Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события - Роберт Шиллер

Разумеется, экономисты знают о существовании нарративов, связанных с событиями, однако в своей деятельности они обычно исходят из убеждения, что нарративы по своей сути не более чем глупые измышления, которые следуют за осознанием смысла актуальных новостей о глубинных экономических факторах и процессах.

Согласно их предположениям, за действием этих глубинных экономических факторов стоят исключительно научные достижения в производственной сфере, открытие новых источников природных ресурсов или неожиданное истощение имеющихся, демографические изменения или экономические исследования, которые предоставляют новую информацию о том, каким образом государственные деятели могут оптимизировать существующие правила и нормы. Однако придерживаясь подобной точки зрения, можно упустить аспекты, которые, вероятно, являются основным двигателем экономических изменений.

Как мы узнали в Части I данной книги, экономические нарративы, окружающие соответствующие события, действуют весьма предсказуемо: они обладают «вирусной» популярностью, они предлагают определенные сценарии, которым человек должен следовать, они повторяют популярные идеи и процветают благодаря интересу людей. Так нарративы оказывают существенное влияние на общество и ход экономической деятельности.

Контролируемые эксперименты, проводимые вне рамок экономической науки, выявляют направление причинно-следственных связей

В некоторых случаях можно определить направление причинно-следственных связей, погрузившись в изучение экономической истории. Однако следует признать, что эксперименты, проводимые в контролируемых условиях, в областях, выходящих за пределы экономической науки, демонстрируют влияние нарративов на поведение людей.

Дженнифер Эдстон Эскала отмечала, что в области маркетинга принцип соотнесения с самим собой срабатывает в том случае, когда человек проводит параллель между рекламируемым продуктом и собственным опытом. Но действие этого принципа не всегда способно изменить покупательское поведение. В ходе проведенных контролируемых исследований Эскала сопоставила воздействие аналитического соотнесения с самим собой (объясняющее, почему именно тебе нужен данный продукт) и нарративного соотнесения и переноса (которые подразумевают наличие истории, которая заставит человека посмотреть на ситуацию глазами другого человека, используя местоимение «ты» вместо «я»). В результате Эскала пришла к выводу, что нарративный перенос гораздо эффективнее, особенно в тех случаях, когда аналитическая аргументация ценности продукта достаточно слабая (8).

Марсель Мэтчилл и его соавторы из журналистских кругов в поиске фактов, подтверждающих предположение о том, что зрители телевизионных новостей запоминают очень немногое из того, что слышат, показывали участникам контрольной группы свежий репортаж из телевизионной новостной программы на тему опасности загрязнения воздуха. Группе был также представлен репортаж на ту же тему в формате истории, один из героев которой, пекарь, имеющий проблемы со здоровьем, спровоцированные загрязнением воздуха, вступал в неравную борьбу со своим оппонентом, который получал прибыль от деятельности, вызывающей загрязнение окружающей среды. Как оказалось, вторая презентация запомнилась участникам лучше (9).

В образовательной сфере Скотт У. Маккуигган с соавторами выявили преимущества построения учебного процесса с учетом воздействия нарративов, способствующих повышению мотивации. Каждый из восьмиклассников, вошедших в экспериментальную группу, играл в компьютерную игру за юного Аликса, отец которого, согласно вымышленной истории, возглавлял команду ученых. Неизвестная тяжелая болезнь поразила некоторых из них, в том числе отца Аликса, и мальчик намерен выяснить ее причину. Игра включала в себя диалоги с другими героями. В ходе игры ученик узнает о микробиологии, бактериях, вирусах, грибках и паразитах. По итогам исследования у учеников был отмечен больший прогресс в сравнении с контрольной группой, что выразилось в «большей самостоятельности, вовлеченности в учебный процесс, заинтересованности и ощущении контроля» (10).

В области здравоохранения Майкл Д. Слэйтер с соавторами занимался изучением способов убедить людей есть больше фруктов и овощей. В ходе экспериментов они пришли к выводу, что презентации, назидательно пропагандирующие пользу этих продуктов, неубедительны. Реакция же аудитории на истории, содержащие нарративы, была гораздо активнее, люди отождествляли себя с героями этих историй. Полученные результаты подчеркивают, что для медицины очень важно тщательно продумывать методы представления информации и отбирать людей, которые наилучшим образом донесут эту информацию до аудитории (11).

В благотворительной сфере Кейт Вебер и его коллеги в 2006 году предложили участникам исследования прочесть статьи о донорстве органов прежде, чем предложить им подписать карту донора органов. Информация была представлена к прочтению в разных вариантах (нарративном и статистическом). Результаты исследования показали, что нарративная информация произвела больший эффект, нежели статистические данные.

В области юриспруденции Брэд Е. Белл и Элизабет Ф. Лофтус в 1985 году провели контролируемый эксперимент, в ходе которого участникам предложили стать членами коллегии присяжных. Целью исследования было определение реакции присяжных на яркие и рядовые судебные разбирательства. Например, в ходе яркого судебного разбирательства прозвучала не относящаяся к сути дела фраза о том, что обвиняемый в момент совершения преступления случайно «опрокинул миску с соусом гуакамоле на белый ворсистый ковер». Этот неуместный, но яркий мысленный образ помог в ходе эксперимента добиться от присяжных обвинительного приговора.

Итак, экономике есть чему поучиться у других общественных наук, в частности у психологии (в первую очередь социальной психологии), социологии, антропологии (особенно культурной и исторической антропологии) и истории (прежде всего культурной и интеллектуальной истории, или histoire des mentalités). Поскольку проводить контролируемые эксперименты в масштабах экономики в целом экономисты пока не могут, основная задача состоит в точном определении конструкций, из которых состоят нарративы, и понимании принципов их функционирования. Истории являются одной из этих конструкций.

Как истории стимулируют деятельность человека

Эмоция является важной составляющей структуры нарратива, как экономического, так и любого другого, и ярче всего она проявляет себя в историях. Исторический роман и историческое кино стоят несколько поодаль от истории как таковой, но они лучше всего помогают нам с эмоциональным восприятием истории и оценкой некоторых нарративов, направлявших ход истории. Автор исторического романа и режиссер исторического фильма, которые выстраивают диалоги, основываясь на собственном воображении и интуиции, больше напоминают изобретателей, чем исследователей.

В 2013 году в обращении к членам Американской исторической ассоциации историк Уильям Кронон сравнил научное историческое исследование с историческим романом:

«Историки предпочитают не затрагивать те аспекты прошлого, о которых молчат имеющиеся у них документы. Однако некоторые из таких аспектов, как то: мысли в потоке сознания и неформальные разговоры, – являются настолько непреложной частью нашей жизни, что становится непросто понять, какое изображение прошлого является более искаженным: история, которая об этих аспектах ничего не знает, или другая, выдуманная история, которая в отсутствие авторитетных свидетельств со всей возможной ответственностью пытается их воссоздать» (12).

Таким образом, возникает вопрос о первичной метафоре, которую мы используем, чтобы понять суть кризиса в экономике. В популярных СМИ чаще всего метафорически сравнивают экономику с «больным или здоровым человеком». В определенные периоды времени экономику называют здоровой, в другие – больной, будто бы ей нужен врач, который выпишет необходимые лекарства (финансовую или кредитно-денежную политику). С отсылкой все к той же