Спасите наши души! - Сергей Зверев

Глава 11

Утреннее солнце висело над морем. Свежий ветер бодрил. Катя и Саблин стояли у борта. Зиганиди внизу возился с мотором надувной лодки, которой предполагалось доставить больного на борт плавучего госпиталя. Вернее будет сказать, что Зиганиди делал вид, будто возится с мотором. Двигатель был абсолютно исправен. Но тем не менее Николай снял с него кожух и пытался запустить, дергая за пусковой тросик. На короткое время двигатель оживал, делал несколько оборотов и глох. А почему бы ему и не заглохнуть, если Николай до половины перекрыл краник на бензопроводе?

К такой уловке пришлось прибегнуть, чтобы дождаться отплытия Грифитса. Оператор с журналисткой были уже на борту яхты, готовились к отплытию.

— И куда это они собрались — без камеры, без штатива? — тихо проговорила Катя, посматривая на покачивающуюся на волнах яхту.

Кэт уже устроилась на носу, сняла через голову платье, опустилась на закрепленный лежак.

— Мало ли чего людям понадобилось? Может, на шопинг отправляются, — пожал плечами Виталий. — Боюсь, день пройдет зря. Эта журналистка явно не в курсе некоторых дел своего дружка, при ней он светиться по полной программе не станет.

— Я же говорила вам, товарищ каплей, доверьте Грифитса мне, тогда его подруги рядом и близко не окажется во внерабочее время.

— Был бы он просто оператором, я бы не возражал. Но у него подготовка не сильно отличается от нашей. Я не собираюсь тобой рисковать. Это серьезный противник.

— Возятся, возятся, — косилась на загорающую на носу яхты журналистку Сабурова, — а нам жди. Зиганиди, как последний дурак, мотор гоняет. Еще немного, и нам предложат другую моторку.

— Если что, то выйдем раньше яхты, в море их дождемся. Не переживай, Катя, хотя и я понимаю твое нетерпение.

Наконец Грифитс поднял треугольный парус. Яхта изящно легла в галс. Саблин тронул Катю за руку.

— Пошли.

Никто особо не обращал на новичков внимания. У всех хватало своих дел. К тому же после вчерашней вечеринки на работу заступила смена тех, кто прогулял половину ночи, а потому сил хватало лишь на выполнение непосредственных обязанностей.

Парус яхты уже белел почти у самого горизонта, когда Саблин с Сабуровой спустились в лодку.

— Ты мотор не испортил? — с улыбкой поинтересовался Виталий.

— Еще б немного, и это случилось бы. — Зиганиди поставил кожух на место, закрутил «барашки», плотно прижимая его к корпусу.

Вода вспенилась за кормой, мощный водомет погнал струю. Моторка, подпрыгивая на волнах, понеслась прочь от плавучего госпиталя. Солнце начинало припекать, Саблин сбросил майку, подставив ветру обнаженный торс. Он напряженно всматривался в воду, ведь морские мины могло вынести и в эти квадраты. Треугольный парус приближался. Виталий прикинул направление движения яхты.

— В Латакию курс держат, — уверенно определил он. — Больше некуда. Не оставит же он яхту у дикого побережья. А в яхт-клубе причал есть и охрана.

Если ты за кем-то следишь, то лучший выход держаться впереди объекта слежения. Тогда все подозрения с тебя снимаются. Объект обращает свою подозрительность на тех, кто движется позади него. Зиганиди прибавил газу. Вскорости моторка поравнялась с яхтой. Кэтрин уже успела сбросить верхнюю часть купальника и загорала топлес. Джон умело управлялся с парусом, шел против ветра. Журналистка, скрестившая было на груди руки, убедившись, что в моторке не арабы, а свои — европейцы, развела их и, сев на топчане, помахала ладонью.

— Далеко собрались?! — крикнула Катя.

— Есть пара дел! — прокричал в ответ Грифитс.

— А мы — больного забрать!

— Счастливо!

— И вам того же!

Абсолютно необязательный разговор, какой случается при встрече малознакомых людей, но он был необходим, чтобы зарисоваться перед Грифитсом, рассеять его подозрения. Раз подошли поближе, значит, не прячутся, не следят. Зиганиди махнул рукой и взял курс на Латакию.

— Значит, так, — принялся отдавать распоряжения Боцман. — Высаживаете меня в порту, а сами плывете за больным. Потом до плавучего госпиталя я доберусь сам. Только постарайтесь, чтобы ваша поездка прошла без «приключений».

— Мы и в прошлый раз старались, — усмехнулась Катя.

На горизонте уже белели дома портового города. Позади моторки вдалеке белел парус отставшей яхты. Лодка ткнулась носом в стенку.

— До встречи, — бросил Саблин и перепрыгнул на металлический помост.

