Воспоминания пропащего человека - Николай Свешников

В марте месяце 1864 года в Угличе случился большой пожар. В рынке горели красные и железные ряды и разные кладовые. На пожаре и после пожара всегда требуются рабочие, и я пошел на работу сначала насыпать подгоревшую рожь в мешки, а потом перетаскивать железо. При железной лавке я проработал более месяца и в это время успел познакомиться с сыном хозяина, добрейшим и, можно сказать, единственным в нашем городе развитым и образованным молодым человеком.

Николай Васильевич Кузнецов — вечная ему память — не был похож на прочих купеческих сынков. Он не любил ни танцев, ни других развлечений и с детства пристрастился к книгам. Познакомясь с учителями, духовными и другими образованными людьми в городе, он перечитал почти все выходившие тогда сочинения лучших русских и иностранных писателей и впоследствии приобрел себе довольно порядочную библиотеку серьезных и дельных книг.

Николай Васильевич, узнав от меня, что я жил в Петербурге и там занимался книжною торговлей, очень благоволил ко мне из любви к книгам и, когда моя работа кончилась, помог мне взять паспорт и дал денег на дорогу; с его помощью я в июне снова явился в Петербург.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Торговля книгами вразнос Букинист Шкварцов • Знакомство с разными букинистами • Вязка • Книготорговец Хлебников • Торговля на ларе на Черной речке • Книготорговцы Донов и М. Попов • Неудавшийся замысел Попова •Торговля на решетке у государственного банка • Притон мазуриков • Мщение их • В части • Встреча с Канаевым • Я поселяюсь у него • Приобретение при помощи Шумова ларя у Цепного моста • Поэт Орлов • Коммуна • Вечера в кухмистерской • Пьянство и его последствия • Похороны Д. И. Писарева • Знакомство с тапером Киселевым • Я обкрадываю его • Опт в Вяземском доме • Отъезд на родину

Вскоре по возвращении в Петербург я нанялся за рубль работать в палатке, в которой торговали водкою во время Ивановского гулянья на Крестовском острове. Получив этот рубль, я отправился в Сытный рынок, приобрел там на полтинник старых книжек и с этим товаром опять принялся за торговлю. Торговал я лето, что называется, ни худо, ни хорошо, все еще плохо понимая в книжном деле и все еще не сходясь ни с кем из книгопродавцев, кроме Шатаева.

Осенью я стал торговать вразнос в городе и в это время познакомится с букинистом Ефимом Андреевым, носившим прозвание Шкварцов. Близкий родственник известного в то время книготорговца Дмитрия Федорова[64]и хороший знаток как русских, так и иностранных книг. Шкварцов знал почти всех библиоманов и обладал большою смелостью и находчивостью: но он был человек слабый и, частенько запивая, оставался не только без товара, но и без сапогов. Нередко стучалось, что, пропившись до опорков, он брал одного из товарищей с книгами и, придя к какому-нибудь писателю или любителю-библиоману, чуть не насильно навязывал свой товар и в то же время бесцеремонно, своею рукою, выбирал с полки хорошие книги, уверяя барина, что они ничего не стоят, а нужны его знакомому господину только для справок и, если потребуются, то он их тотчас же возвратит. Подобные анекдоты, и очень забавные, о Шкварцове и теперь можно слышать от старых книгопродавцев, особенно от Екшурского[65] и Герасимова[66].

Прежде было много букинистов, носивших по городу свои магазины в перекидных через плечо мешках. Эти бродячие книгопродавцы доставляли своим покупателям большею частью иностранные и русские редкие книги, а иногда и подпольные издания. Они старались не столько продать свой товар на деньги, сколько выменивать его или на книги, или на какие-нибудь вещички, потому что для букиниста покупка или мена товара всегда бывает выгоднее, чем продажа. Все эти букинисты были между собою солидарны. Они имели постоянное пристанище в трактире «Москва» на углу Вознесенского проспекта и Казанской улицы, где только для них одних была отведена особая комната. Но в то время студенческих смут и разных подпольных изданий, особенно лондонского производства, многие из них побросали бродячую торговлю и начали торговать на постоянных местах в улицах или рынке, особенно на ларях по Невскому проспекту, а некоторые были высланы по распоряжению III Отделения.

С Шкварцовым я торговал недолго потому, что в скором времени он опять запьянствовал; но, ходя с ним, я уже познакомился с прочими букинистами, тогда торговавшими на ларях, как-то: Лепехиным, Семеновыми, Ефимовым и другими.

Зимою, в начале 1865 года, я проведал о продаже книг, оставшихся после известного переводчика Мартынова[67]. Я сказал об этой продаже Ивану Семенову, носившему кличку Земский Ярыжка: Семенов, посмотрев книги, пригласил Ефимова, которого величали Беранже за его лысую голову, и Хлебникова[68], более известного в то время под именем Перцова.

Они все вместе купили эти книги[69] за пятьдесят рублей. Началась вязка.

Вязка существует и посейчас у всех рыночных торговцев, покупающих товар сообща. Она происходит так: купившие товар, разобрав его, делят на части или, как они называют, на нумера; затем с каждого участника берется известный, смотря по стоимости товара, залог. По окончании этих приготовлений кто-нибудь из участников назначает за отобранный нумер цену, за ним другой и т. д. пока, как на аукционе, не набьют известной, иногда очень высокой цены, и тогда уже эта часть товара остается за последним, набившим высшую цену. Если, например, какой-нибудь товар куплен за сто рублей, а по вязке между торговцами идет за двести, то из других ста рублей выделяют то, что было израсходовано при покупке, и племянникам, т. е. тем, которые, хотя и находились при этих операциях, но, за неимением залога, не участвовали в вязке. Одним словом, вязка есть аукцион торговцев между собой.

Я тогда еще в первый раз присутствовал при вязке. Навязали они пятьдесят семь рублей, а мне из этого выделили четыре рубля. По окончании вязки Хлебников, тогда еще не очень богатый, не имевший своих домов на Петербургской стороне, пригласил меня поступить к нему в приказчики — торговать на ларе у Государственного банка.

Хлебников был московский уроженец и ранее торговал там книгами, но, прослужив в лейб-гренадерском полку и выйдя в бессрочный отпуск, женился и остался в Петербурге торговать снова вразноску, затем в рынке. После пожара рынка[70] он перебрался на решетку Государственного банка у Екатерининского канала; а в то время, когда я поступит к нему, он имел уже ларь у Думы. Это был человек очень деятельный и, несмотря на свою малограмотность, хорошо знал толк как в русских, так и в иностранных старых книгах. Он имел страсть к покупкам и покупал все, что только ему предлагали. Как бы далеко его ни пригласили за книгами, он отправлялся, невзирая на расстояние и на погоду. Стучалось иногда, что он, на взгляд других торговцев, покупал хлам и по дорогой цене, но у него всегда выходило удачно. Живя у Хлебникова, я больше познакомился с книгами и научился их расценивать. Прожит я у Хлебникова до мая месяца, а на лето мне опять захотелось на дачу. Получив расчет, я купил у своего хозяина немного товару и ларь и основал свою торговлю на Черной речке, против Сердобольской улицы. Случившийся 13 мая на Черной речке большой пожар, от которого сгорело семнадцать дач, заставил меня спустить свой ларь вместе с товаром в речку, и мне пришлось переменить место для торговли — перебраться к парому, где переправляются в Строганов сад.