Сыновья человека с каменным сердцем - Мор Йокаи

– Выходит – пять дочерей, дядюшка Зебулон? – с улыбкой спросил господин администратор.

– Нет, вроде бы шесть. Или пять? Я уж и сам не знаю. Сколько вас всех дома, Карика? Всего пять? А как расшумитесь, мне сдается, что вас целых семь!

Барышня Кариклея во время рассказа своего батюшки старалась держаться в сторонке. Зебулон, поднимаясь по лестнице, успел пожаловаться господину администратору, на то, что, дескать, дочери доставляют ему уйму забот, особенно потому, что трех из них уже пора вывозить на балы и выдавать замуж; к тому же его почтенная супруга не может выезжать с ними, так как страдает мигренью, и отцу самому приходится бывать повсюду, где только можно показывать взрослых дочерей.

В вестибюле они расстались. Ключник и камердинер указали каждому отведенное для него помещение.

Господин администратор обычно занимал в доме Барадлаи три комнаты. В передней его уже ожидали посетители.

Первым он пригласил к себе Михая Салмаша, пользовавшегося особой привилегией – развлекать его в высокопревосходительство свежими сплетнями, пока тот переодевался в своей спальне.

– Ну-с, каковы последние новости, Салмаш? – весело спросил важный господин у своего верного осведомителя.

– Самое достопримечательное событие, ваше высокопревосходительство, это возвращение молодого барина Эдена из России.

– Это я уже знаю. Его вызвали или он приехал сам?

– Кто-то известил его, что старый господин умер, и теперь, мол, «можно миловаться»!

– Да, это наверняка сделала девчонка. Что известно о ней?

– Она уже не девчонка, она уже просватана.

– Что ты болтаешь?

– Она обручена, – таинственно прошептал Салмаш. – Знаю из вторых рук, но сведения вполне надежные. Графине Барадлаи удалось уговорить девицу. Опасность, угрожавшая священнику, тронула дочернее сердце, а госпожа к тому же щедро ее вознаградила. В конце концов барышня решила выйти замуж за венского референта, который сумеет замять дело по обвинению ее отца в оскорблении высочайших особ. Референт получит много денег, а дочь добудет свободу для отца. Дело уже слажено. Барышню отправили в Вену, а старый священник, как мне доподлинно известно, – ибо я видел это своими глазами, – прошлой ночью вернулся домой. Все это я узнал из верных источников.

– А как молодой барии? Злится?

– Этого пока не могу сказать: с тех пор как господин Эден вернулся домой, он не покидает своей комнаты. Никого из слуг к себе не допускает, всех, кто осмеливается спросить о чем-нибудь, выпроваживает без всяких церемоний.

– Занемог, видно, с горя. Ну, да ничего, мы его вылечим. А вдова как?

– Кажется довольной и веселой.

– Что ж! Я ее понимаю.

Беседуя таким образом, господин Ридегвари сменил свое пыльное дорожное платье на черную парадную пару. Он был совершенно уверен в счастливом исходе дела и прошел поэтому прямо в гербовый зал в сопровожу дении свиты льстецов и угодников, среди которых немаловажную роль играл почтенный Михай Салмаш.

В дверях гербового зала его превосходительство снова столкнулся с Зебулоном Таллероши, который с крайним изумлением сказал:

– Дорогой друг, твое превосходительство, что-то здесь уж очень много незнакомых образин.

– Это вполне возможно, – ответил господин администратор.

– Вернее, не столько незнакомых, сколько чересчур знакомых и притом весьма противных.

– Не понимаю тебя, Зебулон! – засмеялся Ридегвари.

– Что там понимать! – рассердился Зебулон. – Оглянись лучше по сторонам. Повсюду наталкиваешься на враждебные физиономии. Что сюда привело этих чужаков?

Его превосходительство нашел, что это замечание Таллероши действительно заслуживает внимания. Тем не менее он сказал:

– В этом нет ничего необычного. Представители всех партий комитата стремятся выразить свое почтение молодому наследнику губернаторского кресла. Этого требует долг приличия. Пусть себе выказывают почтение. И тут совершенно нечему изумляться.

Правда, господин администратор предпочел бы не встречаться в этом доме со своим заклятым врагом по зеленому столу,[36] куриальным судьей Торманди; но что поделаешь, – губернаторская резиденция открыта для каждого дворянина, и каждый имеет право являться сюда в дни приемов. В конце концов большинство везде остается большинством.

– Что ж, мы и на этот раз их не испугаемся, дружище Зебулон!

Зебулон расправил плечи и выпятил грудь, густо усеянную фальшивыми гранатовыми пуговицами.

