Маргарет и Кент - Ирина Коняхина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было трогательно наблюдать, как угасающая от болезни Маргарет подолгу разглядывала на безымянном пальце свое кольцо с зеленым камнем и никогда его не снимала. Я уже знала, что это был изумруд, и что на кольце была надпись: «Ради тебя я готов на все!» Больная Маргарет вздрагивала от каждого щелчка дверной ручки, от скрипа половиц, и с надеждой всматривалась в лица входящих к ней врачей или посетителей. Когда боли немного отпускали ее, она продолжала рассказывать мне про то, в какие жернова затянула ее любовь, и, конечно, про своего Кента.
В тот злополучный день в Марселе Маргарет и Кента под конвоем вывели во двор. Там уже собралось достаточно зевак – в основном детвора и старики. Взрослые люди, наоборот, спешно проходили мимо, всем своим видом показывая, нас это не касается, и как бы к нам чего дурного не прилипло!
Арестованную парочку ждали два автомобиля. В один посадили Маргарет, в другой Винсенте. Какое-то время автомобили ехали друг за другом, и Маргарет могла видеть перед собой в заднем стекле первой машины трогательно знакомый затылок своего мужчины. Дорога была в колдобинах, и мысли у нее скакали. Женщина в основном думала только о том, что никому ничего не скажет, потому что ничего толком не знает. Тревожидась о Рене, до рождественских каникул осталось полтора месяца, наверное, в полиции с ними разберутся гораздо быстрее. Ее должны отпустить уже сегодня вечером. Как страшно ей будет одной возвращаться домой, если уже будет ночь, а Винсенте задержат до завтра или на несколько дней. Она надеялась, что консьержка не будет копаться в их вещах и тем более не полезет в шкатулку с драгоценностями… Денег в доме нет. Их нет в принципе. Чем они будут платить за квартиру в следующем месяце – не понятно. Придется продавать что-нибудь из драгоценностей. Сейчас это так невыгодно.
Вдруг автомобиль с Кентом свернул куда-то в сторону, и скоро скрылся из виду. Совсем несложно было догадаться, что теперь их везут в разные места, и весь ужас ситуации теперь сконцентрировался на неизвестности и предположении: Кента могут сразу расстрелять, и она никогда ничего о нем больше не услышит!
Маргарет привезли в порт, женщины-полицейские велели ей раздеться догола и бесцеремонно ее обыскали. По всей видимости, это была женская тюрьма или какой-то спецраспределитель, в любом случае, здесь были только полицейские женского пола. Ничего компрометирующего у Маргарет, разумеется, не нашли, может быть, поэтому разрешили одеться и отвезли в центральный полицейский участок. Здесь она оказалась в одной комнате с Кентом.
– Господи, Магги, я думал, тебя больше никогда не увижу! Где ты была?
– Меня возили в какую-то женскую тюрьму, слава богу, как я теперь думаю только для того, чтобы обыскать. У них там были все полицейские – женщины. А здесь, наверное, только мужчины. И это я как раз думала, что тебя больше не увижу – что тебя сразу расстреляют! Хорошо хотя бы то, что мы опять вместе. Теперь я беспокоюсь только за Рене. Если нас арестовали надолго, даже не знаю, что будет с моим мальчиком!
– Магги, любимая! Ничего не бойся! – попытался утешить ее Винсенте, обнимая за плечи. – Возможно, это какое-то недоразумение и тебя отпустят!
– А тебя?
– Меня тоже, наверное, отпустят. Но может быть, не сразу…
– Я ведь ни в чем не виновата! За что они меня арестовали?
– Это, вероятно, просто проверка. У тебя нет документов на выезд из Бельгии. Они во всем разберутся и тебя отпустят.
– Ты думаешь?
– Да… – неуверенно произнес Винсенте, – если только нас арестовала французская полиция и они не передадут нас немцам…
– Конечно, они все были французы. Это обычная марсельская полиция. А зачем они будут передавать нас немцам? При чем тут немцы?
– Эта как раз та причина, по которой нам пришлось спешно убегать с виллы Следер. Мы же не просто так оттуда убежали…
– Ты в чем-то замешан? Из-за той твоей рации? – испуганно спросила Маргарет.
– Не совсем, – попытался уйти от прямого ответа Винсенте. – Да, я был знаком с одним человеком в Брюсселе, которого арестовали по подозрению в связи с разведкой. Это ему я в свое время отдал рацию. И теперь полицейские, возможно, проверяют всех его знакомых. Близких и дальних. Так у них положено! А вот если нами начнут заниматься немцы, не дай бог, гестапо, вот тогда всё! Беда и даже катастрофа!
Именно в этот момент в комнату заглянул очередной французский полицейский и предупредил узников, что завтра их отправят в гестапо.
Всю ночь ни Маргарет, ни Винсенте не спали. Отчасти потому, что спать было негде, в комнате была только небольшая узкая лавка, на которой они, собственно, и сидели. Не спать же на холодном каменном полу – им не выдали ни подушек, ни одеял. К тому же и Маргарет, и Винсенте были в ожидании наихудшего развития событий, какой уж тут сон! Все переживания и мысли Маргарет вертелись преимущественно вокруг того, что и как будет с Рене. В свою очередь Винсенте попеременно то клялся ей, что он ни в чем не виноват, то просил смириться с мыслью, что для него это, однозначно, конец и шансов выбраться на волю практически нет. Он пытался сформулировать для себя линию поведения на самое первое время и пообещал делать все для того, чтобы из них двоих отпустили хотя бы Маргарет. Единственное, что скрашивало их ужасное положение, при обыске у них не отобрали сигареты и спички и они могли курить. Они курили всю ночь и ни на минуту не сомкнули глаз. Воздух в комнате и сразу был вонючим, а под утро стал спертым и невыносимо противным, вызвав непрекращающуюся головную боль. И то ли от голода, то ли от тяжелых мыслей и бессонницы, то ли от выкуренных сигарет, но их обоих подташнивало.
– Знаешь, милая, я все-таки хочу тебя попросить, – решился на некоторое откровение Кент, когда за окном уже забрезжил рассвет, – если
