Небо с овчинку - Марина Серова

Затем взяла карточки в руки и собралась было порвать их, как тут при взгляде на них в моей голове промелькнула шальная мысль: а ведь на них Ситенкова и Туркина действительно очень похожи — те же черты лица, тот же взгляд… Не чем-то похожи, как мне показалось, когда я увидела Людмилу, а именно очень.

Я не спеша села на стул и заинтересовалась карточками всерьез. Пристально всматриваясь в них, я постепенно понимала, что пришедшая мне в голову мысль очень даже не лишена смысла. Обе девушки после того, как над ними поработал Константин, стали довольно сильно похожими друг на друга. А значит, одной из них ничего не стоило бы выдать себя за другую. Достаточно было лишь поменять прическу и цвет волос — и… Я даже догадывалась, кому была выгодна эта подмена.

— Так, так, так… нужно подумать… — вслух произнесла я, прохаживаясь по комнате туда-сюда.

— О чем? — не понял меня мальчик.

— Не отвлекай, — шикнула я на него и снова начала рассекать комнату из угла в угол.

Мысли прямо роились у меня в голове, появлялись все новые и новые версии. У меня сейчас получалось, что Людмила — на самом деле не Людмила, а ее сводная сестра Ольга. Ситенкова же давно отошла в мир иной и отсутствует на этом свете. Правда, ее пока не хватились, в связи с тем что роль ее играет другой человек, а именно Туркина. Зато хватились Ольгу, которая немного недодумала свои действия и допустила одну маленькую оплошность: исчезла, никому ничего не сказав.

«Да, все верно — Туркина убила свою сестру и заняла ее место, — переварив всю имеющуюся у меня информацию, сделала я вывод. — Она решила, что ее никто не хватится, да и терять ей особо нечего. Друзей она не имела, а другого парня завести нетрудно. Тем более что в новой же роли перед ней открывались широкие перспективы — много денег, хорошая работа, друзья, иная жизнь. Жизнь, новая во всех смыслах этого слова, не чета той бедняцкой, что была раньше. Можно будет просто жить и наслаждаться жизнью. Да, ради такой перспективы Ольга способна была рискнуть».

Остановившись посреди комнаты, я с пару минут просто бездвижно постояла, думая о том, что лучше всего сейчас предпринять, затем подошла к столу и, сев за него, положила перед собой две фотографии: Людмилы и Ольги. Сейчас догадаться по ним, кто есть кто, можно было с большой натяжкой, но я все равно пыталась высмотреть что-то такое, что могло бы подтвердить, что нынешняя Людмила ненастоящая.

Для этого требовались какие-нибудь особые отличительные черты: родимые пятна, шрамы. Или особенности организма, скрыть которые не так-то просто — например, аллергия или какое-то иное заболевание. Мне пока ничего подобного известно не было.

И тут я вспомнила, что видела на столе в комнате Людмилы набор для контактных линз. Это могло значить лишь одно: кто-то из девушек плохо видел. Узнай я, кто именно, мне сразу же все станет ясно. Если окажется, что плохое зрение было у Ольги, то будет понятно, что там, в Туапсе, находится именно она, если же нет, то тогда, возможно, я ошибаюсь и пришедшая мне в голову мысль и есть то самое заблуждение, о котором предупреждали мои магические «косточки».

Решив не откладывать на завтра то, что еще можно было сделать сегодня, я торопливо встала и пошла собираться. Костик, после того, как я погрузилась в раздумья, перебравшийся к телевизору, заметил это и громко спросил:

— Куда ты на ночь глядя? — А потом хитро добавил: — Что, кавалер завелся?

— Ага, скорее кавалерша, — усмехнулась я в ответ. Затем уже более серьезно добавила: — Я отлучусь на пару часиков, сделай милость, ничего не трогай и не преображай.

— Почему? Мне показалось, ты очень даже довольна моей последней работой, — подколол меня Константин, который, похоже, был не настолько глуп, как мне с самого начала показалось.

— Не работой — воображением, — поправила я его и сразу вышла, чтобы переодеться.

Ночные сумерки быстро сгущались над землей, и я вынуждена была включить фары, боясь проскочить нужный поворот. Но мне повезло, и вскоре лучи фар моей машины осветили маленькую узкую табличку с надписью: «д. Поклеповка». Я свернула с дороги и поехала в указанном на дорожном знаке направлении по знакомой уже незаасфальтированной дороге.

Вскоре появились и первые домики деревеньки. Сейчас, в ночную почти пору, они казались еще меньше, чем днем, еще более серыми и убогими. Ощущение усиливалось еще и тем, что в деревне почти не было уличных фонарей и освещалась она светом, падавшим из окон домов, хозяева которых пока не спали.

