Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге - Юрий Жук

Сразу же после начала Февральской Смуты 1917 года А. С. Демидова в числе немногочисленной верной прислуги продолжала оставаться в Александровском Дворце, откуда вскоре переслала в Череповец своей сестре Елизавете кое-что из личных и носильных вещей, а также альбомы с фотографиями, которые до сих пор хранятся в личном архиве её внучатой племянницы Нины Алексеевны Демидовой.

А когда встал вопрос об отправке Царской Семьи в Великобританию, Анна Демидова сообщила своей сестре, что ни за что туда не поедет, а лишь проводит Её до Романова на Мурмане. Но этого не случилось. Романовы вместо берегов туманного Альбиона были сосланы в далекий сибирский город Тобольск.

Как и большинство слуг, А. С. Демидова была уволена со службы за упразднением Гофмаршальской Части на основании Приказа Народного Комиссара Имуществ В. А. Карелина от 15 января 1918 года с назначением ей постоянного пособия в сумме 150 рублей в год в соответствии с Отношением Административного Отдела НКИ Р.С.Ф.С.Р. за № 3485.

Первое упоминание в дневнике Государыни об А. С. Демидовой датируется днём отъезда Царской Семьи и Её верных слуг в Тобольск:

« Август 1, Вторник.

Поезд. (…)

10 ч[асов]. Череповец.

Мы 7, [187]Настенька, [188]Трина, [189]Валя, [190]Татищев, мистер Жильяр, Боткин, Туттел[ьберг], Нюта, [191]Шура, [192]Лиза, [193]Нагорн[ый], Чемодуров, Волков, Трупп.

Причём, весьма примечательно то, что первое упоминание это упоминание о А. С. Демидовой относится к тому времени, когда Царский поезд проезжал её родной город Череповец…

Днём позже начнёт делать записи в своём дневнике и А. С. Демидова, и эти записи впоследствии станут неоценимым свидетельством пребывания Царской Семьи в Тобольске:

«2-го Августа 1917 года.

Итак, наш отъезд состоялся. В понедельник 31-го шла усиленная укладка вещей (а я всё ещё надеялась, что наш отъезд – неизвестно куда – не состоится и будет отложен, хотя бы на несколько дней). В понедельник 31 июля в начале 12 часа ночи начали выносить сундуки вниз в круглый зал (туда же выносили людской багаж и кухонный). Красивый круглый зал напоминал таможню. Каждый должен был следить за своим багажом, чтобы ручной багаж не перепутали. В 12 ч. ночи все отъезжающие находились в зале и смотрели, как выносили багаж в сад через балкон, к которому вплотную подходили грузовики. О, ужас, шёл второй час, а багаж не уменьшался, и мы видели, что раньше 3-х часов не перенесут всего (а поезд должен отойти в час!). Наконец все перевезли, но тут стали говорить, что наш поезд не вышел ещё из Петербурга, и никто не знал почему. В 12 часов приехал Керенский с Михаилом Александровичем и через 10 минут уехал. Началось томление, все устали, ходили сонные как мухи, и никто ничего не понимал. Стали думать, что, пожалуй, сегодня отъезд не состоится. Захотели чай. Принесли чай и все накинулись на него с жадностью. Наконец по уголкам на креслах и на диванах многие задремали, и одна заснула и скатилась со стула.

В 5 часов утра 1-го августа приехали и объявили: “Можно ехать”. Мы поехали на Александровский вокзал вместо часа в 5 часов. Солнце взошло, но грустная картина была в минуту отъезда. На балконе стояли все люди и с выражением отчаяния провожали нас… Было четыре мотора, я ехала в последнем с Татьяной Николаевной, Марией Николаевной, Анастасией Николаевной и графиней Гендриковой. Когда мы уселись в поезд и тронулись, было без 10 минут 6 часов утра. Спать не хотелось больше, нервы были натянуты.

