Театр мира. История картографии - Томас Рейнертсен Берг

Томас Рейнертсен Берг

Театр мира. История картографии

Copyright © 2018 by Forlaget Press. Published in agreement with NORTHERN STORIES. (All rights reserved)

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2023

Фредрику и Эрленду – с надеждой,

что вы сумеете повидать мир

Предисловие

Мир как сцена

Осло,

Норвегия

59º56’38” с. ш.

10º44’0” в. д.

На титульном листе и предыдущем развороте – карта мира из книги Абрахама Ортелия Театр мира (1570).

Люди могли видеть мир с высоты птичьего полета задолго до того, как научились летать. Еще в доисторические времена мы начали рисовать вид сверху, чтобы лучше ориентироваться в окружающем нас пространстве. Самые ранние свидетельства этой потребности – наскальные изображения домов и полей. Но лишь в наше время, а именно одним декабрьским вечером 1968 года, мы узнали, как наш мир выглядит на самом деле. В этот день три астронавта облетели на корабле «Аполлон-8» вокруг Луны и стали первыми в истории человечества, кто увидел всю Землю целиком. «Это восход Земли. Господи, как же красиво! <…> Скорей дай мне катушку с цветной пленкой», – сказал Уильям Андерс и сделал снимок восходящего земного шара, прекрасного, одинокого и хрупкого, парящего в бесконечном космосе.

Аполлоном звали греческого бога, который каждый день пересекал небо, увлекая за собой солнце. Когда фламандский картограф Абрахам Ортелий в 1570 году, почти за четыреста лет до полета «Аполлона-8» вокруг Луны, выпустил первый в истории современности всемирный атлас, один из его друзей написал в его честь стихотворение. В этом стихотворении Ортелий удостоился восседать рядом с богом и обозревать весь мир: «Ортелий, которому светлоликий Аполлон позволил нестись высоко в небесах, рядом с собой в своей колеснице, влекомой четверкой коней, дабы сушу и воды, ее объявшие, зреть».

Созданный Ортелием атлас начинается с карты мира, обрамленной, словно занавесом, облаками. На ней мы читаем названия: Noruegia, Bergen, Suedia, Aegyptus, Manicongo, Iapan, Brasil, Chile и Noua Francia. Автор озаглавил свою книгу Theatrum orbis terrarum (Театр мира)[1], потому что считал, что благодаря картам мир разыгрывается перед нашими глазами, как театральное действо.

Во времена Ортелия сравнивать мир с театром было обычным делом. Спустя год после выхода атласа появилась пьеса английского драматурга Ричарда Эдвардса, вложившего в уста своего персонажа слова: «Этот мир подобен сцене, на которой многие играют свои роли»[2]. Эта формулировка так понравилась Шекспиру, что он использовал ее в своей комедии Как вам это понравится: «Мир – театр; В нем женщины, мужчины, все – актеры; У каждого есть вход и выход свой»[3]. Кстати, Шекспир и театр свой назвал «Глобусом».

Ортелий не был собственно картографом. Он не был и астрономом, географом, инженером, землемером или математиком, и вообще не получил никакого формального образования. Однако о картах он знал достаточно, чтобы отличать хорошие от плохих. Кроме того, у него были высокие требования к качеству, основательности и стилю – и многочисленные друзья и знакомые, которые либо рисовали карты сами, либо знали тех, кто этим занимался профессионально. Поэтому ему удалось собрать внушительную коллекцию карт и составить первый всемирный атлас.

Работа над книгой, которую вы держите в руках, отчасти напоминала работу Ортелия над атласом. Я основывался на том, что другие сделали до меня: проштудировал множество книг, статей и фильмов, чтобы узнать самое важное и самое интересное, и на этом пути мне постоянно приходилось принимать решения. Ни одна карта не может отобразить весь мир, и ни одна книга не может полностью вместить в себя историю картографии, потому что история создания карт – это история развития человеческого общества. Карты имеют политическое, экономическое, религиозное, бытовое, военное и организационное значение, и потому некоторые решения давались мне особенно трудно – тем труднее, чем ближе к нашему времени, поскольку сегодня едва ли существует область жизни, не связанная с вопросами картографии.

Создание карт всегда сопровождалось принятием решений, основанных на базовых ценностях, определявших, что именно должно быть включено в карту. Любая карта дает нам сведения отнюдь не только о географии. Мы видим разительные отличия между картой города Теночтитлана, созданной ацтеками в 1540 году, где отмечены лишь имена правителей городских районов, и атласом Норвегии, вышедшим в издательстве «Каппелен» в 1963 году, составители которого решили из уважения «лучше включить в атлас слишком много названий, чем слишком мало». Карта ацтеков отражает строгую классовую иерархию их общества, атлас Норвегии – яркий пример того, что в эпоху расцвета социал-демократии внимания достоин каждый. Обе карты несут на себе отпечаток ценностей своего времени.

Разумеется, и я не мог избежать этого, работая над книгой. Я последовательно отдавал предпочтение истории создания карт своего – северного – уголка мира. Не потому, что скандинавы играют в истории картографии более важную роль, нежели американцы, арабы, британцы, французы, греки, итальянцы, китайцы или нидерландцы, а потому, что для большинства из нас интереснее всего собственная история. Кроме того, история карт Норвегии и Скандинавии до сих пор мало изучена, хотя и составляет важную часть истории скандинавских стран. Существенно и то, что, рассматривая общую историю картографии под «скандинавским» углом, мы видим ее в ином ракурсе, чем увидели бы, рассказывая о ней в контексте всего мира. Я, как мог, старался показать, каким образом большая история, которая сообщает (очень скупо) об улучшении карт, новых методах, новых измерительных инструментах и более глубоком понимании всех областей применения карты, влияет на нашу локальную историю. Я надеюсь, что тем самым мне удалось осветить и малоизученную страницу модернизации Норвегии, а именно: как постоянное совершенствование карт способствовало развитию норвежской промышленности, политики и общества.

Американский картограф Уолдо Рудольф Тоблер в 1969 году сформулировал так называемый первый закон географии: «Всё связано со всем, но близкие вещи связаны теснее, чем дальние». Когда мы видим новую карту, то первым делом стараемся отыскать на ней свою родину. «Вероятно, некоторые станут искать в этом театре изображение родной местности (поскольку все любят свою родину и хотят видеть ее наряду со всем остальным)», – писал Абрахам Ортелий в предисловии к своему атласу, так что это явление далеко не новое.

И тем не менее, отыскав свою родину, многие продолжают водить по карте взглядом и пальцем, останавливаясь на таких местах, как Такоради, Тимбукту и Тринкомали, маршрут Восточного экспресса и Шелкового пути, линия Западного фронта или границы Римской империи, и ощущают трепет от осознания того, что мы – столь же обыкновенная, сколь и экзотичная часть этого мира, как и всё прочее.

Дальность и близость относительны. Из космоса весь земной шар воспринимается как родина человечества. «Мы проделали весь этот путь, чтобы исследовать Луну, но самое главное из наших открытий – Земля», – сказал астронавт Уильям Андерс.

Я хотел бы поблагодарить за помощь в работе над книгой многих. Во-первых, моего редактора Трюгве