А жизнь так коротка - Джеймс Чейз

Кент работал у Мехона в портовом фотомагазине. Он проявлял пленки, делал фотокарточки, проводя долгие часы в темной комнате, и возвращался домой в семь часов вечера сильно уставший. Бейтс не знала, сколько он зарабатывает, но, судя по костюму, который он носил, — не очень много. Жена одевалась лучше, по крайней мере, вначале, когда она появилась в шубе из меха, напоминавшего норку. Но это манто вскоре исчезло, по-видимому, его заложили, а новые платья, которые молодая женщина покупала, чтобы скрыть все увеличивающуюся полноту, были дешевы и вульгарны.

Это была странная пара. Они ни с кем не общались, и за шесть месяцев пребывания в Гастингсе ни с кем не сблизились. Когда они выходили гулять, то всегда направлялись на вершину холма рядом с замком и никогда не ходили в город.

Кент рассказывал хозяйке, что раньше они жили в Лондоне в одном из кварталов Уэст-Хэма, но всегда очень хотели пожить на берегу моря. Его мечтой было приобрести домик, и миссис Бейтс почти жалела его, видя, как он волнуется каждый раз, когда распространяется о своих проектах. Ей хотелось, чтобы Кент остался у нее, но его жена… Настоящая ведьма. Иногда она принималась заводить своего мужа, но тому удавалось довольно быстро заставить ее замолчать, и миссис Бейтс ни разу не смогла прибежать достаточно быстро, чтобы узнать повод, по которому они ссорились.

Кент говорил, что ребенок родится только через три месяца, и у них достаточно времени, чтобы найти новую квартиру, и они ее обязательно найдут.

— Три месяца? — возразила миссис Бейтс, усмехаясь. — Пьющие рожают быстрее, чем другие. Это случится не позднее, чем через пару месяцев.

Миссис Бейтс прекрасно помнила тот день, когда Кенты появились у нее. Она пила чай и читала в газете статью под названием «Кровавое дело».

Человек, разыскиваемый полицией, был обнаружен убитым в шикарной квартире на Парк-Лейн. Разыскиваются Гарри и Клер Рикк. Эта пара исчезла, не оставив никаких следов.

Инспектор Паркинс активно продолжает следствие, но до сих пор ему не удалось ничего обнаружить. Известно только, что наиболее вероятным мотивом преступления был шантаж.

В этот момент, когда она была погружена в изучение деталей дела, в дверь позвонили.

С первого же взгляда женщина ей не понравилась: одна из тех блондинок в меховых пальто, от которых всегда жди неприятностей. Но мужчина выглядел очень приятным и согласился заплатить за две недели вперед.

Миссис Бейтс была удивлена, обнаружив, что блондинка практически никуда не выходит. Но Кент объяснил ей, что его жена больна. Однако все же ей показалось странным это затворничество.

Хотя с момента их бегства прошло уже полгода, Гарри не чувствовал себя спокойно. Ему не раз приходилось испытывать страх, когда он встречался с полицейским или открывал газету. Если кто-нибудь приближался к нему на улице, сердце начинало колотиться изо всех сил.

Удивительно, как им удалось ускользнуть от полиции, ведь труп Диллона был обнаружен практически сразу же после их бегства.

Клер была настолько потрясена всем случившимся, что если бы была одна, то отдалась бы в руки полиции.

Бывали дни, когда Гарри не верил, что она снова может стать сама собой.

Клер всегда была готова к бегству при малейшей тревоге: уличные крики, резко тормозящие автомобили доводили ее до истерики. Со временем она пришла к мысли, что совершила ошибку, захотев иметь ребенка. Теперь, когда приближающееся материнство приносило физические затруднения, она чувствовала себя попавшей в ловушку. Во всяком случае, во всем случившемся она винила Гарри, проклиная тот день, когда они встретились.

Гарри старался быть снисходительным и обращался с женой крайне вежливо. От его любви осталось уже немного, но верность он хранил. Он не мог забыть того, что она сделала для него. Гарри всегда помнил, как она отдалась в руки полиции, когда Паркинс обвинил его в краже портсигара.

Теперь он должен был ее содержать, но за шесть фунтов в неделю, которые зарабатывал, они с трудом могли существовать. После продажи драгоценностей Клер у них оставалось еще тридцать фунтов, но эти деньги быстро испарялись. Клер требовала каждую неделю бутылку джина, и Гарри подозревал, что когда его нет дома, она ходит выпивать еще и в соседний кабачок. Он пытался ее урезонить, но Клер заявляла:

— Мне нужно что-то делать. Ты хочешь, чтобы я все дни проводила в четырех стенах. И не строй такую кислую мину.

Кроме того, она все время курила, в то время, как Гарри курить бросил.

