Младший бог - Николай Воронков

— Прошу прощения, господа, за беспокойство, но мне больше не к кому обратиться.

Господа очень внимательно меня оглядели, сделали какие-то выводы, переглянулись и один из них молча показал на свободное место.

— Ещё раз прошу меня извинить. Барон Мастдай. Путешествую. Проехал уже много стран, но в этом городе мне непонятно поведение посетителей. Может, я ошибаюсь, но, похоже, все чего-то боятся.

Мужики снова переглянулись. Потом тоже представились. Риндан и Кокм, купцы из Империи. Я попытался внятно рассказать свои наблюдения и по мере рассказа купцы всё больше мрачнели.

— Это всё братья — мрачно сказал Риндан — люди боятся братьев.

— Я здесь проездом и первый день. Расскажите хоть что-то, чтобы не влипнуть по глупости.

— Началось это лет пятнадцать назад. Было три брата, весьма посредственных мага, но с невероятным честолюбием. Но если остальные маги таятся секретами друг от друга, то братья посчитали, что вместе они смогут добиться гораздо большего. Интриги и козни стали для них обычным делом. Их не любили и даже презирали за подлый характер. А потом, в один проклятый день, они нашли где-то старый склеп, а в нём несколько древних артефактов, позволяющих отбирать силу у человека и мага, а потом передавать её хозяину. Может они не смогли разобраться с ними, может артефакты были сделаны так специально, но сначала отбиралась магическая сила, а затем, если артефакт не остановить, то и жизненная сила человека. Потом начали пропадать маги. Сначала молодые и неопытные, затем всё более сильные. Одновременно сила братьев стала стремительно расти. Про это уже стали говорить в открытую, и их бы просто уничтожили, но вмешалась судьба — на королевство напали кочевники под прикрытием своих, очень сильных шаманов. Произошло несколько страшных битв, потери были огромные. А под конец в бой вступили братья и объединёнными силами полностью уничтожили кочевников. Король Хамбур был им так благодарен, что простил старые прегрешения и приблизил к себе. После этого началось страшное. Пользуясь послевоенными тяготами, братья объявили смертельную борьбу преступности. «Смертельную» в буквальном смысле слова. Тюрем не стало. Пойманных преступников сразу вели на суд братьев. А у них приговор был только один — смерть. Их артефакты высасывали из людей силы вместе с жизнью. Несколько мгновений, и всё, остаётся только труп. Преступность, действительно, искоренили быстро. Но братья уже не могли остановиться. Им требовалось энергии всё больше, и больше. И началось совсем страшное. Под надуманными предлогами стали хватать магов. Одного за другим. Некоторым удалось убежать, но большинство погибло. Потом наступил черёд нищих. Затем принялись за больных и убогих, которые ютились в домах призрения. Нация стала стремительно оздоравливаться. Признаться в собственной болезни сейчас уже может означать смерть. Кто может, бегут в соседние государства. А остальные боятся собственной тени. Лучше всех сейчас живут доносчики. Но когда не хватает смертников, начинают казнить и их — за клевету. В столице теперь идеальный порядок, но населения осталось едва ли половина от прежнего и продолжает сокращаться. Появилось очень много брошенных домов. Если ничего не изменится, то через пару лет страна совсем опустеет.

Мы мрачно помолчали. Купцы вспоминали что-то своё. Я тоже. Больно уж методы наведения идеального порядка знакомые. Правда, здесь наведение порядка было лишь поводом. Главным было получение энергии. У меня и в самых чёрных мыслях не было творить подобное, но ведь и братья, наверное, начинали с малого. Очень для меня неприятный пример.

— А что же вы тогда здесь делаете? Оба купца одновременно вздохнули.

— Мы начинали дела здесь очень давно. Были налажены связи, есть магазины. Тяжело бросать. Но если в ближайшее время ничего не изменится, то придётся.

— А куда смотрит король?

— А король теперь смотрит туда, куда ему укажут братья. Они расставили вокруг короля верных себе людей. Теперь он слышит и видит только приятные для себя вещи.

— А здесь случайно не используют прозвища типа «враг народа», «враг нации»?

— Нет — хмуро ответил Кокм — здесь говорят «собачье отребье».

— Как-то всё это невесело. Похоже, самым правильным будет завтра же с утра уезжать отсюда и побыстрее.

— Если тебя здесь ничего не держит, то лучше так и сделать. Иностранцев пока стараются не трогать, но кто знает, что ещё будет — мужики помрачнели — а уехать тебе пока не удастся. Завтра всем в обязательном порядке надо участвовать на торжественном выезде короля Хамбура по городу. Это стало своеобразной проверкой на благонадёжность. Все, кто не пойдёт на улицы, автоматически становятся преступниками и подлежат уничтожению. Больные — за то что больные, старые — за старость, здоровые — за чёрные мысли по отношению к королю. Да и ворота городские, скорее всего уже закрыты до вечера следующего дня, чтобы ни один подозреваемый не смог ускользнуть. Вы, барон, попали на «день чистых помыслов»!

От таких новостей я, честно говоря, немного…… Ничего себе здесь порядочки! Вот и заезжай после этого в незнакомые столицы! Вздохнув, основательно приложился к кружке с вином. Купцы тоже вздохнули и тоже хорошенько приложились к кружкам. Помолчали.

— Барон, вы не расстраивайтесь. Завтра держитесь нас. Главное — не болтать и ни во что не вмешиваться, даже если на ваших глазах будут кого-то убивать. Мы здесь чужие. Для нас сейчас главное — пережить завтрашний день.

Вот это точно. Я и знать не знал про это королевство, но после услышанного чёрные мысли по отношению к неведомым «братьям» у меня появляться начали. Я, конечно, сейчас не маг, но если подобраться поближе, да с моими мечами… А с другой стороны, кто я такой, чтобы переделывать историю целой страны по своему разумению. Подобные вопросы изучают на первых курсах историки. Что было бы, если отправить в помощь восстанию Спартака пару десятков пулемётов. А если бы прибили Гитлера до его прихода к власти. И обычно доказывают, что ничего бы не изменилось. Нашлись бы другие действующие лица, и всё бы осталось по-прежнему. Так и здесь. Откуда я знаю, кто придёт на смену братьям?! Может они здесь самые культурные и милосердные из всех. Чтобы это узнать, надо оставаться и пожить хотя бы годик. Но я его здесь явно не переживу. При моей способности находить неприятности…

Я ещё раз хорошенько приложился к кружке. Затем стал расспрашивать про новости из Империи. Новостей было много, но ни одного знакомого имени, ничего, связанного с Ларгами, я не услышал. Будем считать это хорошим признаком.

Мы просидели до глубокого вечера. Утром проблемы с подъёмом не возникло. Хозяин таверны, бледный, злой и решительный, с глубочайшими извинениями, но очень твёрдо попросил меня позавтракать и выйти на улицу к двенадцати часам. Глаза у меня непроизвольно сузились, и хозяин, сразу сменив тон, произнёс: