрежно поднося пальцы ко лбу. – In nominee Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen.

Потом неизвестный приставил дуло к голове Мэлоуна и выстрелил еще раз.

На жаргоне Конторы подслушивающее устройство, установленное Мордехаем в кабинете Мэлоуна, называлось «стеклом». Спрятанное в электронной начинке телефона, оно позволяло не только прослушивать все звонки репортера, но и быть в курсе того, что говорилось в кабинете. Так что Мордехай слышал разговор Мэлоуна с Габриелем. Слышал он и то, как после ухода гостя журналист печатал что-то на компьютере.

В начале десятого до Мордехая донеслось бормотание на каком-то незнакомом языке. Следующие пять минут он слышал звук выдвигаемых и задвигаемых ящиков. Агент отнес эту активность на счет Мэлоуна, но когда немного погодя передняя дверь открылась и из дома вышел высокий широкоплечий мужчина, Мордехай сразу понял – случилось нечто ужасное.

Мужчина быстро спустился по ступенькам и двинулся через площадь, прямиком к фургону. Мордехай запаниковал. Оружия у него не было, только направленный микрофон и фотоаппарат «Никон». Он потянулся за «Никоном» и, когда незнакомец подошел ближе, спокойно поднял фотоаппарат и быстро щелкнул три раза.

Последний кадр, как ему показалось, получился вполне удачным.

14

Рим

Ватикан – самое маленькое и малонаселенное государство в мире. В нем работают более четырех тысяч человек, но постоянно проживают за его стенами едва ли четыре сотни. Одним из этих четырехсот был кардинал и государственный секретарь Марко Бриндизи. Его личные апартаменты в Апостольском дворце находились совсем недалеко от апартаментов святого отца. Некоторые кардиналы приравнивали жизнь в эпицентре ватиканской власти к жизни в золотой клетке, но Бриндизи не разделял этого мнения. Ему там нравилось. У него были прекрасные комнаты, ему не приходилось далеко ходить на работу, а небольшой штат священников и монахинь заботился обо всем необходимом.

Единственным недостатком можно было считать близость папских слуг. Находясь во дворце, кардинал практически не имел возможности укрыться от глаз папских секретарей. И хотя отдельный кабинет в «Живой воде» позволял проводить многие встречи личного характера в относительной безопасности, та, что была назначена на этот вечер, требовала более строгой конспирации.

Во дворе Сан-Домазо, рядом со входом в Папский дворец, Бриндизи поджидал «мерседес». В отличие от других кардиналов курии ему не приходилось рассчитывать на удачу в гараже для служебных машин. «Мерседес», а также водитель и агент «Вигиланцы» – службы безопасности Ватикана, были закреплены за ним на постоянной основе. Бриндизи расположился на заднем сиденье, и машина тронулась. Она медленно проехала по виа Бельведер, мимо Папской фармацеи и казарм швейцарских гвардейцев, а затем проскользнула через ворота Святой Анны и оказалась уже на территории Рима.

Автомобиль пересек пьяцца делла Читта и повернул к въезду на подземную автостоянку, расположенную под принадлежащим Ватикану жилым комплексом, в котором жили многие из кардиналов курии. Еще несколько подобных комплексов находились в других частях Рима.

«Мерседес» остановился рядом с серым фургоном марки «Фиат». Как только Бриндизи вышел из машины, задняя дверца фургона открылась, и из него появился мужчина, одетый в такую же, как у Бриндизи, сутану с алым поясом. Правда, в отличие от Бриндизи, он не имел ни малейшего права носить это одеяние. Мужчина не был кардиналом; вообще же он не был даже рукоположен в священнослужители. Кардинал Бриндизи не знал его имени, но знал, что до прихода в службу безопасности «Вигиланца» этот человек работал некоторое время актером.

Выступив из тени, двойник на секунду задержался и посмотрел на кардинала. Как всегда, Бриндизи стало немного не по себе от его взгляда, по спине даже пробежал холодок. Он словно увидел себя в зеркале: те же черты лица, круглые очки, золотой нагрудный крест, даже кардинальская шапочка так же слегка сдвинута набок. На лице незнакомца застыла равнодушная улыбка – точная копия характерной улыбки кардинала.

– Добрый вечер, ваше преосвященство.

– Добрый вечер, – машинально повторил кардинал.

Двойник коротко кивнул, уселся в «мерседес», и седан отъехал. В фургоне кардинала поджидал его личный секретарь, отец Масконе.

– Пожалуйста, поспешите, ваше преосвященство. Долго задерживаться небезопасно.

Священник помог кардиналу влезть в фургон, провел к сиденью и закрыл дверцу. Машина выехала из гаража и свернула на улицу. В следующее мгновение она уже катила по Риму в направлении Тибра.

Отец Масконе расстегнул дорожную сумку и вытащил мирскую одежду: серые брюки, пуловер с воротом под горло, дорогой светло-коричневый блейзер и пару черных туфель. Бриндизи начал раздеваться. Через минуту на нем не осталось ничего, кроме белья и цепочки с шипами на правом бедре.

– Может, снимете власяницу, ваше преосвященство?

Кардинал Бриндизи покачал головой.

– Я и так уже зашел слишком далеко, отец Масконе. Власяница останется, пусть даже и будет проступать… – он немного помедлил, – под брюками.

– Хорошо, ваше преосвященство.

С помощью секретаря Бриндизи быстро натянул непривычную одежду. После этого он снял свои маленькие круглые очки и заменил их другими, со слегка затемненными стеклами. Теперь он полностью преобразился и походил уже не на одного из князей церкви, а на богатого римлянина с не очень чистой репутацией, возможно, даже такого, который не прочь поразвлечься с молодыми женщинами.

Пять минут спустя фургон остановился на пустынной площади, расположенной на другом берегу Тибра. Отец Масконе открыл дверцу. Кардинал Марко Бриндизи перекрестился и ступил на землю.

Во многих отношениях Рим – та же деревня. При обычных обстоятельствах Марко Бриндизи вряд ли удалось бы пройти по виа Венето неузнанным, даже если бы он надел простую сутану приходского священника. Но в этот вечер, прокладывая путь через шумящие толпы и минуя переполненные кафе, он оставался совершенно незамеченным, как будто превратился в еще одного обычного горожанина, отправившегося на поиски приятной компании и вкусной еды.