Это - убийство? - Джеймс Хилтон

Внезапно его внимание привлек странный объект, который приближался к нему, заслоняя поле с крикетными перипетиями. Вот перед дремотным взором Ривелла предстали яркие штаны. Сдвинув шляпу с бровей, Ривелл увидел, кроме штанов, итонский пиджак и лицо, вроде бы знакомое…

— Извините, сэр, не могли бы мы с приятелем поговорить с вами пару минут? — обратился к нему мальчик.

— Поговорить со мной? — сонно пробурчал Ривелл. — Почему бы и нет? Если вы уверены, что вам нужен именно я…

Но мальчик кивнул с очень серьезным видом:

— Знаете ли, сэр, я Джоунс Третий. Вы ведь беседовали со мной, когда в первый раз приезжали к нам в школу.

И тут Ривелл вспомнил…

— Ну конечно, Джоунс, о чем речь! Рад встретить вас снова… Чем могу помочь?

Их было двое. Рядом с ноги на ногу переминался второй школьник.

— Знаете, сэр, мы подумали… Точнее, это Моттрэм подумал…

— Секунду. Вы хотите сообщить мне что-то лично, конфиденциально?

— Пожалуй, так, сэр.

— Тогда давайте прогуляемся туда, где нам никто не помешает…

Когда все трое отошли на достаточное расстояние от школы и крикетной площадки, Ривелл коротко предложил:

— Теперь можете говорить со мной о чем угодно.

Джоунс покрылся красными пятнами.

— Вот ведь какое дело, сэр… — начал он. — Мы подумали, точнее, это мой приятель Моттрэм подумал… И вот я тут… Понимаете…

Джоунс не смог преодолеть волнения и умолк. Ривелл дружески сжал локоть юноши.

— Я все понимаю, — сказал Ривелл. — Но мне кажется, что раз мысль появилась у Моттрэма, то лучше пусть он сам все и расскажет, верно?

Джоунс кивнул, и вместо него вступил в разговор Моттрэм. Этот паренек тараторил с той поспешностью и старательностью, которая напомнила Ривеллу дикторов Би-би-си, когда те выбиваются из графика и пытаются за секунду-другую выпалить еще одну порцию новостей.

— Джоунс рассказал мне, что вы опрашивали младшего Маршалла, сэр, поэтому я принял вас за детектива, сэр, когда вы приехали сюда после гибели старшего Маршалла, сэр…

— Неужели? — Ривелл про себя удивился сообразительности этого Моттрэма, который сумел так легко его разгадать, да еще вместить свою догадку в одну-единственную фразу. — Ваша гипотеза очень интересна, молодой человек, но, увы, я всего лишь секретарь доктора Роузвера.

— Да, сэр, но я подумал, что это вроде прикрытия, каким пользуются сыщики, когда расследуют всякие случаи…

— Однако вы чертовски много знаете о работе полиции! — улыбнулся Ривелл.

— Да, сэр. Мой отец — полицейский.

— Понятно. Но я все-таки не полицейский. Так что вы ошиблись.

— Извините, сэр.

— Ничего-ничего. Хоть я и не полицейский, но интересуюсь делом Маршаллов. Если у вас есть интересные сведения, я был бы рад услышать.

— Это не насчет Маршаллов, сэр. Это касается мистера Ламберна. Я подумал, что даже если один из братьев Маршалл был убит, то ведь и мистер Ламберн мог быть убит!

Ривелл постарался сохранить самообладание и придал голосу суровость:

— Милый юноша, вы сами не знаете, что говорите! Разве вы не читали интервью директора школы в газете? Наверняка читали. Директор заявил, что, скорее всего, никакого убийства вообще не было. А вы, не обращая внимания на авторитетное заявление, болтаете об убийстве! Стыдно, Моттрэм! Вы, безусловно, умны и наверняка пользуетесь уважением однокашников, и потому следует пресекать подобные слухи, а не распускать их!

Ривеллу показалось, что он произнес достаточно внушительную речь, но Моттрэм не унимался:

— Извините, сэр, я не хотел вас рассердить… И я не распространял слухов. Я ни с кем об этом не говорил, кроме Джоунса. Но я думаю, что братьев Маршалл убили. То же самое думают и многие люди. Так и мой отец говорит.

— Оставим в стороне несчастных братьев Маршалл. Что заставляет вас думать, будто мистер Ламберн был убит?

— Я не так выразился, сэр. Я только сказал, что, если братьев убили, точно так же могли убить и мистера Ламберна…

— Могли убить! Как вы думаете, чего стоят подобные предположения без доказательств?

— Да, сэр… — Парень замялся. — Но мы тут кое-что знаем, и Джоунс подумал, что вас это может заинтересовать. Конечно, если это не так важно, мы не станем вас отвлекать…

— Нет-нет! — рассмеялся Ривелл. — Просто я не хотел бы выслушивать всякие теории без малейших признаков достоверности!

Ему удалось избежать назидательного тона.