— Удачи, — пожелала Катя.

Моторка развернулась и пошла вдоль берега, оставляя за собой белопенный след. В порту царило оживление. Утром в него вошел сухогруз с гуманитарной помощью, и теперь ее сгружали на берег. Продовольствие, палатки, медикаменты, одежду принимали полевые командиры и представители временной администрации, созданной повстанцами. Виталий всмотрелся в их лица, узнал Адана Синхариба, портрет которого отыскала для него в Интернете Сабурова. Тут же крутился и Ахмад Аль-Салих. Его Виталий видел в просмотренных записях Грифитса. Чувствовалось, что полевые командиры не слишком «дружны». Впрочем, это касалось и других деятелей. Когда появляется предмет дележки, то о теплых отношениях и общем деле обычно забывают. Синхариб и Аль-Салих не могли поделить два поддона с мукой. Адан эмоционально, как все восточные люди, доказывал свои права на стратегически важный продукт, но Аль-Салих, заручившись поддержкой еще одного полевого командира и, объединив усилия своих боевиков, просто внаглую стал перегружать мешки на свой грузовик. Синхариб даже схватился за пистолет, но глянул на часы и махнул рукой, мол, черт с вами, подавитесь.

Саблин не сомневался, что гуманитарка, оказавшаяся в руках повстанцев, вряд ли напрямую попадает тем, кому она предназначается, — в руки обездоленным, разоренным войной людям. Нет, конечно, кое-что перепадет и им, но уже в виде платы за услуги, за лояльность. Остальное будет элементарно продано. В этом плане Сирия не являлась исключением. Всегда и повсюду найдутся люди, готовые погреть руки на чужой беде. Чиновники — это особая порода. Кто бы их ни назначал, со временем они забывают, что обязаны думать не столько о собственном благополучии, сколько о судьбах людей.

Виталий достал из сумки бинокль, глянул в него на приближающуюся яхту, сомнений не оставалось: судно направлялось к яхт-клубу. Следовало вновь действовать на опережение.

Саблин вышел на улицу. У небольшого желтого киоска за деревянным столиком расположились двое арабов и играли в кости. Судя по возрасту и отношениям, они, скорее всего, были братьями — старшим и младшим. Рядом на тротуаре рядком стояли добитые скутеры с латаными-перелатаными сиденьями и ржавые мопеды. Весьма популярные и бюджетные средства передвижения в здешних краях. Машина в теплых странах излишняя роскошь, если отправляешься в путешествие один и без солидного багажа. Климат позволяет круглый год ездить на двух колесах с рюкзачком за плечами.

Завидев европейца, присматривающегося к скутерам, арабы забросили игру в кости.

— Мистер хочет взять скутер напрокат? — елейным голосом поинтересовался старший брат.

— Но мне нужно, чтобы тот ездил, — уточнил Саблин.

— Вся техника на ходу, гарантирую, — обиделся араб.

— Сомнительно, — прищурился каплей.

Младший брат привычно завел добитый скутер и проехался на нем круг.

— Убедились, что мы не обманываем?

— Сколько стоит удовольствие взять у вас скутер на один день? — спросил Виталий.

Арабы переглянулись. По традиции в подобных заведениях, как, кстати, и в большинстве лавок, твердого прейскуранта не существует, принято торговаться. Старший брат закатил глаза к небу, пошевелил губами, словно молился, чтобы иностранец сразу согласился с предложением, и заломил несусветную цену.

— За эти деньги я могу целый день на такси кататься, — тут же умерил аппетиты прокатчиков Виталий и предложил цену в два раза меньшую. Не успели арабы продолжить торг, как он добавил: — И при мне нальете полный бак бензина. А то, знаю вас, топлива хватит лишь до угла доехать, а там придется катить вашу чудо-технику самому.

— Это же работать себе в убыток, — возмутился старший брат.

— Не хотите, пройду квартал, возьму скутер у ваших конкурентов. Они согласятся на предложенную мной цену с песнями и плясками. А вы сидите себе тут и играйте в кости.

Виталий только обозначил движение, чтобы уйти, как братья тут же засуетились, забегали вокруг него. Притащили из киоска канистру, залили топливо в бак, где до этого хорошо, если плескался стакан бензина.

— Можете ехать, — получив деньги и залог за скутер, заулыбался старший брат.

— Мне еще шлем нужен, — напомнил Виталий.

Арабы посмотрели на него как на сумасшедшего. В Латакии и в мирное время все ездили без шлемов, а все правила дорожного движения сводились к одному постулату — преимущество имеет то транспортное средство, которое больше и прочнее. Теперь даже полиции в городе нет, а боевикам абсолютно наплевать, есть у мотоциклиста на голове шлем или нет.