Диалоги пениса - Поль Авиньон

– И да… и нет! Я знаю теперь, что делается технически, но… Я не знаю, как делать и что искать.

– По-прежнему торопимся, да? Подчинить себе пять центров, означает глубже познать и лучше прочувствовать собственное эго. Однако высшая цель – выйти за его пределы. Чем более устраняется эго, тем праведнее становятся наши поступки и яснее – наши мысли. Эго, конечно же, защищается и, естественно, противостоит пробуждению, готовому его устранить.

Марсьяль машинально играет с камушками, стараясь усвоить эту мысль. Взгляд его падает на единственный в этой комнате предмет мебели и на стоящий на нем портрет.

– Это Элен?

– Да. Злые языки уверяют, будто Энди Уорхол не умел рисовать. Неправда, и вот тому доказательство!

– Это работа Уорхола?

– Тогда снимался один из его фильмов. Кажется, фильм Сон. В Нью-Йорке, то ли в 1962, то ли в 1963 году, не помню. Оба мы были участниками «Механики искусства», проходившей в Университете. Элен, конечно, тоже там была. Он пригласил нас на прием, устроенный им по поводу первого просмотра его фильма.

– А где же подпись?

– Я попросил, чтобы он не подписывал.

– Почему? Сейчас такой рисунок стоил бы кучу денег!

– Именно из этих соображений. Мне хотелось хранить не рисунок Уорхола, а портрет Элен. Предпочитаю счастье удовольствию.

– Какое между ними различие?

– Прежде всего, продолжительность. Удовольствие – это краткий миг. Мое эго испытало бы удовольствие от владения рисунком Уорхола. Счастье длится дольше. Счастье – это видеть Элен каждый день. И к тому же активизируются различные центры. Удовольствие первично, оно приводит в действие двигательный и сексуальный центры. Счастье сложно и многогранно, оно воздействует на эмоциональный и интеллектуальный центры.

– Сдается мне, в гостиничных номерах ты активизировал и двигательный, и сексуальный свои центры, я не прав? Ты ведь с ней спал, а не практиковал дзадзэн!

– Верно. Для нас это был дополнительный способ соединения. После наших занятий любовью все проведенные вместе дни казались яркими, будто раскрашенными некой божественной кистью. В тот период в Нью-Йорке, когда был сделан этот портрет, я бродил по улицам Бруклина, освещенным и красочным. А в реальности они считаются одними из самых грязных и тусклых улиц мира. Все люди, встречавшиеся мне по дороге, казались самыми близкими моими знакомыми! Во вселенной из кирпича и бетона мне виделись лишь деревья и цветы, а малейшее переживание трогало меня до слез. Я ощущал себя частью огромного замысла, бывшего запредельнее меня, запредельнее всех нас. Это был совершенный замысел совершенного существа!

– Бога?

– Что-то в этом роде, да…

– Того самого Бога, который сказал: «Не прелюбодействуй» ?

– Ах, ты о мстительном Боге Моисея! «Не желай жены ближнего твоего» , ни дома его, ни осла его, и так далее. Вот видишь, в отдельных местах Библии женщины включены в некий каталог… Но он же и Бог Евангелия, прощающий людям их грехи.

Смутная улыбка мелькает на губах Роже, перед его глазами проплывают воспоминания.

– Элен была католичка. И носила золотой крестик, свисавший между ее грудей. Мы занимались любовью, ей нравилось садиться на меня сверху и самой направлять волны наслаждения, целуя меня, она нагибалась, ее крестик падал мне в рот. И мы играли с ним языком. Если Бог существует, он не должен осуждать наши игры. В них нет никакой похоти, одна всепоглощающая любовь между двумя существами, распространяющая свои лучи на остальной мир.

– Но физическая любовь бывает такой грязной! И вообще, все эти… Сперма, и прочее…

– Сперма не грязная! Ничто не грязно само по себе! Вещи существуют как данность. А остальное – не более, чем создание твоего интеллекта. Знаешь, тогда я даже принял решение – никогда не изливать семя и никогда не доводить свое наслаждение до конца. В тот момент этим способом я давал Элен понять, сколь она драгоценна для меня. И это доводило ее до безумия. И, быть может, самому мне казалось, что этим я как бы меньше изменяю Розе?…

– Ты умеешь делать такое? Удерживать собственную эякуляцию?

– В то время мне это стоило большого труда, но все-таки удавалось. Я уже немного разбирался в йоге. Позднее я понял – это свидетельствовало о том, что я уже был готов к дао.

