Черви - Роберт Фленаган

— Это еще зачем?

— Вот и я удивился. В чем, говорю, дело? А он и докладывает. Семейка-то наша, вишь, не без урода. У какой-то, сволочи оказались больно быстрые пальчики. Сколько у тебя сперли, червяк?

— Сэр, четырнадцать долларов. Они лежали в рундуке, и он был заперт. Это я точно знаю, сэр. Хорошо помню, что запер его, когда уходил.

— Ладно, ладно. Найдем мы твои денежки. Не кисни!

Вода в кастрюльке закипела. Магвайр снял ее с огня.

— Как насчет чашечки кофе? — предложил он.

— Это можно, — согласился Мидберри и, повернувшись к Вуду, спросил: — Так кто же это, Вуд? Ты кого-нибудь подозреваешь?

— Никак нет, сэр. Они были у меня в рундуке. Заперты. Я не знаю, кто бы это мог.

— Ладненько, — вмешался Магвайр. — Успеется еще. Лучше, на-ка вот, выпей кофейку. Тебе сколько насыпать? — Он бросил в чашку две ложечки быстрорастворимого кофе, налил кипятку. — У нас, видать, сегодня ночь длинной будет.

— А что вы собираетесь делать?

— Так надо же найти подонка…

— Как же?

— Да уж как-нибудь надо. Попробуем, в общем. Веришь, ни одна сволочь меня так не бесит, как ворюга. Может быть, только трус поганый хуже него. Но уж ворюг-то я жуть как ненавижу. Убивал бы прямо на месте, ей-богу!

Мидберри наблюдал, как с каждой фразой лицо Магвайра все более и более ожесточалось. У него даже по щекам пятна пошли.

— Солдат всегда должен чувствовать, что рядом с ним товарищ, друг, которому доверить можно. А если этого нет, то нет и взвода. И о спайке говорить нечего. О каком-то боевом духе. Все тогда к свиньям летит. Под хвост. Такая банда разбежится в первом же бою. Уж я-то повидал такое, будь уверен. Знаю, что это значит.

Он взял с полки еще одну чашку, насыпал кофе, налил кипятку.

— Вы уже доложили об этом?

— Подонок, которому не будут доверять товарищи, — не слушая помощника, продолжал Магвайр, — ни на что уже не годен. Солдата из него не будет. Да и во взводе, если его не выгнать, тоже дело не наладишь. Такого надо гнать немедля. В три шеи…

— Я говорю, вы доложили уже об этом провост-маршалу[13]?

— Это еще на кой черт? Что я, сам что ли не справлюсь? — Магвайр вдруг повернулся к Мидберри, внимательно поглядел на него. — Мы с тобой и сами отлично справимся. Вдвоем. Зачем нам еще кто-то? Отлично справимся.

Мидберри сел на краешек стола. «Ну уж дудки, — подумал он. — Этого я тебе ни за что не позволю. Законы для всех писаны. И для старшего „эс-ина“ тоже. А если ты и на этот раз не доложишь по команде, как положено, я сам это сделаю. Как же это можно без дознания? Никому ничего не сказав. Так дело не пойдет. Дудки!»

— Пей же кофе…

— Мне все-таки кажется, что следует все делать по закону. Как положено, — Мидберри говорил, не поднимая головы, с трудом подбирая слова. Он хотел все же убедить своего старшего, заставить его поверить, что тут самоуправство может только навредить. — Полиция, надо думать, свое дело все же лучше знает. Вон у них там какие спецы!

— Во-во! Пусть они и занимаются своими делами. А с этакой ерундой мы и без них отлично управимся. В два счета. Тоже мне воровство — четырнадцать зелененьких…

Мидберри спрыгнул со стола, поставил чашку.

— И все же я позвонил бы им, узнал, что они думают. — Он подвинул к себе телефон, снял трубку. — Ну что за беда, если мы с ним посоветуемся? Верно ведь?

— Вуд, — скомандовал Магвайр, — марш в кубрик. И не вздумай там болтать. Понял? Ложись в постель и помалкивай. Мы сейчас будем. П-шел!

— Есть, сэр! — солдат прошмыгнул между сержантами и бегом кинулся по коридору в кубрик.

— Так вот, сержант Мидберри. Я никому не собираюсь докладывать. И хватит болтать. Положи трубку. Пора заниматься делом. Надо же в конце концов найти вора.

Мидберри молча опустил трубку на рычаг. Он вдруг весь как-то напрягся, ему стало жарко, сердце учащенно забилось. Он знал, что не боится Магвайра и готов хоть силой доказать свою правоту. Магвайр слабее его физически, да и годами постарше, так что с ним он наверняка справится. Да и сколько же можно терпеть все эти окрики и унижения? Как он вообще смеет так им помыкать?! Что он ему, червяк какой, что ли? Новобранец зеленый? В конце концов пора поставить все на свои места. Любому терпению когда-то приходит конец. А тут вон что творится.

