Плицейская история - Роже Борниш

Он входит в зал на четверть часа раньше, но Бюиссон и Орсетти уже сидят там, за стойкой бара. Заметив его, мужчины спускаются с табуретов и идут к нему навстречу. Орсетти искренне рад возвращению друга и бывшего сокамерника. Он обнимает его и хлопает ладонью по спине с чисто корсиканским радушием, затем ему энергично пожимает руку улыбающийся Бюиссон.

— Рад видеть тебя, Итальянец, — говорит он, — ты в полном порядке.

Полледри готов прослезиться от счастья. До чего же он рад встрече с друзьями! Его тревога улетучилась, и сердце эткрыто для дружбы.

— Как Анриетта? — спрашивает Бюиссон, увлекая его к стойке бара.

— Прекрасно, не считая того, что ее очень расстроил мой внезапный отъезд, но что поделаешь? Работа есть работа. А ты как, Эмиль? Как у тебя на любовном фронте?

— О, у меня сейчас очень милая подружка из Бретани, — отвечает Бюиссон, который обычно бывает очень сдержан в отношении своей интимной жизни. — Я тебе ее как-нибудь представлю.

— Двадцатилетняя красотка, принесшая свою молодость в жертву старику, — шутит Орсетти.

Мужчины весело смеются, осушают фужеры с шампанским, заказывают следующие и непринужденно беседуют.

Перебравшись в укромный угол зала и заказав ужин, Бюиссон переходит к делу.

— У меня есть один план, — говорит он, — если он удастся, то можно будет спокойно отойти от дел и жить беззаботно до конца дней.

Он умолкает, так как к столу подходит официантка и подает курицу с рисом. Когда она удаляется, он продолжает:

— Нам потребуются люди, но пусть вас это не смущает: в накладе никто не останется. Я связался с Жирье и Жаком Верандо.

— Черт! — восклицает Полледри. — Речь идет о Банке Франции?

— Почти, — улыбаясь отвечает Эмиль. — Речь идет о Лионском кредитном банке, а точнее — о бронированном фургоне, в котором перевозится большая сумма денег. Жирье познакомился в кафе, неподалеку от банка, с двумя инкассаторами, расхваливавшими патрону систему безопасности нового фургона. Жирье сказал, что не верит им, и тогда они пригласили его к себе, чтобы продемонстрировать работу системы на месте. Пока нам не хватает еще нескольких деталей, но как только все будет уточнено, сразу переходим к действию. Я думаю, что это будет не позднее чем послезавтра.

— А полиция? — спрашивает Полледри.

— Можно не волноваться, — заверяет его Орсетти. — Вчера вечером я был в «Двух ступенях» и видел их там в полном сборе. Уверяю вас, что префектура полиции и Национальная безопасность потеряли оба следа: и Бюиссона, и Жирье.

Подошла официантка, и пока она убирала тарелки, мужчины молчали.

— Остается решить еще один вопрос, — говорит Бюиссон, заказав следующее блюдо. — Ты должен что-нибудь сделать для жены Пуассонье, как только получишь свою долю.

— Все что угодно, Эмиль! — поспешно заверяет Полледри, у которого при упоминании имени друга все внутри сжимается.

— Хорошо, Итальянец, — говорит Бюиссон, довольный произведенным эффектом. — Хорошо, ты возместишь этой несчастной женщине ущерб за свою… неловкость.

— Разумеется, Эмиль, разумеется. За глупость надо расплачиваться.

— Хорошо. У тебя есть немного денег при себе?

Полледри молча сует руку в карман пиджака, достает бумажник и вынимает из него банкноты.

— Сколько? — спрашивает Бюиссон.

— Почти двести тысяч.

— Хорошо, дай мне сто девяносто, я передам их завтра вдове. Оставь себе на вечер десять тысяч.

— Спасибо, Эмиль, — вздыхает Полледри, — но если понадобится еще, скажи мне.

Бюиссон отрицательно мотает головой:

— Нет, этого хватит, сумма вполне значительная. Глупость стоит дорого.

Они переходят к сыру. Осушив две бутылки бордо, они разомлели. Неожиданно Полледри спрашивает:

— А сколько мы можем заработать?

— Около тридцати миллионов каждый, причем в старых купюрах, одним словом, все преимущества. Правда, надо будет выделить долю Матье Нантийцу, но это немного.

— Тридцать миллионов! — мечтательно повторяет Полледри.

— Что ты с ними сделаешь? — спрашивает Орсетти.

— Не знаю, — говорит Полледри. — Может быть, мы с Анриеттой купим ферму, где-нибудь далеко… Стану крестьянином…

— И заведешь детей? — спрашивает Бюиссон.

— Нет, детей не надо. С ними слишком много хлопот.