Не раздеваясь, я пролежала до 9 часов утра 1-го августа, вымылась и пошла в столовую в 9½, где застала Татищева. В час был завтрак с Хозяевами, за исключением Государыни и Алексея Николаевича. Он устал, не спавши до 6 часов. Очень вкусный стол (завтрак и обед делятся на 3 группы). В 5 часов чай в столовой, кто хочет. Выйти нам не разрешается, и на остановках нужно опускать шторы. В 7½ была остановка, и мы все пошли гулять; собирали голубицу, бруснику (она ещё не созрела). День был утомительно жаркий, даже в 8 часов вечера. Обедали в 8 часов и опять 11 человек (без Государыни и Алексея Николаевича). В 10 часов все улеглись, так как предыдущую ночь не спали.

Сегодня, 2-го августа, все уже знают, “куда” мы едем. Тяжело думать о том, куда нас везут. Пока в дороге, меньше думаешь о том, как будет дальше, но на душе тяжелее, как только вспомнишь, как ты далека от родственников и увидишь ли их опять и когда?! Я пять месяцев не видела ни разу сестры.

Мы проезжаем поля и леса; много заготовлено дров. Видели много выгоревшего и горящего лесу. Сегодня в 6 часов была остановка в поле, и все выходили гулять. Вошли в лес в сопровождении коменданта, его помощников и охраны, которая нас здорово охраняет с двух сторон. В 8 часов был обед – с тем же составом. (Очень хорошо и разнообразно кормят. Повара – китайцы, а подают армяне и один осетин.) Мы едем в международных вагонах – очень чистые и удобные.

Четверг, 3-го Августа.

Хорошо спала в первый раз после долгого времени. Последние две недели, когда узнала, что нас намереваются “куда-то” отправить, жила нервно, мало спала, волновалась неизвестностью, куда нас отправят. Это было тяжёлое время. Только уже дорогой мы узнали, что мы “на дальний север держим путь”, и как подумаешь только – “Тобольск”, сжимается сердце. Сегодня на одной из остановок (конечно, мы не выходили) кто-то на станции спросил нашего вагонного проводника: “Кто едет?” Проводник серьёзно ответил: “Американская миссия”, так как на поезде надпись – “Американская Миссия Красного Креста”. “А отчего же никто не показывается и не выходит из вагонов?” “А потому, что все очень больны, еле живы…”.

Выходили гулять в 6½ часов, шли вдоль реки Сылва – приток Камы. Красивый вид. Высокая скалистая возвышенность, покрытая густым лесом. Ходили час, прошли к обрыву. В 8½, после обеда, Боткин, Татищев, князь Долгоруков и я играли в вист.

Пятница, 4-го Августа.

Встала в 8 часов, пила кофе в столовой с Татищевым. Проехали станцию Кунгура. До завтрака читали у себя в купе. Завтракали в час. Едем весь день очень тихо, с большими остановками, чтобы приехать в Тюмень в 10 часов вечера. В 4 часа гуляли в поле. Какие бесконечные поля ржи, овса, пшеницы, ячменя; много уже сжато. Местами овёс очень низкий, чуть взошёл. Но хлебные поля тянутся на десятки вёрст. Приближаемся к Тюмени. Ползём почему-то. Стоим в поле без конца. Приехали в 11 часов 15 минут в пятницу вечером в Тюмень. Поезд подошёл вплотную к пристани на реке Туре, впадающей в Тобол, и мы из вагонов перешли на пароход, довольно примитивный. Никаких удобств. Первое впечатление самое безотрадное: особенно было тяжело, что для Хозяев ничего не было приготовлено. Все одинаково для всех. Жесткие диваны и ничего больше, даже графинов для воды нет ни в одной каюте. Каюты – довольно большие комнаты с двумя или одним диваном и весьма неудобным умывальником. Рассчитано на людей, не привыкших много умываться. Можно вымыть нос, но до шеи воды не донесёшь – мешает кран. Столовая и гостиная приличные. Освещение электрическое. У кого были своя подушка и плед, тот мог прилечь, а то – хоть сиди всю ночь. Прислуга на пароходе – простая женщина и мужичок. Начали переносить ручной багаж и стали устраивать постели. Я легла в 3 часа ночи. В это время переносили весь наш тяжёлый багаж. Мы отошли от Тюмени в 5 часов утра. Идём по реке Туре, которая впадает в Тобол.