Депутатский заказ - Николай Леонов

– Самой краткой и оригинальной оказалась ваша характеристика, предложенная одним моим московским, скажем так, коллегой. Он имел несчастье встретить вас на жизненном пути и счастье остаться после этой встречи на свободе. По его словам, вы – мазохист с несгибаемой волей. Принципиальный борец со Вселенским Злом в лице его конкретных представителей, но при этом умный человек. Тут противоречие в определении получается, вроде сухой воды. Не проясните?

– Со Вселенским – это не ко мне, а к попам. Ну а вот с конкретными представителями, то – да! Знаю, что весь сорняк не выведешь, но огород надо полоть. Это что касается ума. И мазохизма. Кроме того, я ничего больше не умею делать профессионально, не в вашу же вольную академию на старости лет поступать.

– Я, выходит, представитель…

– Разбираемся, – пожал плечами Лев. – Очень, Виктор Владимирович, на то похоже. Я ведь тоже навел кое-какие справки, пользуясь вашим выражением. Кстати, похвалите Дорошенко. Уж как я давил на этого поклонника Блинь Мяо, а ничегошеньки о вас толком не узнал.

– Вику он вам все же показал.

– И что? Захотелось пожилому полковнику на красивую женщину посмотреть. Я заранее не сомневался в вашем вкусе. А вот с Честаховским разговор не в пример интереснее получился, то-то ваши «шестерки» мне после этого двух пьяных гегемонов на хвост посадили. Что за глупость, Виктор Владимирович?

– Да один не по уму ретивый тип инициативу проявить вздумал. Ничего не встречал хуже, чем дурак с инициативой. Уже наказан.

– Надеюсь, не так строго, как Юналиев или Карачушвили?

Виктор замолчал надолго. «Много же ты узнать успел, – думал он, искоса поглядывая на невозмутимое лицо Гурова. – Тем больше оснований сдавать Генку: с Карачуном ведь не Домовой даже, а именно Епифанов разобрался. И «Караван» он спалил не вовремя, обычно раскачивается черт-те сколько, а тут недели не прошло! Но когда я ему задачу ставил, кто ж мог спрогнозировать появление этого фрукта и смерть Прасолова? Вот неделька! Знал бы такое дело, так и Дуська еще потоптал бы землю, но туда он хрен дороется, молодец Дорошенко, похвалю по ментовской рекомендации! Сам его, шамана хренова, бояться начинаю. Карачушвили, аллах с ним, отбрешемся, лишь бы он еще одну грузинскую фамилию не помянул».

– Только не надо на меня межкриминальные разборки вешать! Даже если они мне пошли объективно на пользу. За Прасолова я не ответчик.

– Как знать. С ним я еще не беседовал. Но собираюсь.

Глаза Виктора сверкнули злорадным торжеством:

– Тогда вам точно без помощи Дорошенко не обойтись. Или сами спиритизм практикуете? Ах да! Сегодня же суббота, и ваши информаторы отдыхают. Уже сутки, как с ним в совсем другом месте беседуют. В теплом таком: котлы со смолой и прочее. Белая горячка по третьему заходу. Некоторые выдерживают, а он вот…

«Ну и новость, – подумал Лев. – За какую-то неделю смерть Дунчонкина, пожар, смерть Домового, убийство Переверзева. И всюду на периферии не прямо, так косвенно просматриваются интересы фигуранта. Прямо не бизнесменствующий политик, а бабка с косой, началось-то все с Марджиани. Но про него мы упоминать подождем, нужен Станислав, ох как нужен! И про Переверзева помолчим, не с чего ходить! Кстати, возможно, Баранов в этом случае ни при чем, тут, похоже, другая фигура прорисовывается».

– Я, Виктор Владимирович, очень матстатистику уважаю. – Гуров пристально посмотрел на Виктора. – А она против вас! Не укладывается в стандартный разброс вся эта чертовщина. То трос оборвется, то граната шальная в окошко залетит, то нарик из академии с «макаркой», то пожар вот вчерашний… Что там следующим номером нашей программы? Извержение вулкана под зданием губернского УВД? Или, как ваш протеже Дорошенко намекал, Лавр Вениаминович с вами не разлей вода?

Виктор досадливо поморщился:

– Делай после этого добро людям! Хотите, расскажу, откуда пошел слух, что у меня все УВД куплено? Полная чушь, кстати. Отчитывался с год назад ваш генерал в областной думе о работе милиции. Ну, как всегда: бедственное положение, выделите средства из бюджета хоть на обновление пришедшего в ветхость автотранспорта. А денег нет. Получил он отказ. После заседания подхожу я к нему в кулуарах и говорю, мол, хочу помочь милиции: возьмите в долг десять подержанных «УАЗов». Возможность представится, рассчитаетесь, а нет – так нет, невелика потеря. Он и взял, но не себе же в карман! Иначе ППС просто встанет! А за месяц до этого Зарятин, в полном соответствии с законом и без всякого нажима, подписал мне разрешение на открытие оружейного магазина «Кольт и винчестер». Почему, черт побери, я не имею права открыть такой магазин?! Кто-то сопоставил, но при чем тут я?

