Маргарет и Кент - Ирина Коняхина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина с мальчиком отправились по второму адресу – там тоже неудача. К родителям сотрудницы «Симекс» приехали на праздник многочисленные родственники, и Маргарет посчитала неудобным обременять своим присутствием совершенно чужих для нее людей.
Оставалось последнее место, куда можно было попроситься на ночлег, – дом адвоката. Маргарет отыскала нужный адрес.
Брат проводника оказался очень отзывчивым человеком. Маргарет и Рене были приняты как родные, даже несмотря на то, что семья адвоката вшестером теснилась в двух маленьких комнатах. Рене нашлось место в детской. Он быстро подружился с хозяйскими детьми, тем более что один из сыновей был на год старше Рене, а другой – на год младше. Маргарет поселили в спальне, хотя ей и пришлось спать на одной кровати с хозяйкой. Адвокат устроился на ночлег в сарае на соломенном тюфячке. В тесноте да не в обиде. Это была действительно очень дружная и славная чешская семья. Маргарет и Рене встретили с ними Рождество. Хозяйка зажарила двух гусей, за неимением пива на стол было выставлено домашнее виноградное вино. Рене уже почти совсем забыл чешский язык, но с любопытством слушал, как остальные дети и взрослые, включая его маму, громко и бодро поют чешские народные песни. Праздник удался на славу.
На пятый день после Рождества Маргарет отправилась к Жюлю Жаспару. И встретила там не только Жюля и его жену, но и приехавшего из Парижа Винсенте. Маргарет, Винсенте и Рене поселились у Жаспаров в надежде, что через какое-то время смогут и сами арендовать в Марселе какое-нибудь жилье. Пока же Жюль выделил гостям две маленькие спальни, в одной расположилась Маргарет, в другой Винсенте и Рене. Новый, 1942-й год, они встречали все вместе.
Время шло. Наличные деньги из брюссельских запасов заканчивались. Кент ждал приезда Жана Жильбера. Тот обещал приехать в середине января. Кент решил, что будет настаивать на организации резидентуры в Марселе. Кроме всего прочего, это дало бы ему право просить деньги от преуспевающей «Симекс» и на разведку, и на жизнь. Жан действительно приехал, как и обещал. Между двумя разведчиками состоялся довольно тяжелый разговор.
– Ты можешь достать мне передатчик и предоставить новые шифры? – прямо без предисловий спросил Кент.
– Слушай, дружище, угомонись! Нет, пока не могу. Да и зачем это нужно? Я же сказал, Центру мы сейчас не нужны. Сиди тихо!
– Я не собираюсь сидеть тут без дела. И если ты не готов мне помочь с рацией, значит, я постараюсь связаться с местным французским Сопротивлением и буду работать вместе с ними. И через них передавать информацию в Центр.
– Это вообще глупо. Участники Сопротивления – славные ребята и наши друзья. Но за ними глаз да глаз нужен. Война – дело непредсказуемое, сегодня мы по одну сторону баррикад, но ведь не исключено, что на каком-то этапе интересы советской разведки и Сопротивления разойдутся. Вот тогда вспомнят про нас. Вот тогда мы и возобновим связь с Центром.
– А если не вспомнят?
– Будет еще лучше! Ну, ладно. Если тебе это так надо, и, если у тебя есть что передавать в Центр, можешь отдавать всю информацию мне, я передам.
– Ты будешь регулярно приезжать в Марсель? – поинтересовался Кент.
– Столько, сколько надо. Можно передавать записки, написанные симпатическими чернилами поверх обычного текста, через сотрудников «Симекс», которые довольно часто бывают в Марселе.
– Это опасно.
– Согласен. Ладно, давай я буду приезжать один-два раза в месяц. Чаще ни к чему!
– И я могу рассчитывать на финансирование моей разведывательной деятельности? – задал свой самый важный вопрос Кент.
– Ты же знаешь, ресурсы у нас ограниченны…
– Мне странно, что я должен тебе об этом говорить! – Кент еле сдерживал свой гнев. – Я не милостыню у тебя прошу! Если ты помнишь, в свое время были выстроены вполне жизнеспособные коммерческие структуры «Симекско» и «Симекс». Они были созданы, если ты, конечно, помнишь, по моей инициативе и не просто так, а в том числе и с целью финансировать разведывательную деятельность, содержать резидентуру. Насколько мне известно, обе эти фирмы продолжают функционировать и приносить доход. Да? Ты согласен? Вот ведь штука какая! Поэтому позволю себе предположить, что я имею право, полное право, получать какие-то средства на жизнь. Заметь: и как резидент советской разведки в Марселе, и как президент акционерного общества «в изгнании». Я готов и хочу работать, а ты будь добр организуй оплату…
– Ну, хорошо! Я буду привозить тебе деньги. Но ты должен понимать, что это все равно будет значительно меньше, чем ты получал в Брюсселе. Немного меньше!
– Уж, это я понимаю…
– Давай договоримся: в следующий раз я приеду, как только получу от тебя записку, что у тебя тут все «созрело» и ты готов передать первые сообщения в Центр.
Несмотря на возражения Жана Жильбера, Кент все-таки наладил связь с марсельским движением Сопротивления. Он примкнул к ним не как советский разведчик Кент, а как уругвайский гражданин Винсенте Сьерра, протестующий против немецкой оккупации и сочувствующий освободительному движению патриотов. Так как теперь можно было рассчитывать на некоторую финансовую поддержку из Парижа, Винсенте снял скромную квартиру, и они сразу переехали туда с Маргарет и Рене. Жюль Жаспар как профессиональный политик и бывший дипломат и в Марселе имел полезные знакомства и связи и потому второй раз, уже в Марселе, помог устроить Рене в католический пансионат. Рене уехал.
Жизнь Маргарет и Кента, разумеется, теперь очень отличалась от того, как они барствовали на вилле Следер. Приходилось самим готовить незатейливую еду в закутке своей крошечной квартирки. Первое время нечего было и думать о вечеринках и приглашении каких-либо гостей, а из развлечений – они просто гуляли иногда по марсельским улицам. Сидели рядом на скамеечке в сквере, страстно целовались, когда их никто не видел, и все время радовались, что им так хорошо вместе. Винсенте читал любимой женщине стихи французских классиков, которые он заучивал еще в студенческие годы, а Маргарет рассказывала любимому мужчине про свое безмятежное детство. Все бури в их жизни, связанные с бегством из Бельгии, улеглись. Теперь они были мужем и женой не напоказ, а на самом деле. И
