Театр мира. История картографии - Томас Рейнертсен Берг

Первую собственную карту Меркатор сделал по заказу одного коллекционера карт, лютеранина, которому хотелось повесить у себя на стене большую карту Святой земли – Terrae sanctae, – карту безупречную, точную, изящную, какую только можно было получить на современных печатных формах из меди.

Карта Святой земли, помещенная в книге Лукаса Брандиса, опубликованной в 1475 году в немецком Любеке, стала первой печатной картой современного типа. Современного в том смысле, что она основывалась на свидетельствах очевидцев, а не только на античных и библейских источниках. В частности, Брандис во время работы над картой читал Descriptio terrae sanctae (Описание Святой земли) немецкого монаха Бурхарда Сионского, паломника, путешествовавшего в тех краях с 1274 по 1284 годы.

Нидерландские читатели Библии во времена Меркатора были знакомы с картой из лютеранской Библии, издававшейся в Антверпене с 1526 года. Эту карту начертил Лукас Кранах, друг Мартина Лютера, ее главный мотив – исход израильтян из Египта в Святую землю. Карта шла вразрез с католической традицией, в которой отдельные библейские сюжеты служили лишь иллюстрациями к тексту. Лютеранам карта нравилась, потому что исход израильтян символизировал переход от рабства к свободе, от невежества к богопознанию, Египет же для них олицетворял коррумпированную папскую церковь, от которой они стремились освободиться.

Эту карту Майлс Ковердейл заимствовал для своей «английской Библии» – той самой, чьим изданием занимался отец Абрахама, Леонард, за что и вынужден был бежать из Антверпена, спасаясь от инквизиции.

Меркатор вырос на карте Кранаха. Кроме того, он приобрел карту Святой земли, составленную Якобом Циглером. Позднее он писал: «Карту Палестины и путь евреев из Египта через каменистые земли Аравии мы рисовали по Циглеру, самому скрупулезному картографу этих мест». И хотя Меркатор не вполне был доволен своей картой, она всё же значительно лучше карты Циглера, так и оставшейся незавершенной.

Карта Вальдземюллера 1507 года, выкупленная в 2001 году за десять миллионов долларов для Библиотеки Конгресса США как «свидетельство о рождении» Америки. Это первая карта, на которой новооткрытые земли на западе названы «Америкой». Тем не менее споры о том, отдельный ли это континент или восточная часть Азии, продолжались еще несколько лет и после того, как Вальдземюллер составил свою карту.

В 1538 году Меркатор определился с делом всей своей жизни. Он набросал карту мира, а поверх нее надписал: «Это – части света в общих чертах, затем последуют карты каждой из этих частей». Коротко, но ясно: карта мира, дающая общее представление о мире, должна быть дополнена более подробными картами отдельных регионов. Меркатор, которому исполнилось двадцать шесть лет, решил посвятить свою жизнь исследованию и описанию мира посредством карт. Он не бывал в море и не видел гор – и никогда не увидит, потому что прославленный географ ни разу не уезжал из родного города дальше Франкфурта. Его миром была Фландрия с ее полями, каналами и церковными шпилями, именно ее он и показал на карте в первую очередь.

Фландрия же была охвачена восстанием. В 1537 году ее столица – Гент – отказалась платить военный налог, введенный испанским королем, воевавшим против Франции. Горожане взялись за оружие и забаррикадировали ворота, часть городских властей бежала, город готовился к масштабным празднествам в честь славной истории Гента[79]. К этому событию некто Пьер ван дер Беке составил карту Фландрии, проникнутую откровенно националистическими настроениями. Это необходимо, писал он, потому что «до сих пор у нас нет ни одного описания, отражающего положение, в котором оказалась наша страна». Карта подчеркивала стратегическое значение Фландрии, находящейся между Брюсселем и морем, и была испещрена судоходными каналами, украшенными множеством каравелл и галер с флагами всех стран, ведущих здесь торговлю. Карл V, узнавший о празднествах, отправил из Испании двух гонцов, сообщивших, что он намерен посетить Гент.

Испанский король был неравнодушен к географии и мог видеть карту ван дер Беке. Пьер де Кейзер, напечатавший эту карту, предпочел не рисковать, посчитав, что его дела и сама жизнь будут в большей безопасности, если он как можно скорее опубликует карту, на которой Фландрия вновь предстанет лояльной провинцией. Согласившийся с ним Меркатор (равно как и многие купцы, картографы и брюссельские власти) тут же взялся за работу. На его карте флаги не развивались, вверху и внизу ее украшали портреты властителей Фландрии до Карла V, карту также отличало весьма экстравагантное посвящение королю.

Неизвестно, увидел ли король карту Меркатора. Но Гентом он был недоволен. Он явился со свитой, которой потребовалось пять часов на то, чтобы пройти через городские ворота[80]. Тринадцать вожаков повстанцев обезглавили. Судей, советников, по шесть представителей от каждой гильдии и пятьдесят знатных горожан заставили пройти босиком, в черной одежде, с петлей на шее от здания суда до крепости, где на коленях они просили у короля прощения. Гент потерял все политические свободы. Целый квартал был стерт с лица земли ради строительства новой крепости. Наконец, король забрал с собой и большой городской колокол. Славный Гент, который ван дер Беке изобразил на своей карте, был разорен.

Меркатор продолжал трудиться над картами различных областей мира. До него никто не публиковал современные региональные карты, ибо мир теперь был значительно больше, чем представлялся Птолемею, и работа картографа отнимала много времени. А его у Меркатора не было. Ему постоянно приходилось браться за новые заказы, чтобы прокормить растущую семью. Его жена Барбара растила двух дочек и двух сыновей, в 1541 году на свет появился еще один ребенок (всего же их будет семеро), и Меркатор с утра до ночи вынужден был крутиться. Когда какой-нибудь важный чиновник просил его сделать новый глобус, а издатель – написать книгу об изготовлении карт с печатных форм, он никому не отказывал, а карты откладывал на потом. В 1543 году его обвинили в заигрывании с протестантизмом и заключили на семь месяцев в темницу. Дом его тем временем обыскивала инквизиция, но ничего не нашла[81]. В 1552 году он уехал за Рейн, в немецкий городок Дуйсбург, и здесь наконец-то закончил карту Европы, над которой трудился четырнадцать лет.

Рисуя Северную Европу, он в последний раз обратился к карте Циглера, сопоставив ее с Carta marina Олафа Магнуса и нидерландскими морскими картами, которые, по его мнению, передавали точнее, чем карта Олафа, очертания норвежского побережья. Карта Европы, писал один известный гуманист того времени, «удостоилась больше похвал от ученых ближних и дальних стран, чем любое другое известное географическое исследование», и Меркатор понял, что ему наконец удалось создать то, на чем можно заработать.

В приподнятом настроении он отправился вверх по реке на Франкфуртскую ярмарку, где и встретил двадцативосьмилетнего художника-иллюминатора карт из Антверпена – сероглазого, с пшеничными волосами и небывалой идеей поместить весь мир под одной обложкой.

В 1554 году один из друзей Ортелия, Ян Радермахер, устроился