— Я считаю, — начал он и почувствовал, как вдруг сел у него голос, — что так… не годится. Есть же ведь порядок, и каждый военнослужащий должен ему подчиняться. А порядок гласит: любое расследование должно проводиться только провост-маршалом или его людьми…

— Здесь кто же это командует? — взорвался вдруг Магвайр. — Кто здесь старший, черт меня подери? Ты или я? Я еще буду…

— К чертям собачьим! — закричал в ответ его помощник. — Закон один. И для старших, и для младших. Один, и все тут!

— Да плевать я хотел на твой закон. Все эти офицерские штучки-дрючки у меня вот где сидят. Плевать хотел, говорю…

— Но послушайте же. Выслушайте меня, пожалуйста, — Мидберри первым опомнился. Ему стало стыдно за этот взрыв, он пытался как-то убедить старшего «эс-ина». — Зачем нам лезть на рожон? Чем вам закон-то плох? Что он, мешает, что ли? Есть же порядок. Пусть следователь этим делом и занимается. А нам зачем? Лучше пошли бы да хоть выспались. Разве мы не заслужили отдыха, а? Давайте я им позвоню, и дело с концом.

Он протянул снова руку, хотел взять трубку. Мелькнувшая в воздухе рука Магвайра, как капканом, стиснула кисть. Мидберри попытался вырваться, но не смог. Рука у штаб-сержанта была как железная.

— Да ладно тебе, законник морской, — он тоже говорил спокойно. — Послушай-ка лучше меня. Что я, против закона, что ли? Да только есть два серьезных «но». Две, так сказать, причины. Во-первых, у нас нет времени. Посуди сам: если завтра с утра начнется расследование, то как же мы сможем выйти на стрельбище. Значит, весь взвод черт его знает на сколько дней вылетит из графика. И это еще не все. А теперь представь себе, что к нам припрется дознавателем какой-нибудь прыщавый лейтенантишка из тех, что только и мечтают вылезти в начальство. Этакий пинкертон-карьерист. Он же начнет тут копать сверху донизу. Полезет куда надо и не надо. Чтоб славу себе заработать. На наших костях. Ты об этом подумал? Такой мозгляк камня на камне не оставит, пока не доберется до чего-нибудь этакого. Чтоб перед начальством выслужиться. От него уж добра не жди.

Мидберри наконец смог поднять голову. Впервые взглянул Магвайру в глаза. Ему все было теперь ненавистно в этом человеке — его заплывшие, как у свиньи, глазки, хриплый, осипший голос, пожелтевшие от табака пальцы, тяжелый запах изо рта. До чего же, оказывается, он ненавидел своего начальника. Они были настоящими врагами. Ничего общего, никакого взаимопонимания. Какой уж там дружный тандем, пара единомышленников. Просто враги. И ничего больше.

— А мне нечего скрывать, — бросил он. — Пусть спрашивают, что хотят. Я ведь ничего за пазухой на держу и в карманах не прячу.

Магвайр слегка ослабил свою хватку, и Мидберри высвободил руку из сжимавших ее тисков. Он подошел к окну, потом вернулся назад, потирая кисть и стараясь дышать ровно.

— Вы ведь, любезный, говоря «мы» и «нас», вовсе не имели в виду нас с вами. У вас голова только о себе болит. Только о себе и ни о ком другом. Потому что если следователь что и вынюхает, так уж только не обо мне. А вот вы можете здорово влипнуть. Это точно. Потому и крутитесь. Не так ли?

«Уж на этот-то раз, — думал Мидберри с каким-то внутренним ожесточением, — Магвайру так просто не отделаться от меня. Узнает, кем можно помыкать, а с кем лучше не связываться».

— Дерьмо, — проворчал Магвайр…

— Я ведь вам не раз говорил, что добром все это не кончится. Говорил ведь? И про то, что я против всех этих расправ, хамства, мордобоя. Верно?

— Ну, а кому еще?

— Что, еще?

— Кому, говорю, еще ты обо всем этом трепал?

— Вы поосторожнее со словами. Я ведь не такой, как вы думаете. По углам не шепчусь. А если что надо сказать, так говорю прямо. В лицо.

— Так ты никому, значит, еще не успел наболтать? Не нажаловался?

— Конечно, нет!

Впервые за этот вечер Магвайр улыбнулся.

— Но сейчас я все это говорю вам в последний раз, — повышал голос Мидберри. — В последний. Вам это ясно? Вы слышите или нет?

Магвайр покачал головой.

— Так ты, стало быть, считаешь, что тебе бояться нечего? Что ты, вроде бы, весь чистенький? Ишь ты, однако. А этого не хочешь? — Он неожиданно сделал циничный жест. — Черта лысого. Тебе, брат, тоже ведь не отвертеться. Оба гореть будем, коли что, это уж как пить дать, оба. Ну что ты им скажешь? Что будто бы не знал ничего? Что, мол, ни ухом, ни рылом не ведал, что творилось во взводе? Да кого же ты этим бредом обманешь? Кто тебе поверит? Какой дурак? И ты сам, черт тебя дери, это отлично знаешь. А что до вины, так виноват ты никак не меньше моего. Одной веревочкой мы повязаны. Одной. И гореть вместе будем. Это точно.