Оплатив счет, Эмиль присоединяется на улице к друзьям.

— Куда идем? — спрашивает Орсетти, которому хочется продолжать кутить.

Бюиссон равнодушно пожимает плечами и смотрит на часы:

— Почти десять. Пройдемся немного пешком, а потом, если хотите, зайдем в бар на Елисейских Полях.

— У меня в полночь свидание, — предупреждает Полледри, — она работает на тротуаре, возле Ла-Мадлен.

— Стоящая?

— Еще бы! Профессионалка высшего класса.

— Но ты ведь можешь выпить с нами рюмочку? — спрашивает Орсетти, немного завидуя успехам приятеля.

— Хорошо, но я зайду только на пять минут.

Трое мужчин пересекают улицу Сен-Доминик и доходят до угла проезда Ландрье, в который сворачивает Бюиссон.

— Куда мы идем, Эмиль? — спрашивает удивленный Орсетти.

— На другом конце, на улице Юниверсите, один мой приятель содержит пикантное кабаре…

— Странно. В таком изысканном квартале?

— А почему бы и нет? Буржуа тоже люди: они пьют, танцуют, любят… Поскольку у Полледри мало времени, заглянем для начала туда, а затем продолжим без него…

Бюиссон спокойно ныряет в проезд; друзья следуют за ним.

Пройдя сто метров, они слышат позади автомобильный гудок, требующий освободить проезд. Орсетти поднимается на тротуар с правой стороны, Бюиссон хватает рукой Полледри и увлекает его на узкий тротуар слева. Машина уже почти поравнялась с ними.

Внезапно Бюиссон с чудовищной силой толкает Полледри вперед, и через секунду в его руке блестит кольт. Раздается выстрел. Тело Полледри тяжело оседает на тротуар. Стоя перед своей жертвой с вытянутой рукой, Бюиссон делает еще пять выстрелов. В обойме остается последняя пуля. Бюиссон не спеша наклоняется над трупом, переворачивает его на спину, нащупывает окровавленный рот, открывает его, вытягивает наружу язык Итальянца и снова стреляет.

— Мразь, — цедит Бюиссон сквозь зубы. — Больше ты не сможешь уже проворачивать дела на стороне без меня.

Он с яростью смотрит на кусок языка, прилипший к его пальцам, взмахивает рукой и стряхивает его на середину улицы. После этого он прячет оружие за пояс и садится в машину Жака Верандо, которая тотчас же отъезжает.

29

На следующий день, читая «Фигаро», Бюиссон с ужасом узнает, что Полледри с шестью пулями в теле был еще жив, когда дежурная полицейская машина перевезла его в госпиталь Бусико. Итальянцу оставалось жить еще два часа, показавшихся ему вечностью из-за неимоверных страданий. Перед смертью он открыл глаза и увидел перед собою лица двух полицейских, просивших его назвать имя убийцы. Но Полледри не мог говорить: его язык остался в проезде Ландрье.

На опознание его трупа у меня уходит не больше пяти минут. Протокол поручено вести Муссе, секретарю уголовной бригады. Он еще более тщеславен, чем я, и обожает видеть свое имя напечатанным в газетах. Я решаю воспользоваться его слабостью к дешевой популярности и звоню ему по телефону:

— Алло? Офицер полиции Муссе?

— Да.

— Это Робиш, репортер из «Вест-Франс».

— Очень приятно. Как ваши дела?

— Спасибо, прекрасно. Я звоню вам из Ренна. Я хотел бы уточнить кое-какие детали, относящиеся к сведению счетов в проезде Ландрье.

— Да, пожалуйста. Надеюсь, вы не забудете упомянуть обо мне…

— Разумеется.

— Очередной жертвой стал некий Полледри, Дезире Полледри, итальянец, бежавший с каторги, с острова Ре и разыскиваемый полицией за участие в вооруженном ограблении. Документы, обнаруженные при нем, оказались фальшивыми, выданными на имя Люсьена Сульти. Однако я моментально опознал его по отпечаткам пальцев.

Он выдерживает короткую паузу в ожидании моих поздравлений, и я не разочаровываю его:

— Браво! А кто его убил?

— Этого пока мы еще не знаем. Мой коллега инспектор Куршан только начал расследование. Очевидно, что речь идет о сведении счетов между бандитами, а значит, скорого результата ждать не приходится. Однако скажу между нами, что к этому вполне может быть причастен небезызвестный Эмиль Бюиссон. Надеюсь, вы помните об убийстве в автомобиле Мориса Ива? Я тогда долго допрашивал Шарме, и он сказал мне, что в тот день Бюиссон чуть не убил Полледри. Это все, что я могу вам сказать сегодня, но прошу ничего не писать о Бюиссоне, чтобы информацией не воспользовались наши конкуренты из Национальной безопасности.