Район-55 - Дмитрий Манасыпов

В старой краснокирпичной «инфекционке», спрятавшись в закрытом боксе, укрывшись толстыми матрасами, ждут своего времени «куколки»: главврач, его заместитель и несколько больных, бывших в прошлой жизни наркоманами. Не-жизнь даровала двоим из них возможность выздороветь от вируса гепатита С и ВИЧ-инфекции. Наградила острыми стальными иглами, сейчас спрятанными в мускульных сумках на руках. Страшный и смешной каламбур Той, по чьей воле в одну ночь погиб целый город.

Он дошел до приемного покоя. Чуть поколебался перед тем, как потянуть на себя ручку двери, обитой снаружи красной искусственной кожей с авангардным аляповатым узором. Нагнулся под низким косяком, когда заходил, и застыл, открыв вторую дверь. Прямо на него смотрели, не мигая, черные глаза худощавого высокого мужчины, сидевшего напротив двери.

— Что встал? Заходи. — Мужчина взял в руку стакан с горячим чаем (если судить по запаху свежей заварки). — А то сижу и жду, когда же, наконец, ты соизволишь заявиться.

— Давно ждете? — Лешка не придумал ничего более глупого, чем так ответить. Настолько сильно поразил его этот спокойный индивид с бездонными глазами, одетый в темный рабочий комбинезон.

— Это смотря с чем сравнивать. — Мужчина отхлебнул чаю и откусил кусок засохшего пряника, предварительно обмакнув его в горячую жидкость. — Если с тем, как растянулось время ночью, то не очень. А так вообще-то довольно давно. Успел даже найти инструменты, новую одежду и немного пожрать. Идем что ли?

— Куда? — Лешка продолжал обалдело смотреть на странного мужика.

— В бункер, надо полагать, куда же еще? Риторический вообще-то вопрос. Кто шел в медгородок за медикаментами, а? И у кого сейчас товарищ страдает? Да не стой ты столбом, Алексей, просто уверуй в то, что я действительно ждал тебя. Знал, что ты придешь, и все тут. Инструменты вон в том рюкзаке, тащить его придется именно тебе. Там же и все остальное.

— Но почему?

— Потому что Мирону еще не вышел срок, вот и все, мой юный механизированный друг. Именно поэтому мне и нужно помочь вам. Такая у меня, значит, теперь работа. Следить за правильностью смерти. И давай не смущайся, зови меня Танатом. Пошли, не стой столбом.

И они пошли. Именно в ту сторону, откуда совсем недавно пришел Лешка. Который ничего не понимал, но своим новым зрением видел, что в странном товарище, представившемся именем греческого бога, нет голода.

По дороге на них вылетела стая в пять собачьих голов. Но ему ничего не пришлось делать. Поджарые и злобные монстры шарахнулись в сторону, едва завидели того, кто шел рядом с ним. Что заставило их это сделать, было ему неинтересно. Ну, или не совсем интересно.

Катя сидела в комнате, которую Валера, взглянув на странные деревянные шкафы, обозвал караулкой. Она старалась не прислушиваться к звукам, доносившимся из-за двери, ведшей в коридор напротив. Но не прислушиваться не получалось. И хотя Мирон ни разу даже не застонал, ее колотило мелкой дрожью при одном воспоминании о резком скрежете, который издавала никелированная пила.

Пришедший с их странным, ставшим наполовину механизмом знакомым черноглазый мужчина напугал ее. Катя помнила, как вскинулся было навстречу ему с криком «Сашка!» тренер и как споткнулся, глядя в бездонные черные провалы, уставившиеся на него. А потом мужчина внимательно посмотрел на нее. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут пришел в себя Мирон. Застонал, точнее, почти закричал. И мужчина, бывший некогда другом Валеры и звавшийся Сашкой, направился к нему.

Лешка шагнул за ним, задев головой низкий потолок. Чуть позже раздался спокойный голос черноглазого и взволнованный — Измененного. Они спорили, хотя, как показалось девушке, спор был изначально проигран одной из сторон. Во всяком случае, вскоре голем, а именно так в разговоре обозвал Лешку пришедший с ним мужчина, метнулся в сторону одного из коридоров.

Он чем-то там грохотал, передвигая с места на место. Попросил Валеру нагреть воду в водонагревателе, который питался автономно. Вода и солярка для небольшой электростанции были наготове, как ни странно это показалось Кате. Бункер вообще удивлял ее тем, что в нем все было так, как будто в любой момент сюда могли заступить на дежурство. И это в городе, в котором отродясь не было военных частей?! Хотя по сравнению с тем, что происходило снаружи, это уже не было настолько поразительным. Чуть позже, бережно неся Мирона на аккуратно вытянутых руках, Лешка прошел туда, где недавно грохотал. А мужчина кликнул ее.

— Чем-то помочь? — Девушка зашла в комнату.