Полуправда – самая изощренная разновидность лжи. Все было именно так, но Баранов умолчал о своем предложении пригнать «Мерседес» лично Зарятину на тех же условиях: «Невелика потеря…» Которое тот с возмущением и при свидетелях отверг, а затем пошла рутинная техника черного пиара: «кто-то сопоставил», не без помощи Тараскина, а Сашка-имиджмейкер был, как уже отмечалось, подлинным маэстро своего поганого искусства.

– Со смертью Прасолова, который держал криминал в узде, в городе появятся нешуточные проблемы, Лев Иванович, – продолжал меж тем Баранов. – У меня так уже появились. Не далее как сегодня в полдень прямо под дверь офиса на Княжеской какие-то типы выгрузили гроб. Пустой, но с запиской следующего содержания: «Готовься к смерти, гнида!» В наше УВД обращаться я не стану – это все равно что при туберкулезе больному зеленкой задницу мазать. Тоже ведь медицинская процедура. А вот вы лично могли бы мне очень помочь…

– Это что же, – поинтересовался несколько ошарашенный Гуров, – вы меня хотите как частного детектива использовать? Или в такой деликатной форме взятку предлагаете?

– Да ни в коем разе! Слух о вашей неподкупности дошел и до меня. Все проще: на каком-то этапе наши интересы совпадают, от вас же требуют сделать из меня политический труп, а не в прямом смысле мертвое тело! Вы громите криминал, который за мной охотится, а попутно я посвящаю вас в некоторые детали всяких интересных дел, типа заморочек с «Альянсом» и пожара вчерашнего… Делюсь своими соображениями.

– Рискуете.

– Конечно! Как при раке: знают люди, что ничего не поможет, а все пытаются попробовать спасительное средство. Вы будете, как один местный наш экстрасенс и народный целитель. Сперва все больше от заикания пользовал и недержания мочи, а потом за рак принялся.

– И? – поинтересовался Гуров.

– Вылечил. При вскрытии никакого рака не нашли, – заразительно засмеялся Виктор. – Я же согласен добровольно стать политическим, пусть не трупом, но серьезно больным. Расправитесь с волчьей стаей, приметесь за меня, я даже поспособствую. В меру. Чтобы ваши московские шефы остались довольны.

– И волки сыты, в клетке сидючи, и, простите за каламбурчик дешевый, барашки целы, – недобро усмехнулся основательно сбитый с толку Гуров. – Надеетесь уцелеть?

«Ах, рановато, – думал он с досадой. – Я еще не готов к кавалерийской рубке, шашка тупая, нет «кратенькой сводочки». Не буду размахивать шашкой, еще поборемся по моим правилам и на моей арене. Что Баранов там еще говорит? Устал он, похоже, психологическое напряжение выматывает, как ничто другое. Сейчас будем мягонько выходить из диалога. Не он один устал».

– Конечно, надеюсь. Я так понимаю, Лев Иванович, предложение мое вы с порога отклонять не намерены? Большего и желать нельзя!

«Заканчивать разговор, закругляться, – думал Виктор. – Я и так кое-чего добился, он заинтересован и растерян, не ожидал, что я так подставлюсь, чуть ли не признаю, что история с «Караваном» мне говорит куда больше, чем ему. Но дальше ходить по краешку опасно. Мне нужно придумать правдоподобную ложь или хотя бы безопасную версию правды. Для этого необходимо время, а его мало. Как бы расстаться с ним повежливее?»

И Гуров, словно прочитав мысли собеседника, сказал столь ожидаемое Виктором:

– Спасибо за ужин, Виктор Владимирович, и распорядитесь, чтобы ваш Вовик довез меня обратно. Нет, благодарю, но предпочту вернуться в свою временную норку. Любопытно, кстати, как вы меня вычислили? Ладно, ладно, можете не отвечать, это я к слову. – Гуров достал еще одну сигарету и выжидающе посмотрел на Виктора. – Я подумаю, чем вам можно помочь. Зовите своего одноклеточного шофера.

Своими последними словами он подкинул этой рыбине соблазнительную наживку, пусть Баранов считает, что сегодняшний раунд за ним. Интуиция подсказывала Льву, что сейчас не стоит дергать леску, рыбка попривыкнет – вот тогда.

Ох уж эта пресловутая, многократно высмеянная кабинетными теоретиками, которые живого бандита в глаза не видели, интуиция! Нет бы научные методы сыска, дедукция там и все такое… А тут что-то эфемерное – ни определению, ни измерению не поддающееся, инструкцию по применению интуиции опять же не сочинишь. Верить ей, не верить? А если да, то насколько? Лев оставался практиком. Он твердо знал: сыскарь, начисто потерявший веру в свою интуицию, должен немедленно увольняться из органов МВД и попытать счастья в переплетном, к примеру, ремесле.