— Речь идет о той ночи, сэр, когда мистер Ламберн… э-э-э… умер. Вы помните, на следствии выяснилось, что последней его видела миссис Эллингтон. Она сказала, что вышла от него в начале одиннадцатого вечера.

— Да, помню.

— Сэр, кто-то еще приходил к мистеру Ламберну после того.

Ривелл постарался не показывать пробудившегося интереса.

— Расскажите, как и что вам удалось узнать.

— Да, сэр, постараюсь. Нам показалось, что вам будет интересно… — На лице Моттрэма появилась лукавая усмешка. — Понимаете, сэр, мы с Джоунсом сражались в шахматы в школе и немного припозднились с окончанием партии, поэтому попросили мистера Ламберна, чтобы он позволил нам доиграть в общей комнате уже после отбоя. Вы ведь понимаете, когда играешь в шахматы, нужна полная тишина.

— Бесспорно. Но в мое время шахматный поединок не был достаточным основанием для нарушения режима.

— Да, сэр, но мы ведь попросили разрешения у мистера Ламберна. Он часто позволял нам то, чего другие учителя не позволяли…

— Ясно. Что дальше?

— Мы сели играть около десяти, а в четверть двенадцатого я уже выиграл партию. Получилось раньше, чем мы думали, поэтому мы решили, что нам не обязательно сразу же подниматься в спальню… Мы выключили свет и сели у окна…

— В темноте? — уточнил Ривелл.

— При лунном свете, сэр.

— Но даже при лунном свете вы не стали бы просто так сидеть у окошка, верно?

— Ладно, думаю, вы нас не предадите. Мы курили, сэр.

— Курили? — Ривелл рассмеялся. — Я сам балуюсь куревом. Но начинать в вашем возрасте все-таки рановато. Ну ничего. Продолжайте рассказ.

— Примерно без четверти двенадцать мы решили, что пора тащиться в спальню. И тут услышали шаги в коридоре. Кто-то в шлепанцах шел к общей комнате, где мы сидели. Конечно, мы сразу же подумали, что кто-то почуял запах табака. Но человек прошел по коридору дальше, в конец коридора. Я приоткрыл дверь на пару дюймов и посмотрел. Это был доктор Роузвер, в халате. Куда он мог пойти, сэр? Ведь дальше общей комнаты по коридору только буфет и комната мистера Ламберна.

— Так, а что произошло дальше?

— Не знаю, сэр. Мы немножко подождали, пока директор не окажется в комнате мистера Ламберна, а потом тихонько ускользнули наверх, в спальню. Но ведь вы понимаете, сэр, что это значит: ведь именно директор мог оказаться у Ламберна позже всех!

— Да, я понимаю, Моттрэм… — Ривелл чувствовал, что сейчас ни в коем случае не должен показать значения этого ошеломляющего факта пытливым юнцам. В бойком и дотошном Моттрэме он узнавал самого себя в былые годы… — Интересную вещь вы мне сообщили, но это отнюдь не доказывает того, что мистер Ламберн был убит. Боюсь, Моттрэм, вы не слишком хорошо усвоили уроки своего отца, если позволяете себе столь вольные предположения.

И, словно разочаровавшись в услышанном, он завел разговор о крикете и повел мальчиков назад к школе.

Однако в действительности это было крайне важным обстоятельством.

Миссис Эллингтон сообщила на следствии, что вышла от Ламберна в начале двенадцатого. А директор в халате заходил к Ламберну без четверти двенадцать и неизвестно когда ушел. Зачем ему понадобилось наносить визит в столь поздний час? И почему директор солгал на допросе, сказав, что не видел Ламберна после девяти часов?

Ночью Ривелл, куря в постели, размышлял над смелым предположением юного Моттрэма о том, что Ламберн был убит. А что если допустить такой вариант? Может быть, Ламберн слишком многое знал, убийца зашел к нему и каким-то образом скормил ему лошадиную дозу веронала? Такая версия, конечно, не отменяет самопожертвования Ламберна, но способна изменить исходную гипотезу… Как говорил сам Ламберн: два удачных убийства часто влекут за собой третье. Неужели, по злой иронии судьбы, сам Ламберн стал жертвой третьего?

Ривелл было решил, что подозрения в причастности директора не лишены основания. Роузвер в самом деле вел себя странно. И ни у кого в Оукингтоне не было столь изощренного ума, способного замыслить и воплотить в жизнь далеко идущий план. Однако кроме загадочного ночного визита к Ламберну против Роузвера не было никаких улик. Неясен был и мотив. Зачем директору школы могло понадобиться убивать двух своих учеников и тем самым подписывать приговор школе и себе? Нет, Роузвер не убивал братьев. Впрочем, если предположить, что это сделал Эллингтон, а Ламберн разоблачил его, и Роузвер, чтобы пресечь новый скандал, убрал опасного свидетеля… Таков мотив преступления. Но какая же тогда вырисовывается версия?