– Дао?

– Это означает «путь». Одна из основных категорий древнекитайской философии, закономерность всего сущего, его порождающее и организующее начало, воплощение единства мира. Вот, послушай, как об этом написано:

«Да, это высшее и бесконечное Дао.Творец себя самого, действует ради недеяния,Конец и начало всех лет.Рождено раньше Неба и раньше Земли,Молчаливо охватывает целостность времени,Беспрерывно проходит через непрерывность эпох.На Западе оно просветило великого Учителя Кун,А на Востоке оно обратило Золотого Человека.Служит образцом для ста царей,Передается мудрецами из поколения в поколение,Прародитель всех учений,И тайна, превосходящая все тайны…»

– Кто такой Золотой Человек? И что это за Учитель Кун?

– Золотой Человек – это Будда. Так считается в буддизме – индийском, китайском, японском или тибетском. Идейные споры служителей культа совершенно лишены смысла! Для евреев Христос – не Мессия. Для христиан, протестанты – еретики. Для мусульман, единственный достойный пророк – Магомет. Нелепые ссоры священников, увы – лишь поводы для войн! Учитель Кун, по-китайски Кун-цзы – это Конфуций. Он бродил по измученному и раздробленному Китаю, поделенному между воюющими правителями, и каждому из них предлагал свою помощь, но никто не последовал его советам всерьез. Впоследствии, однако, ученикам удалось собрать его наставления и основать единый Китай.

– Какая связь между дао и умением не доводить свое наслаждение до конца?

– Дао различает два величайших порядка вещей. Инь – теневой склон горы, ночь, Луна, влага, ожидание. Это женское начало. И ян – светлый склон горы, день, Солнце, тепло, действие. Это мужское начало. Равновесие между инь и ян суть равновесие мира. И именно сексуальное соединение мужчины и женщины является священнодействием, восстанавливающим на миг гармонию вселенной. Семяизвержение символизирует преобладание действия над ожиданием, оно нарушает равновесие. Женщина получает избыток ян, столько же энергии теряет мужчина, переполняясь инь. Если не изливать семя, этот миг равновесия можно продлить.

– И надолго?

– На целые часы напролет. Порой мы оставались в таком состоянии всю ночь. Бедра наши приспосабливались к неторопливому спокойному ритму бортовой качки корабля, стоящего на якоре в тихой бухте. Элен получала удовольствие столько раз, сколько ей хотелось. Мы, в определенном смысле, двигались синхронно с ритмами космоса.

– Но… А как же ты?

– Знаю, такое нелегко понять. Напоминает достижение первого результата от мастурбации. Прежде, ты прикасался к своему половому органу тысячу раз, но при этом ничего не происходило. Младенцы и маленькие дети делают это беспрерывно. И вдруг в один прекрасный день ты продолжаешь делать то же самое – и свершается чудо: ты открываешь для себя наслаждение извергать семя. Твое тело к этому мигу уже подготовлено. В моем же случае происходит нечто подобное, только наоборот. Ты уже знаешь, что твое тело способно на семяизвержение, но вдруг, в один прекрасный день, этого не делаешь. И это знак, что душа твоя подготовлена. Ты ощущаешь себя безмятежным, уверенным в себе, в тебе исключительно много энергии, гораздо больше, чем если бы ты испытал «оргазм», описанный сексологами. Кстати, именно под таким углом зрения рассматривали половой акт китайцы. Каждый старался помочь партнеру захватить в плен энергию противоположного начала. Женщины стремились доставлять мужчинам удовольствие, а мужчины – придерживать при себе семя, полагая, что это обеспечит им долголетие.

– Ты веришь, что долголетием своим обязан такому приему?

– Пусть толпы ученых мужей рассмеются мне в глаза – я в этом глубоко убежден. У меня, по существу, нет никаких доказательств этого. В любом случае, речь идет об эпифеномене – употребим слово из их же лексикона. Впрочем, не этого я искал с Элен. В тот период я еще об этом не знал.

– Но сперма… надо же ее все-таки куда-то девать?

– Конечно, древние китайцы советовали двадцатилетнему мужчине изливать семя один раз в неделю, тридцатилетнему – один раз в десять дней, и так далее.

– А в твоем возрасте?

– О! Один раз в шесть месяцев… Этого более, чем достаточно.

– И… Как, ты… Ты еще занимаешься любовью?

– Ну да! Тебя это тебя удивляет? Чувствую, в воздухе витает следующий вопрос, относительно возраста моих партнерш.