— Ну да. — Он отвлекся от занятия, заключающегося в том, чтобы полить чем-то едко пахнущим сверкающую никелем даже в тусклом свете пилу, похожую на ножовку по металлу. — Только не мне.

— А кому тогда? — Катя покосилась на зубастый металлический инструмент, чувствуя, как внизу живота бодро начинает закручиваться что-то липкое и холодное. Страх.

— Себе. И тому парню, Валеруну.

— Вы про что?

— Про то, что скоро произойдет с тобой. И как он отнесется к этому.

Одним неуловимым движением мужчина оказался рядом, цепко взял ее за узкий подбородок и внимательно заглянул в глаза.

— Меня зовут Танат, девочка, запомни. Это может тебе пригодиться… потом. Ты ведь уже чувствуешь, да?

— Что я должна чувствовать?!!

— Изменение, мое несчастное юное создание. Изменение, которое никак теперь не остановить. Ты же чувствуешь его, уже около часа, наверное.

Катя застыла, понимая, что этот странный человек (и человек ли?) говорит правду. Она ощущала, как что-то в ней начало меняться. Только сейчас осознание этого пришло само собой, наполнив все вокруг страхом. Тем же липким и мерзким ужасом, что, казалось, ушел и спрятался далеко-далеко. Девушка понимала, что Танат говорит правду, жестокую и точную, как выстрел снайпера или движение скальпеля. Час назад…

Именно тогда где-то внутри что-то начало шевелиться и по сосудам побежал жидкий огонь. Она ничего не сказала Валере, решив, что это просто температура. И лишь несколько минут назад, зайдя в тускло освещенный туалет и сняв брюки, увидела, что Изменение началось. Из-за изнасиловавшего ее в «ментовке» Семеныча? Или изменение просто задержалось на время, подарив надежду, что она, Катя, осталась такой же, как и раньше? Кто же это знает и какая теперь разница?

— Тебе, наверное, нужно уйти… — Мужчина вздохнул. — Никто не может знать, что произойдет? Ты понимаешь?

— Да…

А сейчас она сидела в тесной «караулке», зажимая уши, и слезы текли по лицу. Пару минут назад Танат вышел из импровизированной операционной, вытер со лба пот и закурил сигарету, которую стрельнул у Валеры. Сел на порожек и задымил, чему-то улыбаясь. Странный, ставший абсолютно чужим человек, довольный тем, что сделал что-то хорошее. Он не смотрел в ее сторону, но она понимала, что скоро все встанет на свои места. Катя встала и пошла в душевую, которая находилась в конце коридора. Старая, с уже пожелтевшим кафелем и почему-то работающими, несмотря на окружающий бардак, кранами и «лейками» в кабинках. Когда она проходила мимо Валеры, то, не говоря ни слова, просто взяла его за руку и потянула за собой. Оглянувшись, девушка увидела, как одобрительно кивнул куривший на пороге.

Она медленно разделась, даже не пытаясь закрываться от взгляда тренера. Повернула кран душа, наполнив кабинку облачком пара. Встала под хлещущие струи горячей воды, стекающей по телу. Подставила лицо, закрыв глаза, и чувствуя, как вместе с каплями воды текут слезы. И опустилась на кафельный пол, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. И чувствовала, чувствовала его взгляд, когда…

Когда он, медленно сползая по стене, потрясенно смотрел на черную вязь узоров, проступивших на ее молочно-белой коже. На чуть удлинившиеся бедра, на налившиеся вытянутыми узлами мышц предплечья и икры. На фосфорный отблеск в ее глазах, который так четко было видно в полутьме. Валера повернулся к выключателю, убрал свет. Лязгнул металлом ружья, прислонив его к стене, и начал снимать с себя одежду…

Она не знала, что ждет ее впереди. А то, что было здесь и сейчас, не нуждалось в домыслах и догадках. Человек, потерявший недавно самое дорогое в жизни, решил для себя будущее намного вперед. И оно, это будущее, сейчас мягко плавилось в его руках, отдавая все, что еще было человеческим, пытаясь остаться им хотя бы на несколько последних, сокращавшихся очень и очень быстро мгновений.

Катя, чувствуя, как все быстрее и быстрее побежал внутри жидкий огонь, прожигавший все внутренние перегородки, изогнулась так, как никогда не смогла бы раньше, и закричала…

А Валера?…

А что Валера? Что мог он думать сейчас, когда увидел, как рушатся все его светлые планы? Да ничего, кроме того, что он дал самому себе слово: всегда быть рядом с ней. И тренер, не привыкший отступать, старался ни о чем плохом не думать. Потому что в его руках билось и стонало гибкое тело, прекрасное и совершенное. И какая разница, что вдоль позвоночника уже можно было нащупать пока небольшие острые бугорки. И что на крестце этой девочки что-то ворочалось, стараясь вырваться и удлиниться, и было страшно оттого, что Изменение шло своим ходом.