Магия чувств - Сюзанна Маккарти

Она подняла на него глаза, моргая, чтобы сквозь слезы разглядеть его лицо.

— Ты серьезно? — недоверчиво спросила она.

— Конечно. Я собираюсь заменить старую мрачную мебель чем-нибудь более современным и ярким под стать этой картине. И ковер тоже. Это придаст нашей компании совсем другой облик.

— «Ден Ауден» превращается в Диснейленд, — тихо засмеялась она.

— А почему бы и нет? — Он тоже засмеялся и, подняв ее, закружил в воздухе. — Кому охота быть старомодным занудой.

— Тебе в самом деле понравилось? — взволнованно осведомилась она. Мне показалось, ты был чем-то недоволен.

Он опустил ее на пол и серьезно посмотрел ей в глаза.

— Меня разозлил твой отец, — произнес он. — Пусть даже роспись ему не понравилась, зачем было так тебя критиковать, да еще в присутствии посторонних.

— Поэтому я и не хотела, чтобы он ее увидел, — объяснила она. Особенно до тех пор, пока я ее не закончу. Ему никогда не нравилась ни одна из моих работ. Даже когда на втором курсе я за свою работу получила приз, он не нашел ничего лучшего, кроме как съехидничать: дескать, другого и не ждал от людей, которые душу продадут за груду кирпича.

— У тебя, бесспорно, есть талант, — мягко, но уверенно произнес Пит. И если твой отец его не видит, то только из-за собственной слепоты. Я жду не дождусь, когда ты закончишь роспись. Ты ведь ее закончишь?

Она приблизилась и обвила руками его шею:

— О конечно, раз это то, чего ты хочешь.

— Это то, чего я хочу. — И в подтверждение своих слов он запечатлел на ее губах долгий и нежный поцелуй.

Она прильнула к нему своим хрупким телом и тотчас сомлела в его объятиях, позабыв обо всем на свете. Его чувственный язык обследовал потаенные уголки ее рта, и она ощущала, как разгорается в нем желание и все требовательней становятся его прежде нежные, успокаивающие ласки.

Жарко разгоревшаяся кровь бурлила в ее жилах. Их губы неохотно разомкнулись. Они перевели дыхание. Руками он продолжал крепко прижимать ее к себе, слегка потирая подбородком щеку. Она думала сейчас только об одном и, приподнявшись на цыпочки, умоляюще, шепотом вымолвила ему в ухо:

— Возьми меня, Пит.

Довольно долго, казалось, он не мог решиться, и у нее сердце уже сжалось от боли. Неужели он откажет ей даже сейчас?

— Пожалуйста, — молила его она, поднимая на него затуманенные глаза.

Молча он подхватил ее на руки и понес к себе в спальню.

Сквозь муслиновые занавески сочился солнечный свет. Стены и пол были однотонно-кремовые, кровать на четырех столбиках из гладкой черной стали была покрыта толстым пледом темно-синего, красного и белого тонов — вполне во вкусе холодного и бескомпромиссного нрава хозяина. Когда он опустил Чарли на свое спальное ложе, она вновь почувствовала себя маленькой и беззащитной. Она сама напросилась к нему в постель, а теперь растерялась перед тем, что ее ожидало. Безусловно, она ему доверяла, но все же… Иногда он так непредсказуем.

Но опасаться или раздумывать было слишком поздно. Он лег рядом, и она тут же оказалась наполовину под ним; их губы слились в глубоком, страстном поцелуе. Теперь у нее не осталось сомнений, что ее просьба будет непременно исполнена. Она встретила его жадными объятиями, старательно хватая легкими воздух, лишь бы он не догадался о ее неопытности и не разочаровался в ней после всего, что она из себя перед ним строила.

Ох, как он ее целовал! Жаркие объятия, потрясающее мускулистое тело и головокружительный мужской запах — от этого можно было сойти с ума. Охваченная его страстным порывом, она даже не заметила, как он расстегнул дюжину пуговок на ее бумажной кофточке, пока не почувствовала его руку на своих обнаженных грудях.

— Опять без лифчика, — прорычал он ей в ухо, как будто она сделала это нарочно для него.

Ей открылась бездна новых ощущений, когда его длинные, ласковые пальцы обхватили ее изнывающие от желания груди и стали играть с нежными сморщенными бутончиками, приведя ее в такое неописуемое возбуждение, что она застонала, выгнувшись ему навстречу, вспоминая, как недавно трудился там его жадный рот.

Он ей улыбнулся. В его серых глазах, когда он наслаждался созерцанием ее обнаженных прелестей, вспыхивал голубой огонек.

— Они чудо, — тихо произнес он. — Маленькие и изящные, а соски точь-в-точь как спелая малина. Так и хочется съесть.

Склонив голову, он слегка укусил их своими сильными белоснежными зубами. Она взвизгнула от восторга.

— Ммм… как вкусно. Я готов съесть тебя целиком.

Слегка ее приподняв, он припал к ее телу и принялся нежно, страстно и жадно причмокивая, покусывать плечи и груди; она хохотала, откинув голову на подушку. Однако эта игра продолжалась недолго, и он опять прильнул губами к ее соскам, искушая их алчущим языком.

Ей все было ново в этих восхитительных ощущениях. Откинувшись на подушку, она взирала на него, немножко испуганная той силой, которую она пробудила в нем. Любопытно, был бы Пит более осторожен, зная, что для нее это в первый раз? Но если она скажет, не остановит ли его это? А она желала всей полноты ощущений, желала дать ему все, что можно, желала принадлежать ему целиком.

На нем до сих пор был серый деловой костюм. Напустив на себя искушенный вид, она низким, с хрипотцой голосом произнесла:

— Может, ты снимешь хотя бы галстук? Он глухо засмеялся и сел. Глаза его светились торжеством победителя. Одной рукой он развязал галстук; ей невольно вспомнилось, как он проделал это в вечер их первой встречи. Тогда ей показалось, что вслед за галстуком он может снять и все остальное. На этот раз она точно завороженная следила за тем, как, освободившись от пиджака, он принялся расстегивать пуговицы сорочки.

В колледже она не раз рисовала мужчин на уроках натуры, поэтому вид обнаженного мужского тела был ей знаком. На тех мужчин она смотрела беспристрастно. Для нее они представляли собой лишь отвлеченное сочетание линий и теней, которое с помощью карандаша она старалась перенести на бумагу. Теперь же сердце ее готово было выскочить наружу.

У него было очень красивое тело. Она знала все мускулы человека и их научные названия, однако, когда они заиграли под его золотистой кожей, во рту у нее пересохло. В нем было столько силы… Островок золотистых волос на его широкой груди переливался под солнечными лучами. Погрузив туда кончики пальцев, она ощутила тепло его тела и сильные удары сердца.

С улыбкой, свидетельствовавшей о его решительном намерении, он взялся за пояс брюк и расстегнул его. От неожиданно нахлынувшей волны смущения она закрыла глаза, чувствуя, что лицо ее заливается краской. Еще несколько движений, и вот он вновь в ее объятиях, и на нем уже ничего нет.