– Верно сказано! Пусть только Торманди попробует!.. Кулаки и у меня есть! Как дам…

По не успел он сказать, что именно собирается «дать», как слова застряли у него в горле, будто какое-то привидение внезапно схватило его за язык…

– Ах… погляди!.. – простонал он при виде человека, входившего в зал с другого конца.

То был опальный священник, отец Аранки.

Зебулон Таллероши готов был поверить в то, что сейчас появится и сам воскресший Фелициан Зач[37] с саблей в руке и потребует свою похищенную дочь, сокрушая каждого, кто попадется ему на пути.

Ему казалось, что непокорный поп движется прямо на него.

Зебулон чувствовал тяжесть своей вины. Ему вспомнилось, что все те муки и страдания, которым подвергся этот поп, зародились сначала в его, Зебулона, голове. Ведь это он накликал на него злую беду! Теперь, когда они оказались друг против друга, какая-то неведомая сила вдруг заставила Таллероши подобострастно улыбнуться и схватить руку этого ужасного человека.

– Покорнейший слуга вашего преподобия! Как ваше драгоценное здоровье?

И священник не выхватил из-за пояса спрятанный кинжал, не вырвал свою руку из рук Зебулона, а напротив, ответил на рукопожатие и произнес:

– Благодарствую за заботу, милостивый государь. Как видите, здравствую по-прежнему.

Разумеется, Зебулон не преминул выразить свою радость. Но он не доверял священнику, который оглядывал зал своим орлиным взором. Верно, высматривает очередную жертву, выискивает, кого бы прикончить! Иначе бы он не нагрянул сюда в этот праздничный день, когда собралось столь блестящее общество. Не мешало бы учредить за ним строгий надзор и не давать ему воли.

– Что так долго отсутствовали, ваше преподобие? Слыхал, будто вы и в Вене побывали.

– Побывал.

– Неприятности какие?

– Почему неприятности? Напротив, я там недурно провел время.

Зебулона передернуло. Священник явно притворялся, и это не предвещало ничего хорошего.

– Вас там никто не обижал?

– Напротив, скорее уж были слишком вежливы.

«Гм… подозрительная кротость!» – решил Зебулон.

– А как барышня Аранка? Правда ли, что она уже невеста и скоро выходит замуж?

От такого вопроса старику уж не отвертеться!

– Правда, – невозмутимо ответил священник, к величайшему изумлению Зебулона и других, прислушивавшихся к разговору гостей.

– И вы довольны женихом, ваше преподобие?

– Весьма и весьма доволен.

Зебулон затряс головой. Он все еще пожимал руку священнику и, как видно, не думал выпускать ее, но тух старик на прощанье так стиснул ладонь своего уважаемого собеседника, что тот, с шумом вобрав в себя воздух, подскочил на месте.

– Благослови вас бог, сударь, – сказал священник.

«А тебя пусть сам черт благословит!» – проворчал ему вслед Зебулон, дуя на слипшиеся пальцы. Спасибо, еще кровь не выступила из-под ногтей!

– Ну, о чем рассказывал поп? – поинтересовался Ридегвари, когда Зебулон подошел к нему.

– Этого простофилю, видно, научили уму-разуму. Он теперь стал что-то уж слишком умен.

В углах рта господина Ридегвари змеилась хитрая улыбка; он многозначительно заметил:

– Оттуда, где он побывал, люди обычно возвращаются поумневшими.

– Все это так, но он, видно, доволен судьбой своей дочери!

– Деньги делают свое дело. Пойдем, нас ждут шафера.

– Кто сват с твоей стороны, дружище?

– Его сиятельство граф Пал Галфалви.

– Ого, я его очень хорошо знаю. Отменный сочинитель. Поздравляю от души. Вон он, гляди!

Ридегвари и Зебулон двинулись через весь заполненный гостями зал к человеку в парадном мундире.

Гости по-разному вели себя при виде Ридегвари: одни глубоким поклоном приветствовали его, другие, – отворачивались в сторону, либо смотрели поверх его головы, когда он проходил мимо. Ридегвари недоумевал, зачем его недоброжелателям понадобилось приезжать сегодня сюда. Зато Зебулона повсюду встречали улыбающиеся Физиономии. Он мог воочию убедиться, как его жалуют!

– Я нигде не вижу свою дочь, Карику. Ей давно уже пора было переодеться! – забеспокоился Зебулон.

– Разве ты не замечаешь, что в зале вообще нет дам. Они все – на половине хозяйки, и будут сопровождать ее во время торжества.

– Стало быть, ожидается целая церемония?

– Как принято. Сват жениха обратится к свату невесты, сват невесты ответит ему. После утвердительного ответа распахнутся створчатые двери главного зала, и невеста в сопровождении дам выйдет к гостям, Затем начнется пиршество.