Вначале он очень волновался при мысли о предстоящем отцовстве, но Клер быстро лишила его иллюзий.

— Послушай, — сказала она, — ты думаешь, что я хочу ребенка? Если бы я хоть на секунду могла быть уверена, что можно выкрутиться и без него, я бы ни за что его не сохранила. Посмотри, что это животное сделало с моей фигурой. И не делай такую физиономию. Это ты во всем виноват.

Иногда она становилась совсем другой, плача обнимала его, уверяя, что любит и сделает все, чтобы он был доволен.

— Не обращай внимания на то, что я говорю, милый. Я так несчастна и так боюсь. О, Гарри! Что с нами будет? Представь, что ребенок родится до того, как они обнаружат нас, и он не помешает им повесить меня. Я бы предпочла, чтобы они схватили нас сейчас и не смогли бы меня казнить. Пойми меня правильно, дорогой. Чем больше проходит времени, тем это ужаснее для меня. — Она вцепилась руками в волосы. — Я чувствую, что схожу с ума. Я так не хочу ребенка, потому что страшно боюсь боли. Иногда я думаю, что покончу с собой и это, может быть, лучший выход.

Клер все время говорила о самоубийстве, и Гарри боялся, что она так и поступит.

Она действительно может попытаться покончить с собой в момент возбуждения.

Он изо всех сил старался успокоить ее в моменты депрессии. И она снова становилась прежней Клер. Потом приступы нежности проходили, на нее опять накатывали злоба и отчаяние, и Клер начинала упрекать мужа, что он зарабатывает мало денег, и поэтому им приходится прозябать в этих убогих комнатах.

Гарри жил в постоянном кошмаре. Он думал, что именно вынужденное одиночество так отрицательно действует на нервную систему Клер. Он заставлял жену выходить почаще гулять.

Сначала она отказывалась, опасаясь, что ее узнают на улице, но через несколько месяцев, когда сенсационное дело о трупе на кухне исчезло с первых страниц газет, она стала выходить на прогулки даже в город.

— Вдвоем ходить неосторожно, — говорил Гарри, — какой-нибудь ловкий флик может нас обнаружить.

Они выходили только по вечерам, поднимаясь к старому замку, где никогда не было полицейских. Там они усаживались на скамеечку и осматривали прохожих, прогуливающихся по набережной.

Однажды, когда ему казалось, что они все-таки пришли к какому-то соглашению, Гарри стал искать свою ручку и случайно открыл ящик шкафа, принадлежащий Клер. Заглянув в него, он покрылся холодным потом. В это время Клер в соседней комнате занималась полировкой ногтей.

— Где ты взяла это? — спросил он, протягивая ей небольшую сумочку. — Я нашел ее в твоем ящике. Она совершенно новая… она новая. Где ты ее взяла?

Клер покраснела и вскочила:

— Как ты смеешь рыться в моем ящике?!

Гарри внимательно посмотрел на жену.

Клер пыталась спокойно выдержать его возмущенный взгляд, но ей это не удалось. Она отвернулась и подошла к окну.

— Ты ее украла?

— Ну и что с того? Мне нужны вещи, а ты не можешь мне их купить.

Гарри резко повернул ее к себе.

— Дура! — бросил он дрожащим голосом. — Ты не понимаешь, что именно этого и ожидает полиция. Они знают про твои подвиги карманницы. Как только магазин, где ты крадешь, сообщит о воровстве, они тут же заподозрят, что это твоих рук дело и тогда жди их в Гастингсе.

Клер побледнела.

— Ну и что? Ты надеешься, что я проведу всю жизнь в этой дыре без денег? Моя сумочка совершенно истрепалась. Ты уверен, что полиция подумает, что это именно я ее взяла?

— Ну, знаешь! — возмутился Гарри. — Ты совершенно неспособна отличить хорошее от плохого и правильное от неправильного. Опасность попасть за решетку и даже на виселицу не могут остановить тебя от воровства какой-то паршивой сумки и все из-за того, что твоя сумочка истрепалась. Ты не понимаешь, что это идиотизм. Ты недостойна…

— Да, я недостойная, — ответила Клер с вызовом. — Я никогда не делала из этого тайны. Так что же, у меня никогда больше не будет красивых вещей и навсегда покончено с развлечениями?

— Дай мне время, Клер, и все образуется, — взмолился Гарри. — Я буду зарабатывать больше денег. Я тебе это обещаю. Но ты должна мне в свою очередь пообещать, что больше не будешь воровать.

После долгих препирательств она все же пообещала не воровать, но вырвала у него разрешение оставить сумочку.

— Не могу же я, во всяком случае, положить ее на место. Раз уж она у меня, то лучше ее оставить.