Царь Живых - Виктор Точинов

** Отставить предупреждение! Отставить туалет! В чем-то вы правы, кадет… туда-обратно… И у Чубайсов с Гайдарами как у людей… Кто бы подумал…

От каждого человечишки, пусть самого гнусного и омерзительного, пусть вызывающего оторопь своим существованием и недостойного существовать, – может остаться что-то хорошее.

Маленькое.

Крохотное.

Но может.

Вот и от Тарантино осталось.

Дар молчал. Легкий путь привел в тупик. Надо работать головой. И, когда придет время, – руками.

План Вани был прост: найти Наю, красивую девушку с черными как ночь волосами. И, найдя, спросить прямо: она вампир? убивала людей?

Если ответит “да” или солжет, то…

Быстро и сразу.

Правда, где-то на периферии сознания крутились мысли о неведомых ему (а кому ведомых?) способах лечения вампиризма. Слишком красива была Ная… Убивать оскалившу-юря человекокрысу легче.

Теперь Ваня думал, как разыскать ее. Разыскать без помощи дара.

Он пока не знал, что главное не это, потому что проснулся Царь Мертвых.

И голоден.

Наверное, из Прохора смог бы получиться неплохой солдат. Даже командир – мазилками по крайней мере он руководил толково.

А еще – он умел ждать. И – не давать волю эмоциям. Многие, знавшие Прохора, скажи им такое – удивились бы. Не поверили. Зря.

Все эмоционально-матерные тирады, и судорожно сжимающиеся кулаки, и удары этими кулаками по столу и ногами по подвернувшимся предметам – все это было приемом. Тактическим.

Не для демонстрации другим – хотя и на них эффект производило. Для себя. Чтобы спустить пар в свисток. Чтобы не убить – прямо тут и сейчас.

Когда Прохор смотрел в почерневшее нутро своего сейфа – никаких внешних проявлений не было. Пар ушел внутрь. Но Прохор не взорвался от этого внезапного скачка давления – не схватил винтовку и не бросился убивать виновных. Или невиновных – кто подвернется. Пар сжался в крохотный, не больше пули, комок – но давление внутри пули было чудовищным. Пуля сидела под сердцем.

Прохор стоял и молчал – в той же позе, у раскрытого сейфа. Могло показаться, что он потерял способность двигаться и думать. Но мозг работал, хотя и давал некие сбои в логике.

Прохор не верил в совпадения. Не верил, что в охотничьем домике взяли и наложились в пространстве-времени сразу два маловероятных события. Не верил, что Ваня оставил ему послание (смысл послания был однозначен, Прохор давно и недобро приглядывался к Ване) и мирно удалился – а таинственный некто, почти в то же время, неведомым способом вскрыв надежнейшие замки и отключив в принципе неотключаемую сигнализацию, забрался в “Хантер-хауз”. Забрался с единственной целью – уничтожить любовно собранную коллекцию Прохора.

Про мазилок, имевших ключи, Прохор даже не думал. Те хорошо его знали – и боялись. На такую опасную для жизни шутку мазилки не решились бы.

Ключи еще были у Вани и Полухина.

Но последнего Прохор отмел решительно и сразу. Кишка тонка.

Оставался Ваня. Даже без демонстративно выложенного на стол футляра других вариантов не было. Оставался человек, научивший Прохора всему – всему, что тот сейчас считал своей жизнью, своей настоящей яркой жизнью (остальное – семья, работа – мелькало дурным полусном). Человек, которого он опасливо уважал, даже побаивался… А теперь – перестал. Увидев сейф и футляр – перестал… Особенно футляр.

(Ваня ошибся в одном. Даже веря, что цель твоя чиста, а знамя свято, – нельзя ставить в строй кого угодно. Сначала делают Воинами, а потом дают в руки оружие…)

Прохор стоял. Думал.

Наверное, из Прохора смог бы получиться неплохой солдат.

Мозг работал четко, несмотря на всю глубину стресса, – но некоторые сбои в логике все же были.

Потому что он решил убить Ваню.

Но, заодно, – и Полухина.

Хочу воззвать к вам, господа с чистыми руками и добрым взглядом из-под очков, любящие жить и не любящие побеждать.

Кто вам говорит, что я рассказываю про солдат?

Все говорят?

Вы не любите солдат…

Понимаю…

Да, конечно, солдаты это кровь, и грязь, и смерть, и грохочущие сапоги, и плач детей, и пылающие дома, и расколотое небо, и недоцелованные парнишки, идущие на убой…

И распятый Бог.

Понимаю. Залитые пивом гамбургеры в вашем чреве испуганно булькают, когда по улицам гремят сапоги. И окно Интернета уже не кажется вам спасением.

Да и сам я к солдатам – не очень. Нужны, кто бы спорил… Так и ассенизаторы нужны, но запах, господа, запах!

Ваня Сорин солдатом не был. Он был Воином.

Про них и рассказ.

Глава 3

Очередная утренняя пробежка Славика во вторник началась как обычно – неожиданно, примерно через час после рассвета. И завершилась – как обычно. То есть тоже неожиданно. Понятия “как обычно” – “неожиданно” являются противоположными. Но в данном случае сошлись в диалектическом единстве – в Славе Полухине.

И каждое утро постепенно росли количественные показатели – длина дистанции и скорость бега, вызывая подозрения в грядущем, и очень скоро, качественном скачке.

Смысл грядущего скачка был пока не ясен ни Ване, ни Наташе, ни самому Полухину. Вся их предыдущая жизнь, весь ее опыт отрицали такой скачок – но скачок приближался, дабы отринуть этот опыт. И, возможно, – жизнь…

Полухин пробежал чуть больше трех с половиной километров – по спидометру Ваниной машины.

За шесть минут двадцать семь секунд – по Ваниным часам.

Среднюю скорость бега вычислите сами.

Учите арифметику, кадеты.

И диалектику. Пригодится.

Ваня Сорин работал. Нет, не так…

Ваня Сорин пребывал на своем рабочем месте. Вот. На вице-директорском…

Это был второй трудовой день после набитого событиями уик-энда. Первый прошел довольно странно – Ваня не мог потом понять и вспомнить, что он в понедельник делал. Как трудился. Как вице-директорствовал. И когда делал – тоже не понимал, что творит.

Надо думать, что некие, внешне кажущиеся осмысленными действия Ваня вчера все же совершал. Поскольку персонал не встревожился, а начальство (директор филиала м-р Полански) недоуменных вопросов не задавало. Но все же что-то было не так, и дама-референт (никаких секретуток, не шарашкина контора!) перехватила слегка непонимающий взгляд м-ра Полански.

Адресованный Ване взгляд.

Шел второй день рабочей недели…

Директор, упомянутый м-р, фактом своего существования, а также своей фамилией подтверждал одну известную поговорку (ту самую, про омен и номен*).

* Подзабывшим язык Калигулы напомним: русский аналог – “назвался груздем (Поланским) – полезай в кузов!”

Происходил он из второго поколения натурализовавшихся британских поляков и фамилию носил соответствующую – за что и пострадал. Загремел директорствовать филиалом в страну казаков и пьяных белых медведей. Был выпихнут буквально пинком. Не важно, что поляк – натурализовавшихся русских под рукой не оказалось. Славянин? – вперед! – чемодан, вокзал, Россия. А так не хотелось покидать новую родину. Все же дикая у них там, на островах, страна, хоть и мать парламентаризма. Нравы жестокие… Короче говоря – выезжая в Соединенное Королевство на ПМЖ, меняйте фамилию.