Зная уже, куда мне следует ехать, я направила машину к концу улицы, к дому Степаниды Федоровны. Ясно было, что она, к моему счастью, еще не легла отдыхать, так как через задернутые шторы просачивалось синеватое свечение экрана включенного телевизора. Остановив машину прямо у дома, я, понимая, что могу и не достучаться, несколько раз просигналила, а лишь затем вышла и направилась к двери.

К тому моменту, как я до двери дошла, она сама передо мной распахнулась и из нее высунулась немного растрепанная Степанида Федоровна, на плечи которой поверх легкого халата была накинута пуховая шаль. Вид у женщины был немного испуганный, что и понятно: мало кто из одиноких людей ожидает гостей на ночь глядя.

— Добрый вечер, Степанида Федоровна, — поприветствовала я женщину. — Извините за беспокойство, да еще в такое время, но у меня к вам появилась пара вопросов.

— Ничего-ничего, я еще не ложилась, — ответила она и сразу пропустила меня внутрь.

Мы прошли в дом. Степанида Федоровна включила свет в комнатах, а телевизор, наоборот, выключила. Затем села и сразу же приготовилась меня слушать. Я не стала тянуть время и тут же перешла к делу:

— Я слышала, что вам звонила Ольга. Это правда?

— Да, я рассказала о нашем с ней разговоре Мурашеву, чтоб парень не переживал.

— Сами сообщили или же вас попросила племянница? — снова спросила я.

— Она попросила, — честно призналась женщина. — Сказала, что почему-то не может связаться со своими друзьями, а потому попросила сделать это меня и даже дала мне его телефон. Хоть он у меня уже и был.

«Так, пока все сходится, — отмечала я для себя. — Идем дальше».

— Перескажите, что еще она говорила, — на всякий случай попросила я, решив, что и тут может промелькнуть какая-то интересная деталь, которая позволит во всем разобраться.

— Да пересказывать особо-то и нечего. Она просто поздоровалась, поинтересовалась здоровьем, а потом сказала, что дома у ее друзей к телефону никто не подходит, а ей очень нужно сказать им, что с ней все в порядке, чтобы зря не волновались. Ну я, конечно, согласилась в этом помочь.

— А она не говорила, звонила ли к себе домой? — выдала я новый вопрос. — Мне точно известно, что с Ольгой вместе жил один парень. Или про то, что его нужно предупредить, она не вспомнила?

— Честно сказать, я не знаю, — слегка разволновалась женщина. — Про это мне самой ничего известно не было, а она и не говорила.

«Естественно, знала ведь, что ее хахаль на ее поиски не кинется — ему и без нее неплохо живется, так что ж его предупреждать», — съехидничала я про себя, но тут же осеклась и напомнила самой себе, зачем, собственно, сюда приехала.

— Тогда у меня к вам еще один вопрос. Скажите, как у Ольги обстояли дела со зрением? Она хорошо видела или, может, носила очки или же линзы?

— Нет-нет, зрение у нее было хорошим, я знаю точно, — теребя конец платка, ответила Степанида Федоровна. — Ее мать как-то похвалилась, что зрение у Оленьки прямо как у орла. Правда, этим она меня хотела скорее уколоть, имея в виду, что девочка и сама увидит, какая я есть, — упавшим голосом добавила женщина и тяжело вздохнула. Но быстро взяла себя в руки и добавила: — Не думаю, чтобы она стала мне врать.

— Хорошо, — вслух высказала я свои мысли. — Значит, плохое зрение было у Людмилы.

— Не думаю, — вырвал меня из задумчивости голос Степаниды Федоровны.

— Вы что-то знаете? — тут же переспросила ее я.

— Нет, просто… Ну, я думаю, что она не должна была страдать плохим зрением… при матери-то окулисте…

— Ее мать была окулистом?

— Да. В больнице она и познакомилась с отцом Ольги. Это мне сестра рассказывала в какой-то момент нашего временного перемирия, еще до рождения девочки. Но это, конечно, только предположение.

— Верно, только предположение, которое еще нужно проверить, — согласилась я, вставая. — Благодарю вас за помощь и еще раз прошу меня извинить за столь позднее вторжение.

— Ничего-ничего, — так же вставая, ответила мне женщина. — Вы мне лучше скажите: вы что, все еще ее ищете? Я ей сказала об этом, а она только усмехнулась, мол, глупости затеяли. Максим же сказал, что попросит вас прекратить расследование.

— Он и попросил, — не стала я врать хорошему человеку. — Это я по собственной инициативе занимаюсь ее поисками, так, ради любопытства: удастся ли мне найти ее раньше, чем сама вернется, или же нет.